Мигель и Марисол

– Красивые?

Они были очень красивые. На них была потрясающе детальная миниатюра пейзажа с горами. «Где-то я его уже видела», – подумала Марисол.

Марисол положила тарелки, отошла к окну, выдернула из связки чеснока головку и что есть силы, резко, бросила ее в Исабель. Головка замерла между большим и средним пальцем Исабель, как сигара.

– Я хочу учиться, – сказала девочка.

Исабель взяла из-за занавески у входа меч и пошла за дом. Марисол шла за ней. Женщина вышла за сад, на полянку, и медленно встала и стала перемещаться по ней с мечом. Марисол старалась повторить все в точности.

Так начались уроки.

Нищий

Дети вставали с каждым разом все раньше. Мигель бегал до дороги. Девочка делала удивительные формы с мечом. Но, когда солнце уже выходило из-за леса, они брали лук и бежали в лес. И по траве стелилась роса, а ивы еще тихо-тихо молчали, только едва шепчась своими серебристыми листочками. А рыбка играла на воде и круги появлялись то там, то тут.

И было еще одно существо, по которому они по-своему скучали – это был волк. Он притаивался за кустом, и невозможно было его угадать или предвидеть. Всякий раз он сбивал с ног кого-то из них. И, если поначалу он никак не выражал своих эмоций, то по мере тренировок, казалось, что он недоволен тем, что его не видят. Уходить с линии атаки более-менее стало получаться. Волк был прекрасным учителем. Очень тонким, очень терпеливым. Но покусать его у Марисол так и не возникло желания. Зато Мигель все больше хотел прикоснуться к нему. Хотя он тоже мял собаку, так что псу доставалось от обоих. Странный гром все больше преследовал их. И каждый раз внутри них что-то сжималось и било тревогу.

А у дедушки и Исабель они всегда чему-то учились. Хотя Мигель больше колол дрова и выжимал белье. А Марисол с Исабель с каждым разом все больше походили на две тени на фоне леса, двигающиеся, как два отражения, какого-то одного сказочного существа. Так виделось Мигелю с его дровоколотной позиции. Что-то у него стало возникать подозрение, относительно 5 кубометров. Иногда казалось, что они уменьшаются, а иногда, что наоборот, их больше, чем вчера.

А потом они сидели за столом, и каждый раз новый аромат чая наполнял комнату. И Марисол расспрашивала про принцессу и принца, а Мигель про военачальников. И столько нового они узнали про них, что им казалось, что они их знали всегда.

– Как же все-таки последний камень? – спросил Мигель – Ну, как же можно было его отдать непроверенному человеку?

– А ты как проверяешь людей? – тихо сказала Исабель. Она сидела прямая, как тополек, напротив, вполоборота к нему и смотрела на камин. Ее красноватые волосы казались светлее, почти рыжими в мерцании огня. Блузка прилегала к телу, и телом она напоминала леопарда. Казалось, она в любой момент может изогнуться для последнего прыжка. Только ее лицо было очень ясным и слишком человеческим. Глаза были такими, что в них можно было утонуть с первого раза. В них не было страшно смотреть. Но ты останавливался, как перед откосом с бескрайней пропастью и бесконечным пейзажем, обойти который невозможно за десять жизней. И скорее в них было больше грусти.

– Какая же ты красивая! – вдруг сказала Марисол.

Мигель не знал как ответить на вопрос.

– На праздничной площади однажды появился нищий. Он был легко одет и скромен. Длинный такой хитон серый с капюшоном, который он не снимал. Глаза его были почти всегда прикрыты. Да и видно их не было из-за очков с коричневым затемнением. Он не приставал ни к кому. Просто сидел на обочине и играл на свирели. Это были странные мотивы. Нездешние. Вообще в стране не было нищих. Нищих попрошаек. Все почти знали всех. И было принято работать или давать работу тем, кому она нужна. Но ведь его никто не знал. Не было в почете презрение. Или высокомерие. Ко всем относились, как к себе. Все более-менее понимали, что ты сам можешь оказаться в плачевной ситуации или наделать ошибок. От сумы да от тюрьмы, как говориться…

– Поэтому к нему не было негатива. Была еще одна причина. Он смог прийти. А прийти могли лишь очень сильные личности. И третье, он никогда не отказывал в помощи. Он видел любую трудность в людях и помогал, как мог. Он был очень чутким, проницательным, если хотите. Если кому было грустно или обидно, от чего-то, он умел разговорить и разогнать обиды или тоску.

– Он сидел на площади там, где был парадный вход во дворец. У дворца была ограда. Туда зайти без разрешения нельзя было.

– Он был хороший? – спросила Марисол.

Исабель посмотрела на девочку своими лучистыми глазами и продолжила.

– Однажды королева потеряла любимую сережку. Это был подарок короля, когда он еще был принцем из соседнего королевства и привез ей на бал. Очень стеснялся и не знал, что делать. Они еще с детства знали друг друга. Потеряла на рынке где-то. Она тоже ходила на рынок и выбирала продукты для детей в больнице. И, когда она возвращалась, нищий из-под капюшона сказал ей: «Ваше Величество, Вы так огорчены чем-то?» Она увидела его, без ничего, замерзшего в своем хитоне, с куском черствого хлеба в мешочке, и, хоть была погружена в раздумья, обратила на него внимание. «Почему ты так думаешь?»

– Ваша душа очень грустит. По вещи, которая вам очень дорога. Это видно. Не надо быть большим психологом.

– Почему вы тут? Ваша речь явно не выдает неграмотного горемыку.

– Образование труднее промотать, чем успех и карьеру, Ваше Величество.

– Так почему ты здесь? Разве тебе не предлагали работу или кров?

– Что-то не так со мной. Я могу Вам прочесть лекцию о жалости к себе или апатии, переходящей в депрессию. Формах психологической защиты в виде самобичевания. О конфликте самооценок. О разных видах тонкой гордыни. Но что-то мне мешает жить иначе. Я не хочу навязывать Вашему Величеству свое ничтожество. – он улыбнулся очень белыми зубами – Правда. Но вы что-то потеряли. Может тут я смогу чем-то помочь?

– Я потеряла сережку. Где-то на рынке.

– До свидания, Ваше Величество.

И он нашел сережку. Нашел ее где-то на рынке. В этом городе никто бы не взял себе потерянную королевой сережку. Дело не в отсутствии воров или жадин. Просто, королеву любили все, и кому ты продашь такую вещь? Где она ее потеряла – трудно сказать. Но он ее нашел.

И когда через пару дней она шла во дворец, нищий был там же, на входе.

– Вот ваша сережка, Ваше Величество! Вы все так же грустите. Кручина у Вас на сердце.

– Где ты ее нашел? – волнение прокатилось волной.

– Я подумал: все просто; как можно уронить, сережку, не снимая ее и без серьезных коллизий?

Королева смотрела на него.

– Как?

– Шерстяные козьи цеплючие платки! Вы же выбирали одежду детям из бедных семей. На Рождество. И себе. И меряли их. Женщины любят мерить все что только можно померить.

– И что?

– Все платки висят на одной длинной штанге. Если Ваша сережка еще не объявилась, то значит она просто где-то зацепилась. Я нашел ее почти сразу. Платки эти сейчас никто не смотрит. Не сезон.

– Но я бы почувствовала, как тянет сережка за ухо.

– Видимо был колючий платок. Вы же не любите козью шерсть. Вы ее терпеть не можете. Ох, как, видимо, она вам закололась, когда вы этим огромным одеялом обмотались!

Королева поежилась.

Охранник наблюдал за диалогом довольно пристально и стал подходить ближе.

– До свидания, Ваше Величество!

Королева отошла от входа, с заветной сережкой в руке. «Надо бы отблагодарить его!»

– Все в порядке, Ваше Величество? – сказал, поравнявшись с ней военачальник. Он был старый друг короля. Да и королевы. Сегодня он дежурил на входе. Даже король дежурил на входе во дворец в свой черед. Границ-то у страны не было. А расслабляться не полагалось. Поэтому было всего десять постов. Вокруг дворца, вокруг города. А служили все. Кто мог держать оружие по здоровью. Мужское сословие.

– Да! Представляешь, Виктор, он нашел мою сережку! Сыщик прям! Психолог. Увидел, что я потеряла что-то и сразу сообразил где.

– Где же?

– Платки выбирала козьи. Эти, которые я так не люблю. Но там один такой красивый был! Я думала, через платье не почувствую! Обмоталась вся, а как пошло раздражение, ой, ужас, пока содрала его с себя, ничего не заметила. Сережка на нем осталась. Надо его отблагодарить.

– Ваше Величество, – Виктор смотрел без тени эмоций от забавного рассказа. В его глазах было совсем другое чувство, – Ваше Величество! Держитесь от него подальше! Пожалуйста.

Королева посмотрела на него строго: