– Видал их? – добавил Андрей, – они в Талом ручье снимали жильё, у вас, наверное, не так много жителей? Приезжие сразу в глаза бросаются, сам говорил.
Солнце давно село, и сумеречный лес вокруг, полный каких-то шорохов, заставлял часто оглядываться по сторонам. Внезапно Андрей споткнулся обо что-то, чуть не полетев кувырком.
– Осторожней, кости не переломай. Тут рельсы старые, заразы, попадаются. Один раз чуть без колеса не остался! В стрелку попало, как шину не порвал, не знаю.
Спустя полминуты Соловец добавил:
– А насчёт парней твоих… Видал, чего ж не видать? У Скрипачей жили, а потом уехали.
– Уехали? – встрепенулся Андрей, – когда?
Пожав массивными плечами, Валентин Петрович отвернулся. Они уже подошли к посёлку, сосновый лес сменился открытым полем, на котором и стоял Талый ручей.
– Я же не слежу за туристами, у меня своих дел навалом, я порой по несколько дней дома не бываю, рыбачу или людей катаю. Видел – были, уехал, приехал – нет. Отбыли, значит! А домой не вернулись, говоришь?
– Не вернулись, в том то и дело! А Скрипачи, это кто?
– Да вон их дом! – Соловец махнул рукой в сторону большого добротного дома, обнесённого деревянной оградой высотой не выше пояса.
В окнах многих домов горел свет, но улицы не освещались. Да и улиц, как таковых в Талом ручье не было, дома стояли хаотично. Лишь возле некоторых горели фонари, остальная часть посёлка терялась в сгустившихся сумерках.
– Может, к ним и попроситься жить?
– Не, они уже сдали кому-то, у них одна комнатка всего, не разгуляешься. Отель наш тоже полный. Щас к Кондратичу отведу тебя, он сегодня только вернулся, у него точно жильцов нету.
Они поднимались в гору мимо домов, частью заброшенных, и прошагали уже километра три. Склон утёса впереди приближался, нависая чёрной громадой над сиреневым небом. Наконец, Соловец свернул к самому крайнему дому, напротив которого стоял его близнец, только с покосившимся забором и заросшей прилегающей территорией.
За забором гавкнул пёс, и провожатый Андрея прикрикнул:
– Цыц, Серый! Свои! – сплюнув на землю, пробормотал, – старый стал, раньше прям захлёбывался от лая, разрывался. Кондратич его на охоту всегда брал, хорошая псина, умная.
Калитка была открыта, и мужчины прошли по тропинке к крыльцу. Не утруждая себя стуком в дверь, Соловец толкнул её и крикнул:
– Кондратич, здорово! Я тебе жильца привёл!
Из небольшой прихожей они прошли в комнату. Андрей с любопытством оглядывал убранство, на ум приходило именно это слово. Под ногами расползались полосатые половики, разбросанные по комнате в хаотичном порядке. Всю поверхность двух стен покрывали ковры, старый массивный сервант пестрил фотографиями, кружевными вязаными салфетками и книгами. В его глубине за стеклом поблёскивал голубоватый сервиз, а на верхней полке красовались пузатый самовар и керосиновая лампа.
Рядом с сервантом возвышалась швейная машинка, причём ей регулярно пользовались, судя по расставленным катушкам разноцветных ниток и сложенным в аккуратную стопочку тканям. Над ней к стене крепилось зеркало в тяжёлой деревянной раме.
Напротив серванта стоял круглый деревянный стол и четыре венских стула, накрытых круглыми вязаными накидками, а окно закрывали плотные клетчатые шторы. Такие же шторы занавешивали дверной проём, ведущий вглубь дома.
– Иду! – раздалось оттуда, – минутку!
Зашуршали быстрые шаги, и на пороге возник хозяин, вытирая руки полотенцем. На вид ему было лет семьдесят, но назвать этого человека стариком у сыщика не повернулся бы язык. Худой, жилистый, коричневый от загара, словно прокопчённый окунь, мужчина сверкнул яркими голубыми глазами и направился к своим посетителям.
– Чего шумишь на ночь глядя, Семёныч? Жильца, говоришь, привёл? – приговаривал он, пожимая по очереди руки Андрею и Соловцу. – Ну, будем знакомы, Константин Кондратьевич. Но я отчеств не люблю, просто Константин.
– Андрей, – коротко представился сыщик.
Соловец поспешил обрисовать ситуацию:
– Он парней приехал искать, тех, что у Скрипачей снимали комнату.
Махнув рукой, хозяин молча прошёл к столу. Сочтя это за приглашение, Андрей присел на яркий стул рядом с ним, Соловец устроился напротив. Константин помолчал, почесал отросшую щетину на подбородке.
– Ну были такие, да. А чего их искать? – наконец ответил он.
Сыщик кратко прояснил причины своего приезда.
– Мать волнуется, наняла меня, чтобы я их нашёл, – закончил он.
– Так ежели они уехали, то искать их здесь какой смысл? – Здраво рассудил хозяин.
– Мне всё же хотелось бы начать поиски отсюда, – уклончиво ответил Андрей, не желая раньше времени раскрывать карты и объяснять про геолокацию и тем более, как именно она была определена. За такое и присесть недолго.
Всё же надо с Денисом воспитательную беседу провести ещё разок, чтобы не зарывался, подумал он мимоходом. Тем временем Соловец поднялся, стул скрипнул под его массивным телом.
– Ну, бывайте, пора мне!
Попрощавшись с ним, хозяин удивлённо пробормотал:
– Чой-то он быстро слинял, обычно как начнёт языком чесать, не остановишь… Ну лады, давай заселять тебя, пойдём покажу всё.
Дом оказался неожиданно просторным, с большой кухней и двумя жилыми комнатами. «У меня квартира по сравнению с ним просто скворечник» – подумал Андрей, оглядывая свою спальню.
Высокая кровать с горой подушек, массивный комод и два стула составляли всю меблировку. В углу тёмной пастью щерился камин, причём настоящий, не электрический. Деревянный пол поскрипывал под ногами, пахло чем-то неуловимо знакомым, давно забытым, словно Андрей здесь бывал когда-то, в далёком детстве.
И никаких картин или безделушек, лишь часы на стене тихо отсчитывали секунды.
– Телевизор у меня на кухне, пошли покажу. И чайку заодно попьём, ты голодный небось? – Константин Кондратьевич потёр ладони и предложил, – есть пирог с капустой и окрошка, уж не обессудь, гостей не ждал! Только сегодня днём вернулся, в холодильнике шаром покати. Спасибо Зиночке, всегда выручает меня, моя золотая!
Заверив хозяина, что никаких хлопот не нужно, Андрей прошёл за ним в кухню. Половину помещения занимала печь, лежанку сверху прикрывала весёленькая занавеска в цветочек. Такая же занавеска висела на окне, перед которым стоял деревянный стол, накрытый скатертью. Газовая плита с подключенным баллоном, холодильник, морозильный ларь и несколько шкафчиков, заботливо обклеенных плёнкой.
– У вас красивый дом, уютный, – похвалил Андрей своё новое жильё, – я несколько раз бывал в гостях в деревне, у друзей. Так вот у них и вполовину не так чисто было, как у вас.
Везде и впрямь царила безукоризненная чистота, видимо жена Константина Кондратьевича регулярно драила дом, не допуская лишней пылинки. Андрей представлял, насколько труднее поддерживать аккуратность в доме, чем в квартире, и отдал должное хозяйке.
Сыщик устроился за столом, а Константин водрузил белый эмалированный чайник на плиту и зажёг горелку. Пошуршав в шкафчике, достал тарелку с нарезанным пирогом, сахар, заварку и спросил, не оборачиваясь:
– С мятой или чабрецом?
– На ваш вкус, Константин Кондратьевич. Я неприхотливый.
Усмехнувшись, хозяин достал тряпичный мешочек и насыпал оттуда в заварочный чайник мелких веточек, добавил пару ложек чёрного чая из жестяной банки.
– А ваша супруга где? – бесхитростно спросил Андрей, чтобы начать разговор, и встретил хмурый взгляд хозяина, – она не будет ужинать? – добавил он менее уверенно.
Видимо, я ляпнул глупость, подумалось ему. Вообще, с чего он решил, что у Константина Кондратьевича есть жена? Только из-за чистых полов?