– Пройдёмте в малую гостиную, – предлагает она.
Малой гостиной называется уютная комната с окнами во двор, типичная для богатого дома Варии. Охристо-бежевая спокойная гамма, шёлк на стенах, портьеры с ламбрекенами и мягкая мебель, обитая велюром. Последний писк моды – букеты с наложенными заклинаниями неувядания. Такие астры и хризантемы стоят с осени до весны, только воду не забывай подливать. Дорогое удовольствие.
– Мама будет чуть позже, – извиняется Селина.
– Так даже лучше, – кивает Марек. – Симпатичные цветочки.
– Это кто-то подарил Мирне. Ей часто делали подарки.
Мы рассаживаемся в кресла, причём Селина выбирает самое освещённое место. Любит свет, или нечего скрывать? Становится заметно, что она не пользуется косметикой – необычно для молодой особы. Впрочем, с такой броской внешностью ей это и не нужно, при очень светлых, льняных волосах у неё тёмные ресницы и брови, губы яркие, словно подведены помадой. Не удивлюсь, если у Селины мало подруг – любой макияж проигрывает рядом с естественной красотой.
– Что вы хотите знать? – спрашивает Селина.
– Всё, что вы сочтёте нужным сообщить о покойной, – отвечаю я. – И в первую очередь то, что вы намерены утаить. Следствие так или иначе узнает все факты, любая недосказанность будет не в вашу пользу.
Насыщенно-голубые глаза Селины пристально изучают моё лицо. За триста лет лютая ненависть людей к рэгорцам утихла, Великая Война осталась на страницах книг и учебников истории. К нам перестали относиться как к врагам, и всё же внимание Селины настораживает.
– Я не собираюсь что-либо скрывать. Вы всё равно потом пойдёте к соседям, они-то уж точно молчать не станут. В Эрске сплетни – любимое и единственное развлечение. Мирна Тро?йз вышла замуж за дядю потому, что сочла его подходящей партией. Ни о какой страсти с её стороны речи не шло. Дядя же обожал Мирну, исполнял любой каприз. По первому требованию возил к морю и в Дигор, одевал, баловал, ни в чём не ограничивал. Только они жили счастливо, уважали друг друга, не ругались, не ссорились. Мирна была разумной, воспитанной и тактичной, она со всеми ладила, в том числе и с моим отцом. Говорят, что слишком хорошо… – На щеках Селины вспыхивает гневный румянец. – Отец с мамой уже много лет вели себя просто как друзья, спали порознь, отсюда и грязные слухи. Вам их обязательно перескажут!
Отмечаю про себя, что раздельных спален супругов недостаточно, наверняка было что-то ещё, давшее повод для пересудов, но перебивать Селину не хочется. Редко кто из свидетелей вот так сразу выкладывает щекотливые подробности, обычно правду приходится выдавливать, словно сок из незрелых ягод.
– У Мирны в Эрске были враги?
– Враги? У Мирны? Не смешите! – отмахивается Селина. – Она находилась в прекрасных отношениях даже с первыми городскими сплетницами – госпожой Илшен и госпожой Кили?с. Мирна обладала уникальным характером. Знаете, есть такие люди – с ними невозможно поссориться. Не потому, что они тебе льстят или поддакивают – грубая лесть порой тоже отталкивает. Они же всегда благожелательны, вежливы, говорят только о том, что интересно собеседнику, и не затрагивают болезненных тем.
Судя по тому, как передёргивает Селину, она к данной категории людей не относится.
– Когда дядя женился на Мирне, ей отчаянно завидовали все девицы Эрска. Каждая из них мечтала выйти за него замуж, он же не торопился обременять себя семьёй, задержался в холостяках до тридцати пяти лет. Но мягкий характер Мирны постепенно свёл все конфликты на нет.
– Скажите, а как получилось, что Мирна оказалась практически нищей? – спрашиваю резко, в лоб.
– Понимаете… – Селина впервые проявляет признаки беспокойства. – Состояние принадлежало моему отцу. Пока дядя был жив, это не имело никакого значения. Он свободно распоряжался деньгами, брал любые суммы. Все, даже мы с мамой, считали, что мастерская в собственности обоих братьев Кушен. Потом дядя разбился, и выяснилось, что у него не было даже личного счёта в банке. Но отец объявил, что Мирна – член семьи и имеет право остаться в доме, выделил ей часть доходов и выдавал эту сумму каждый месяц.
Зарубка. Вроде такой великодушный поступок старшего брата. Но если у Мирны был свой взгляд на ситуацию? Она вышла замуж за очень обеспеченного человека, в тридцать три года осталась молодой привлекательной вдовой, как полагала – состоятельной. Вместо этого она попала в зависимость от деверя и получала унизительное пособие. Демис Кушен, по сути, привязал её к себе. Пожалуй, сплетни возникли не на пустом месте.
– А Мирна согласилась? Не захотела, к примеру, вернуться к родителям?
– Её родители переехали в Стио?р, сразу после свадьбы дочери.
– Второй Округ? – изумляюсь я. – Почему так далеко?
– Господин Тройз, отец Мирны, получил выгодное предложение. Он историк, в Эрске преподавал в школе. В Стиоре ему предложили работать в Государственном архиве.
– Я правильно понимаю, что, даже пожелай Мирна переселиться к родителям, у неё банально не хватило бы денег на переезд? – хмурюсь и стараюсь не показывать раздражение. – Ей пришлось бы просить их у вашего отца?
