Ветер перемен

– Даёт мне Верховный учеников, – поморщился Золин. – Побудут те положенный срок, магию земли освоят – и фьють! На волю стремятся, из полумрака и тишины залов к звукам и свету… Молодость простора требует, жажды деятельности. Вот от парочки старичков я бы не отказался. И компания, и интересы общие. Сидели бы вечерами, наливочку потягивали, свитки смотрели, былое вспоминали, иллюзиями бы развлекались… Тебе иллюзии нравятся, Эльвикэ?

– Нравятся, – улыбнулась я, – они у меня всегда получаются… получались.

Маг понял оговорку, приобнял:

– Ты ещё жива, девонька. Мы с тобой сейчас в равном положении, неизвестно, кого раньше Боги призовут. Я ведь тоже, спать ложась, не знаю, увижу ли наутро солнце, и радуюсь каждому прожитому дню. Потому и позвал, чувствуя, что со мной тебе проще будет.

Я напряглась, ожидая неизбежного «жаль, что ты, такая юная…», но Решьек лишь ласково потрепал меня по плечу:

– Ты осваивайся, вещи переноси, потом приглашаю к ужину – Сэлинкэ, домработница моя, стол всегда в гостиной накрывает. Шумная она правда не в меру, но готовит вкусно, старается. Выспись хорошенько, а с утра я тебя по Хранилищу проведу, расскажу, где что и чем в первую очередь следует заняться.

– Спасибо, – поблагодарила я. Меня переполняла признательность к этому человеку, знакомому со мной всего несколько дней, а принимающему словно родную.

– Ой, вот ещё… – Смотритель смущённо потупился. – Я, девонька, глуховат стал. Заклинание связи не всегда слышу. Если не дозовёшься – комнату свою я тебе показывал. Не найдёшь меня там – у Сэлинкэ спроси или лучше у Кавэйра, это главный охранник. Он мальчик молодой, сильный универсал-воздушник, сыщет где угодно. Не познакомились ещё? Сейчас…

Вежливый стук в дверь раздался через секунду. Пусть Золин и жаловался на глухоту и немощь, заклинаниями связи он владел прекрасно. Парня, что явился на зов, я охарактеризовала бы очень кратко: идеальный! Высокий, но в меру, мускулистый, но не перекачанный, красивый, но без слащавости. Глаза зелёные, озорные, на подбородке ямочка, пепельные волосы стянуты в низкий хвост. В другое время я растеклась бы сиропной лужицей, а тут вздохнула тихонько и поспешила представиться, чтобы сразу дать понять – мне о нём мечтать заказано:

– Эльвикэ Сэнье, бездарная.

К чести молодого человека, он хоть и побледнел, но не отшатнулся. Огоньки в глазах разве поугасли.

– Кавэйр Зэльи, к вашим услугам, госпожа.

Эх!.. Какие мне теперь от него услуги… Смотрителя разве с его помощью разыскивать.

Решьек объяснил зеленоглазому красавцу, зачем вызвал, отпустил его и сам распрощался. А я начала обживаться.

Комнату Золин мне определил замечательную – просторную, с огромной кроватью и окном во всю стену. Жаль, из-за дождя не понять, восход я буду встречать или закат провожать. Ладно, через полденницы ветер сменится, тучи пройдут и выглянет солнце. Столько я точно протяну, узна?ю. Одежду и прочие бытовые мелочи я перетаскала быстро: открыла портал в собственную комнату, закрепила его и заклинанием перенесла вещи. Надо пользоваться магией, пока она действует! Разложила всё старательно по полочкам шкафа, полюбовалась результатом, задумалась.

Спать рано, ужинать не хочется. Можно было бы наведаться в гостиную, чтобы посмотреть на упомянутую Сэлинкэ, но тогда пришлось бы из вежливости хоть что-нибудь да скушать. Дома вечерами я смотрела свитки или болтала с братом. Вспомнив Хейдера, загрустила. Затем насупилась.

Какое право имели Старшие так поступить с Хеем? Да, их обязанность – контролировать магов и предотвращать все нежелательные последствия заклинаний. Следить за порядком, осаживать особо резвых, карать зарвавшихся. Десять человек на всё Скандье. Все остальные вопросы регулирует Верховный с Советчиками. Случаются, конечно, забавные вещи. Молодые маги передерутся и в запале полквартала разнесут – кому их к ответственности призывать? С одной стороны, ущерб городу, градоправитель Верховному жалуется. С другой – недопустимое применение заклятий, пострадавшие владельцы домов Старшим претензии предъявляют. Но обычно Верховный со Старшими дружно живут, договариваются, виновники и порушенные здания восстанавливают, и положенные штрафы магоединицами выплачивают.

Хей ни в чём не провинился. Неужели бездарность – это такая страшная вещь, что её распространения боятся, словно магической чумы? Сами пострадавшие угрозы не несут, разве что какой-то юнец может психануть напоследок, пока сила ещё есть. Вот я даже сейчас способна вызвать приличных размеров потоп, бурю, небольшой пожар – гори, мол, всё огнём! Ну а толку? Мне полегчает? Поможет?

О бездарности все мы, конечно, слышали. В детстве обзывались – тупица, раззява, бездарный… Не особо задумываясь, что это означает. Потом родители объяснили: «бездарный» – человек без магии. То-то недоумения было! Без магии – это как?! Когда мы с ней рождаемся? Я мучила отца вопросами до тех пор, пока не пошла в школу. Там учителя? быстро растолковали и закон Вечной Энергии, и теорию Сбоев. А на уроках истории нам поведали о древних временах, когда на месте Скандье существовало множество мелких независимых государств, раздираемых бесконечными войнами. О страшных заклинаниях и магических эпидемиях, стирающих города. И о частой бездарности, как следствии не вовремя проведённых или пропущенных ритуалов Обретения, без углубления, правда, в подробности самого явления.

Скандье с честью вышло из испытаний. Во?йны остались в прошлом, государства объединились. Старшие, избираемая десятка магов исключительной силы, обуздали ретивых и несознательных. Для упрощения процедуры Обретения создали сложнейшее устройство, названное «Камнем», тысячи лет безотказно помогающее юным магам выявить свой дар. Но выяснилось, что бездарные всё равно появляются, несмотря на все прилагаемые усилия. Тогда я не придала значения скупой фразе преподавателя «Старшие принимают все меры, чтобы этого не происходило». Сейчас понимаю, что за ней скрывались тысячи разрушенных судеб. Запреты на деторождение, распавшиеся семьи, растоптанное счастье.

Легко судить со стороны, соглашаться на меньшее зло, когда мучаешься не ты. Не твой двадцатичетырёхлетний брат разрывается между состраданием к сестре и любовью к девушке… Я стиснула пальцы.

В моём распоряжении год, даже больше. Я целитель… должна была им стать. С пятнадцати лет увлекаюсь изучением свитков. У меня необходимый склад ума – холодный и отстранённый.

Если кто-то и разберётся с проблемой бездарности – лучшей кандидатуры не найти.

***

В комнате я всё же не усидела. Завтра Золин покажет мне Хранилище, а сегодня захотелось просто побродить по огромному мрачному, но не страшному, скорее, таинственному зданию.

Раньше Хранилища называли библиотеками. С момента, когда на смену книгам пришли свитки, сокровищницы знаний переименовали. Книги, разумеется, остались – в длинных нижних залах, ровными рядами на стеллажах или особо ценные – в застеклённых шкафах. Глядя на них, я понимала, откуда появилось выражение «пыль библиотек». Сейчас книги огромная редкость, сто?ят они бешеных денег, и не магоединиц, а настоящих золотых кружков, о которых в Скандье почти забыли.

Свиток в шкаф не поставишь. Свёрнутое заклинание выглядит как сгусток энергии, небольшой светящийся шарик, для удобства заключённый в оболочку. Хранят их в ячейках, прилепляют ярлычок, заносят в реестр. Год три тысячи сорок второй, запись Коршэ Авинье, воспоминания о первом полёте. Или год тысяча девятьсот пятьдесят третий, запись Шенха Нокорьи, разработка теории Сознания. Много информации, мало – на внешний вид свитка это не влияет. Небольшие сквозные залы, отведённые под их хранение, не требуют дополнительного освещения – записи сияют собственным светом, неярко, загадочно.

Я прошла сквозь миллионы мерцающих огоньков и оказалась (надо же!) в саду, защищённом от дождя и ветра невидимой преградой. Здесь вовсю цвели кустарники и благоухали клумбы; развешанные между деревьев фонари расцвечивали полумрак маленькими радугами. Сад террасами спускался с высоты второго этажа и до уровня земли, а в его дальнем конце бурлила река. Да-да, самая настоящая! Я знала, что Деньзэ протекает через Танрэ, но что она окажется так замечательно вписана во внутренний сад – не ожидала. Воображение рисовало мрачный глубокий ров со стоячей водой – а тут ничем не огороженный стремительный поток, весело скачущий через небольшие пороги. Здорово!

Не подбежала – подлетела. От восторга чуть не шлёпнулась, поскользнувшись на мокрой траве, – перепады рождали искрящуюся водяную пыль. Сама себе сделала втык: чему радуюсь? Мне этой красотой недолго любоваться! Только за денницу не перестроишься, люблю я воду, особенно такую – безудержную, яростную, ревущую. Маги всегда тянутся к своей стихии. Присела на корточки, обмакнула ладони, замерла… и совсем рядом заметила парня.

Он сидел всего в паре локтей от меня, прямо на земле, подтянув колени к груди и уткнувшись в них носом. Грива светлых волос спадала на сцепленные до побелевших костяшек пальцы – такие длинные и тонкие, что бывают лишь у сильнейших магов. Глаза прикрыты, пушистые ресницы отбрасывают тень на кожу необычного, тёмно-золотого цвета. В памяти всплыла легенда о древних временах и дарах Богов, магах, созданных из песка и солнца, и великих героях… Глупо, да? В Скандье давно не появляется новых преданий, и подвиги никто не совершает, но было что-то в этом неподвижном юноше, заставившее меня дрогнуть, прежде чем окликнуть его:

– Привет.

Он не сразу ответил. У меня успела возникнуть мысль, что он не расслышал или же не пожелал разговаривать. Я уже хотела незаметно уйти и оставить его одного, как услышала тихое, безжизненное:

– Привет.

Парень повернул ко мне голову и разглядывал меня – без интереса, просто пытаясь понять, кто нарушил его уединение. Я же рассматривала его с любопытством, поскольку никогда не встречала такой приметной внешности. Про кожу я упомянула, теперь, когда он убрал руки, стали видны высокие скулы, прямой нос, упрямый подбородок. Особенно выделялись глаза – яркие, янтарные, с голубыми крапинками. Не такой красавец, как Кавэйр, тем не менее он приковал мой взгляд намертво.

– Я – Эльвикэ, – поспешила представиться. – Все зовут меня Викэ, а мне нравится Эль.

– Мне тоже, – голос звучал бесстрастно, но не враждебно. – Что ты делаешь в Хранилище в такое время?

– Живу, – мотнула головой в ту сторону, откуда пришла. – Я буду помогать Смотрителю и заодно изучать свитки, разбираясь со своими проблемами.

– Это хорошо, – безучастно согласился со мной юноша, – Золину давно требуется помощник. А что у тебя за проблемы? Я могу помочь?

– Вряд ли, – я пересела поближе к нему, тоже на траву, – видишь ли, я… бездарная.

– Что?!

Его глаза, и без того огромные, распахнулись на половину лица. И вспыхнул в них настоящий неистовый гнев:

– Ты поиздеваться пришла, да?! Тебя Крэйль подослала?!

Я отшатнулась, поспешила подняться, дрожа и недоумевая:

– Не знаю, о ком ты говоришь, но я не вру. Моё имя Эльвикэ Сэнье, денницу назад Камень признал меня бездарной. Если я как-то обидела тебя, извини, пожалуйста, я не хотела. Славного вечера, я пойду к себе.

Развернулась – и была остановлена мёртвой хваткой вцепившихся пальцев:

– Эль, прости!

На ноги он вскочил столь стремительно, что движение напомнило смазанную картинку.

– Я не хотел тебя напугать!

И не напугал. Тогда. А сейчас – очень даже! Потому как, выпрямившись, возвышался надо мной больше чем на локоть, плечи, не сведённые горем, выглядели весьма внушительно, смуглая кожа по контрасту с моей белоснежной казалась слишком тёмной, а глаза пылали ярким огнём. И опять я невольно вспомнила легенду о великих магах, закалённых в пламени.

Лучший способ успокоиться – заговорить о чём-то незначительном. Что я и сделала: