Предместье. Часть 2. Женский иронический детектив

Настя сидела на диване с ноутбуком на коленях и с серьёзным лицом нажимала на кнопки клавиатуры.

– Привет, – бросила Софья, быстро снимая мокрые туфли, – промокла вся. – Работаешь?

– Мама, но не сердись. Наташа недавно мне эту работу предложила, в выходные буду занята, а так ничего не изменится. Нам тёте Мане миллионы отдавать, надо копить.

– Девушки уехали?

– Да, Наташу Андрей повёз, а Лизу Собакин. Они просили передать, что не хотели тебя обидеть.

– Не хотели, а обидели. Ладно, на ужин чего желаешь? Я потом уйду ненадолго.

Настя перевела взгляд на мать: – Уйдёшь ночью? Там же ливень, переодевайся скорей.

– Ливень скоро кончится. Мне надо к Мане сходить.

– Когда это ты по ночам в гости ходила в последний раз? Может не к Мане? Профессор пригласил? – Настя улыбнулась. – Вот за него замуж и выходи. Классный мужик, умный, ты таких любишь. Квартира будет в Москве, да и он вполне симпатичный.

– Настя, я тебе, конечно, советовала на Сашу внимание обратить, но не сильно давила. Запомни, я ничего не хочу менять в своей жизни. Я просто плыву по течению, а там посмотрим. Куда выплыву, там и заночую.

– Ладно, но знай, что я с Евгением общаться не буду.

– Не общайся, – вздохнула Софья, снимая мокрую одежду и надевая халат. – Так что готовить?

– А пожарь просто картошки, если не трудно.

– Не трудно. Потушу ещё кабачки, наросло столько, что нам за зиму не съесть. Настя, а старец в каком часу домой уходит?

– К восьми вечера он уже дома, а что? Ты к старцу хочешь сходить? Мама, что у тебя болит?

– Душа болит, доча.

– Не ври, ты поэтому такая грустная? Лучше скажи, завтра анализы все сдашь.

– Доча, ну правда, я здорова. Хочу у него спросить, что надо выпить, чтобы душа не болела.

– Ладно, – Настя опять уставилась на экран ноутбука. – Таких как ты у него половина города. У каждого душа болит, все мы одинаковые.

Глава 7. Старец

После ужина Софья Степановна начала собираться: на улице сильно похолодало. Дождь закончился, но дыхание осени уже чувствовалось, особенно по ночам.

– Мам, десятый час. Ты что, к нему домой пойдёшь?

– Да, пирожков возьму, он же один живёт.

– Пешком пойдёшь?

– А что тут идти, полезно перед сном прогуляться.

– Смотри, я волноваться буду. Если что, сразу звони.

– Настя, что в нашем городе может случится? Я тут каждую собаку знаю, а она меня. Давай, не скучай тут.

Софья надела плащ и, на всякий случай, взяла зонтик. Пакет с пирожками и сумочку пришлось нести в правой руке, а зонтик- трость в левой.

Идти по мокрой дороге вдоль знакомой улицы ей приходилось часто, а вот свернуть в переулок, чтобы выйти в другой район – этого она не делала давно. Тем более, что дом старца находился на окраине Предместье. Некоторым домам там было не меньше сотни лет. Многие жители многоэтажных домов выкупили эти дома под дачи и жили там всё лето, но сейчас окна этих домой пугали темнотой.

Дом старца Софья однажды уже посещала. Ходила она с мужем, надеясь, что старец поможет ему выздороветь. Но старец только смотрел на них грустными умными глазами.

Отрыл дверь сам старик. Сухощавый, с седой негустой бородкой, молча махнул рукой, приглашая в дом. В доме было чисто, но как-то темно. Дети и внуки следили за порядком в жилище старика, а он отдавал им все деньги, которые ему приносили люди.

– Добрый вечер, – тихо сказала Софья. – Я вам пирожков принесла, начинка разная. Тёплые ещё были, но на улице прохладно, могли и остыть.

– София, садись. Я устал сегодня.

– Так вы без выходных, не бережете себя.

– Надо успеть сделать то, что дано. Ты ведь тоже торопишься, знаю я твои планы. Торопись, да не ошибись. Глаза у тебя потерянные, будто ищешь, а не найдёшь. Пришла Женьку искать?

– Да, – ещё тише ответила Софья.

– У меня он жил, да ушел утром. Пока не вернулся. Не волнуйся зря, он точно вернётся. Давай, что ли, пирожки твои попробуем.

– Я помогу, чай поставлю, – Софья хотела встать со стула, но старец положил ей свою сухонькую руку на плечо.

– Ты у меня в гостях, а не я у тебя. Сам заварю, у меня чай особый, он меня слушается. Мне ему надо сказать, что гостью успокоить надо.

Старел грел воду не в чайнике, а на плите в маленьком ковше. Бросив горсть сухой травы, он что-то пробурчал, затем подождал минуту и налил чай в большие кружки.

Аромат разлился по всему дому, а Софья сначала просто нюхала его, наклоняясь над кружкой. Перед собой старец поставил какую же кружку.

– Время ко сну, надо успокоиться и подумать о том, что принёс тебе прошедший день. Что успели, а что нет. Ты вот, сегодня, всё успела?

– Ничего я не успела, – вздохнула Софья. – Дети правды не говорят, на работе одни разборки.

– Почему они тебе правды не говорят? Бояться или не доверяют – выбирай.

– Никитич, а ты можешь мне правду сказать? Могу ли я сказать себе правду, что в праведницы не гожусь?

– Праведницы тяжело жили, тебе это зачем? Цена праведности высокая, почти никто не выдержит. Ты себя потеряла, когда муж твой помер. Но твоя жизнь не закончилась, не гневи Бога, не для того родилась, чтобы потеряться. Женька – душа неспокойная, мечется сильно, мается, себя тоже ищет, ищет. Помоги ему и себе, это будет большим добром, чем новый храм построить.

– Как это?

– А вот так, Софья. Мы, пока тут живём, нам важнее другим душам помогать, а не храмы строить. Построить из камней можно, а душу защитить любовью куда сложней.

– Сегодня ещё один человек мне сказал, что я его судьба. А если я за него замуж не выйду, то он разрешение на строительство не подпишет.

Старец тихонько засмеялся.