Селина мнётся, но мне ответ и не нужен. Я помню выписку из банка – та небольшая сумма, что была на счету Мирны, скопилась за девять лет после смерти Сирела Кушен. Мирна откладывала часть ежемесячного пособия – возможно, именно затем, чтобы уехать из Эрска.
– Она была всем довольна, – обиженно произносит Селина. – Не работала ни дня с тех пор, как вышла замуж, ни в чём не нуждалась, её никто не упрекал.
Только ей приходилось со всеми ладить. Не сбеги я из Рэгора, тоже ни в чём бы не нуждалась. И уж точно не работала бы.
Марек внимательно прислушивается к разговору. У моего напарника острый ум, однако до тех пор, пока это возможно, он предпочитает казаться глуповатым верзилой. К тому же он не просто видит ауры, но и улавливает в них малейшие признаки волнения, злости, лжи.
– Есть ли у вас предположения, госпожа Кушен, кто и за что мог убить Мирну? – Марек чуть подаётся вперёд.
– Мне до сих пор не верится, что её вообще убили! – Селина в порыве чувств всплёскивает руками. – У нас маленький тихий город, две фабрики, десяток мастерских, средняя школа, библиотека и любительский театр. Все друг друга знают. Никаких бродяг и подозрительных незнакомцев не появлялось.
– По-вашему, преступления совершают исключительно подозрительные бродяги? – иронию в голосе напарника разбираю я одна.
– А кто? – искренне недоумевает Селина. – Приличные люди если и убивают, то в порыве ревности или из-за наследства. Мирна с мужчинами не встречалась, о том, что она осталась без средств, знали все в Эрске.
– Как вы думаете, зачем Мирна поднялась столь рано? – спрашиваю я. – Она могла кого-нибудь ждать?
– В половине седьмого утра? Нет, конечно. Сейчас светает ближе к восьми, а до девяти никто, как правило, не встаёт, я имею в виду, из тех, кто не работает. Магазины открываются в десять, библиотека – в половине одиннадцатого. Визиты приняты не ранее пяти-шести часов вечера. Чтобы прийти в гости в такую рань, должна быть крайне веская причина.
– Вечером вы не заметили ничего подозрительного в её поведении?
– Мирна вела себя, как обычно, – поспешно отвечает Селина. – Вернулась от госпожи Илшен около одиннадцати, зашла пожелать нам с мамой доброй ночи и отправилась спать.
– Она не была расстроена, взволнована, огорчена?
– Нет.
Опять слишком быстро. Перед тем как ответить на подобный вопрос, люди в своём большинстве какое-то время вспоминают события, подробности, выражения лиц. Селина явно что-то утаивает.
– Вы упомянули госпожу Илшен и госпожу Килис. С кем ещё дружила Мирна?
– Я не назвала бы их отношения дружбой. Майра Килис и До?рис Илшен – самые известные дамы Эрска. Первая – жена директора библиотеки, вторая руководит театром. Если вы не собираетесь ограничиваться домашним кругом и работой, то обязаны поддерживать с ними добрые отношения. Как, впрочем, и с большинством остальных наших дам. Иначе вас начнут игнорировать, а это довольно неприятно.
Похоже, о том, насколько это неприятно, Селине известно не понаслышке, в противном случае она ходила бы в гости к первым дамам Эрска вместе с Мирной.
– Близких подруг у Мирны не было. Она одинаково ровно общалась со всеми, никого не выделяла и ни с кем не откровенничала. Попробуйте поговорить с Эли?сой Вару?ш, они вместе учились в школе, к тому же госпожа Варуш в курсе всех свежих сплетен. Она проживает на Садовой улице в восемнадцатом доме.
– Госпожа Кушен, не поторопите ли вы вашу матушку? – Марек бросает выразительный взгляд на часы, показывающие пять минут десятого.
Едва за Селиной закрывается дверь, напарник нагибается к моему уху.
– Она скрывает что-то, касающееся вчерашнего вечера. В ауре пошли жёлтые всполохи лжи. Может, пустяк, вроде обычных женских шпилек, но я бы обязательно навестил госпожу Илшен.
Я склоняюсь к иной версии, но ответить не успеваю. В гостиную заходит девушка. Если бы меня попросили кратко описать её облик, все слова начинались бы с «бес». Бескровная, бесплотная, бесцветная. Словно для того, чтобы это подчеркнуть, на ней светло-серое платье, сливающееся с бледной кожей и пепельными волосами.
– Вы хотели меня видеть? – Голос противоречит внешности, он громкий, грубый, вызывающий. – Я Дайра Кушен.
Выглядеть в семьдесят три на тридцать семь ещё возможно при условии огромных затрат на омолаживающие магфакты. Но на семнадцать?! Марек делает стойку наподобие охотничьей собаки. Неразвитый магический дар? Магфакт с иллюзией? Всё оказывается гораздо проще, когда Дайра подходит поближе. Морщины на лице можно замаскировать, только руки и шея всегда выдают возраст. Подкрашенная седина остаётся сединой, прекрасная фигура не обладает девичьей гибкостью. Тем не менее я восхищена – на расстоянии никто не признает в Дайре Кушен старуху.
– Доброе утро, госпожа Кушен…
Меня довольно невежливо перебивают: