Полет любви

Настя очнулась только на следующее утро, сейчас она была разочарована, что все еще жива, но все-таки девушке пришлось признать, что судьба не позволяет ей умереть, значит что-то девушку держит здесь.

Но вот психическое здоровье девушки было подорвано: целую ночь девушка просыпалась в слезах и кричала на всю больницу. Один раз Настя чуть не выпала в окно (здесь врачам было не понятно в сознании ли девушка или нет), после чего к ней в палату поместили одного из дежурных врачей.

На следующее утро Настю отвели к глав врачу. Доктор разразился огромной тирадой по поводу психического состояния пациентки, а потом сказал:

– Мне не положено оставлять вас вне стен специального учреждения, пока не будет выяснено, что вы более или менее в состоянии сознавать, что вы делаете, вы понимаете, о чем я?

– Вы говорите о психушке? – девушка говорила очень безразлично, ей было все равно, где существовать, как существовать, ведь жизнь для нее потеряла смысл.

– Ну… Так не следует говорить… Это клиника для душевнобольных людей, там у вас будет специальное обслуживание, лучшая палата, вы согласны? Я не могу вас туда насильно упрятать, так как вы не буйная.

– Отправляйте, куда хотите, мне все равно, не хочу ничего…

– Хорошо, тогда я договорюсь со своим знакомым и вас завтра же перевезут в клинику.

– Хорошо, я могу идти? – Настя говорила без выражения, без эмоций, словно она стала безжизненной машиной, роботом.

– Да, вы можете идти.

Настя вышла из палаты.

*Настя*

После посещения глав врача я смирилась со своим положением, что ж, проживу остаток жизни в психушке, если не смерть, то такая жизнь тоже пойдет.

Если честно, после смерти Славы я чувствую себя овощем: нет никакой цели в жизни, я просто существую, не живу, а именно существую, вот, если бы Слава сейчас был жив, он обнял бы меня, сказал что-то типа: «Прорвемся, малыш» и на душе стало бы легче, но его тут нет…

На глазах впервые за целые сутки возникли слезы, кажется, только один человек вызывал во мне эмоции, а теперь его не существует, и мои эмоции появляются только при воспоминании о нем.

Странная штука – жизнь… Вот вроде живет человек, радуется мелочам, целуется, обнимается, готовится стать отцом, а потом случается что-то непредвиденное, и все… Человека больше нет, а его близким из-за этого только боль и страдания.

Вечером ко мне в палату нагрянул Андрей, вот снова воспоминания о Славе в душе появились, да что же это? Даже простой человек вызывает во мне воспоминания.

Я не запоминала, о чем говорил Андрей, так как мне это было неинтересно, а потом он ушел, я даже не помню, попрощалась ли я с ним, кажется, нет, а может и да.

С утра ко мне пришли санитары из клиники для «душевнобольных», как выразился мой лечащий врач, я сказала врачу, что пришел тоже ко мне в палату, чтобы он отдал ключи и телефон Андрею, чтобы он отказался от съема квартиры у хозяйки, а сама села в машину, на которой меня повезли в психушку…

Глава 9

В психушке мое время словно стояло на месте: о том, что прошло хоть сколько-то времени я узнавала по завтраку, обеду, ужину и отбою. Все же кое-что мне нравилось в этом заведении: я могла отказаться от приема посетителей, поэтому я никого к себе не пускала, даже маму. Не то, чтобы я не хотела ее видеть, но я не хотела, чтобы она видела, в каком я состоянии нахожусь.

Однако же один раз Андрею удалось ко мне попасть, не знаю каким образом, скорее всего заплатил врачу. Вот только его визит в конец меня убил морально. От части я уже начала приходить в себя, да, я уже не могу жить, как раньше, но все-таки я стала чувствовать себя более менее, но мое восстановление пошло насмарку, когда ко мне в палату зашел Андрей:

– Привет, ну как ты?

– Я сижу в психушке, как думаешь, как я себя чувствую?

– Прости, просто надо было с чего-то начать наш разговор, у меня есть для тебя новости…

– Мне это неинтересно… Я вообще сейчас не увлекаюсь ни чем…

– Это касается Славы… – по моему телу побежала дрожь, меня начало трясти, как в припадке, а на глазах засверкали слезы…

– Нашли тело Славы… Теперь он похоронен со всеми почестями и как положено…

– Ты… Ты… Ты же знал, что мне будет больно… Лучше бы ты вообще не приходил сюда!!!! Ненавижу!!!! – я кричала не своим голосом, кажется, если бы рядом со мной поставили хрустальную вазу – она бы треснула от этого крика.

Дальше помню, как в палату забежали санитары, они выперли из палаты Андрея, а мне вкололи успокоительное, правда не с первого раза, так как я вырывалась, а после этого я крепко заснула.

*Автор*

Я уверена, что вы негодуете: Слава же лежит в коме, или он умер? Давайте вернемся на пару часов назад.

Врачи вызвали в больницу директора аэродрома, так как они поняли, что раз парень в летном костюме, значит он работает на аэродроме. Начальник (мужчина лет пятидесяти, с уже седой головой) приехал в больницу уже спустя двадцать минут и с удивленным лицом зашел в кабинет глав врача.

– Здравствуйте, зачем меня вызвали?

– Здравствуйте, к нам вчера поступил больной, но вчера была проведена операция, и мы не поняли, что это за человек, но сегодня я наткнулся на его вещи: обгоревший летный костюм и разбитые очки, поэтому мы решили позвонить вам, может вы узнаете вашего летчика? – директор напряженно сглотнул ком, который застрял у него в горле, а потом ответил:

– Я догадываюсь, кто это, но давайте я удостоверюсь в этом…

Директор и врач вышли из кабинета и отправились в палату, где лежал Слава. Эта палата была весьма уютной, но очень напрягал аппарат, который постоянно пищал, сообщая о том, что у Славы бьется сердце, внезапно директор схватился за сердце, ведь он недавно похоронил этого парня, а он, получается, живой.

Врач сходил за валидолом и спросил у директора:

– Вы узнали этого молодого человека?

– Да… Это наш лучший летчик Станислав Мальцев… Мы думали, что он погиб, поэтому похоронили его, а он, оказывается живой…

– Да, он живой, но, как бы это мягче сказать, находится на грани жизни и смерти, попросту, он в коме.

– Скажите, сколько вы можете его держать тут?

– Сколько понадобится, мы не имеем права отключать его от аппарата жизнеобеспечения, пока он либо не умрет, либо не придет в себя.

– А есть шанс, что он выживет?

– Думаю да, он молодой, сильный парень, переборет это.

– Я буду присылать вам деньги на лечение нашего пилота.

– Это было бы неплохо, не забудьте сообщить его матери и, если есть, невесте или жене.

– Да, обязательно.

Виктор Львович (директор) вышел из палаты Славы со смешанными чувствами, еще бы: они, можно сказать, живого человека похоронили. Директор нервно закурил, но его сразу же выгнали из больницы, ведь нельзя дышать дымом, это еще опаснее, чем выкурить сигарету.

Виктор Львович докурил и набрал матери Славы: