Прощание славянки

Ночи Женя проводила с Сергеем, не расставались они и днем. А соседка была счастлива по-своему. Впридачу ко всем своим достоинствам ее поклонник оказался еще и богатым.

– Смотри на какое колье раскошелился, – сказала она Жене, открывая футляр через пару дней после посещения Тиволи. Дорогое колье показалось Жене грубоватым. Зина щеголяла в нем до самого дня отъезда.

– Камнею Гальке отдам, – сказала она, – мой Илюшка дешевку не одобряет. А этот на Москву бабки подбивает. Может и соглашусь, – рассказывала Зинаида Жене, глядя на развалины Помпеи, под аккомпанемент занудных пояснений Марины.

– Настроение у нее не ахти какое, попритихла. Пасть оральную больше не раскрывает, – заметила Зинка.

– Не знаешь, что с Мариной произошло? – спросила у Сергея Женя. Они лежали в кровати, в окно дышала римская ночь.

– Марина на меня коситься перестала.

– Знаю. Я у нее домашний телефон попросил.

– Ах, вот как! Так она решила, что я для тебя сиюминутное развлечение, – Женя попыталась вырваться из его объятийа.

– А какая разница, что она думает? Важно, что об этом думаю я, – удерживая Женю, проговорил он, – а у меня на тебя далекоидущие планы. Я, кстати, надеюсь, что свою разбитную подругу ты оставишь за кадром… Я бы не хотел, чтобы ты дружила с Зиной в Москве.

– Я уже большая, Сережа, – сказала Женя и отправилась в душ.

Флоренция, с ее музеями и обилием скульптур, покорила Женю. Но после открытого для веселья, с необыкновенными ночами Рима, жизнь во Флоренции показалась ей вялой и скучной. Тусклый свет вечерних фонарей, окна с плотно закрытыми ставнями, полупустые улицы, – все показалось ей странным.

– И вот так летом? Пустые улицы и закрытые ставни, будто война. Почему такая разница между Флоренцией и Римом? – удивилась Женя.

– У флорентийцев все по другому, – сказал он, – другой темперамент, они более закрытые. Считают себя аристократами в сравнении с Римом.

– Это несправедливо! – возмутилась она.

В Мурано Женя направилась вместе со всей группой на автобусе и снова очутилась рядом с Зинаидой.

– Случилось чего? – спросила та, – твой-то где?

– Он хочет побродить по антикварным лавкам, а я хочу подруге бусы купить.

– Той, что сарафан красный подарила? – догадалась Зина.

– Ей, угадала, – ответила Женя, – Луизка высокая, ей бусы покрупнее нужны, особенные.

– Ну, валяй, – согласилась Козырева глядя на выбранную Женей низку.

Сама она решила приобрести шесть дорогих фужеров.

– Ты посмотри на цену, – шепнула Женя.

– Ничего, факлонник не разорится, – ответила ей та.

Ваза стояла на столе в номере у Сергея.

– Это античная ваза, – сказал он, – у старьевщика-араба в лавке купил. Тебе не нравится? – спросил Сергей заметив тень на ее лице.

– Она какая-то мрачная, – помявшись, ответила Женя.

– А ты возьми ее в руки, – предложил он.

– Да нет, еще разобью, это же керамика, а ручка отбитая…

– Она древняя, музейный, можно сказать, экземпляр, – ответил Сергей со смехом.

А сколько в ней тысячелетней пыли, подумала Женя. И поверхность шершавая, как с нее пыль стирать. И еще она подумала о том, что нашел эту лавку Сергей случайно. И, кто знает, смог ли бы найти еще раз…

Глава 4. Луиза

– Цацуля моя приехала! – услышала Женя радостный голос Луизы, доносившийся из телефонной трубки, – спускайся скорее ко мне. Я аджаб-сандал с бараниной приготовила.

– Луизочка, – счастливым голосом почти пропела Женя, – я еще не переоделась.

Луиза жила двумя этажами ниже.

– Давай, цацуля, без лишних разговоров, бегом! Я тебе что-то про Сергея расскажу.

– Бегу, Луизочка!

Лифт где-то застрял, и Женя побежала вниз по лестнице.

– Ты феноменально выглядишь, дорогая! Психиатр Сергей Доренский добился того, чего не смогла добиться психиатр Луиза Гугушвили!

– Это – тебе!

Женя надела привезенные из Венеции бусы на шею Луизе. Статная Луиза напоминала Екатерину Дашкову.

– Раскошные бусы! – Луиза расцеловала Женю и выхватила из ее рук пачку фотографий, – дай посмотреть!

– Я про тебя Сергею ничего не рассказывала…

– Молодец, правильно сделала, – Луиза продолжала рассматривать фотографии.

– Луизик, расскажи, что узнала! Не томи меня!

– Коллеги из Института Сербского рассказали: жена была старше его на 16 лет.

– Ужас! – воскликнула Женя.

– Она была повар в институтской столовой, а он в девятнадцать лет остался один. Вот она и стала его прикармливать. А потом поселила у себя…

– Сердобольная! – всердцах воскликнула Женя.

– Не ревнуй, ее уже больше нет, и извольте слушать, сударыня, – прервала ее Луиза, – комната у нее была в коммунальной квартире. Для аспирантуры нужна была московская прописка и они поженились. Потом она пошла к врачу, а у нее, вдобавок к беременности, оказался и рак.

– Бедная женщина! – вздохнула Женя.