Дом, в котором жила бы Эля

– Я давно не была в городе. Как там? – поравнявшись со мной, смотря себе под ноги, спросила она.

– Не знаю, – мне было нечего ей ответить. – Никогда не замечала там никаких перемен, – оставалось только добавить, что я была постоянно на работе, у меня не было отпусков три года подряд, я даже не брала больничные, потому абсолютно не знаю, что с городом: он был; а у меня был маршрут от дома до работы и обратно, а потом, в одно утро, всё поменялось.

– Снег сказал, что там шумно, много новых высоток, – подняв голову и посмотрев вверх, на небо, говорила Эля. – Они бы не выжили там, город не для них, – она посмотрела на меня, продолжая идти рядом, – но у них был шанс всё изменить, – вздохнув, добавила она. Никакого сожаления, только нисходящая улыбка, и, кажется, теперь я понимаю почему – ей вообще плевать: был у них шанс или не было, ей нужно было только одно – котята должны быть при ней.

– Быстро сдались, в городе много мест, где можно найти работу, – мне просто хотелось поддержать беседу, на самом деле, как и сейчас, мне было всё равно: сдались они или просто решили вернуться, понимая, что не смогут жить в городе, где нет Эли.

– Нет, они не сдались, – она тут же возразила мне, но продолжала уверенно вышагивать вперёд. – Город мог их убить. Убить в Ките веру в то, что она делает, убить самонадеянность Снега. Они остались собой, не собираясь подстраиваться под правила, которые придуманы в городе. Понимаешь, о чём я? – Шаман бы поперхнулся, если бы такой вопрос ему задала Эля, и неважно чем, даже если бы он ничего не ел и не пил в этот момент, он всё равно изобразил бы, что поперхнулся – Эля никогда не спрашивает, понимают её или нет, она просто говорит, но ничего не растолковывает.

– Вроде бы, – пожимая плечами, ответила я, не собираясь придавать её словам особого значения.

– В скором времени поймёшь, – заключила она, указывая впереди себя. Мы зашли за поворот, вышли на ту самую тропинку, где я оставила свою машину – там стояло такси. – Это за нами, – Эля прибавила шаг, то же пришлось сделать и мне, не веря своим глазам, так как я наивно полагала, что попала в настоящую глушь, где нет ни такси, ни банкоматов, ни хорошей связи.

– Я отдам деньги, когда вернёмся, – меня всё ещё беспокоило то, что мне всё достаётся на халяву: ночлег, еда, а теперь ещё и проезд, но всё оказалось намного проще.

– Не думай об этом, – открывая дверцу машины, бросила она. – Привет, – Эля опустилась на пассажирское сиденье рядом с водителем, здороваясь с таксистом, мне оставалось сесть сзади и постараться не думать о деньгах, которые должна бы была отдать за всё, что для меня делалось.

– Не думал, что ты мне когда-нибудь позвонишь, – не знаю, обрывки разговора я услышала или только самое начало – это говорил таксист, лица которого я тогда не разглядела.

– А я не думала, что ты реально тачку под такси заделаешь, – устраиваясь в кресле, накидывая ремень безопасности, Эля почти хохотала. – Нам нужно в магазин, – добавила она, когда мы тронулись с места.

– Музыку включу, ладно? – меня для таксиста не существовало, ко мне он даже не обернулся, для него существовала только Эля, которая не возражала против музыки, которая молча сидела и смотрела в окно и по сторонам, когда мы въехали в жилую часть этого городка.

Утром это захолустье показалось мне настолько мрачным, что хотелось закрыть глаза и ничего не видеть: мало того, что над всем этим городком нависло серое небо, сыплющее мокрый снег, так и люди, и всё, что вокруг них – красками не блистало. Серые пуховики, сумки, серые стены домов, магазинов, серые вывески. Грязь. Грязь. Грязь! Окна такси в грязи и пыли, всё, что за ними, – в грязи и в пыли.

– Здесь теперь хороший супермаркет, – останавливаясь около трёхэтажного дома, на первом этаже которого и устроили супермаркет, сказал таксист.

– А чей, не знаешь? – ответила Эля, откидывая ремень безопасности, который быстро прошуршал, закатившись обратно; таксист не ответил. – Подожди нас, отвезёшь обратно. – Я едва успевала за ней, она быстро вышла из машины и мигом направилась к магазину.

Вызвала такси, такси оказалось машиной-иномаркой, кажется, «Тойотой», была знакома с таксистом. Нет, меня ничего тогда не насторожило, я спокойно отнеслась ко всему этому, даже не вспомнив, что телефоны в доме Эли под запретом; мало ли: город маленький, она наверняка должна знать больше половины населения, хоть и живёт на отшибе.

По магазину мы шагали быстро. Эля явно знала, где находятся нужные отделы: вино-водочный, хлебный, молочка, сладости, хозяйственный отдел – мы пролетали с ненормальной для покупателей скоростью, а для покупательниц и вовсе с сумасшедшей. Задержались мы только на кассе, и только на кассе до меня начало доходить, что Эля, стоящая рядом со мной, и Эля, о которой говорили мне Снег и Китя, – это как два разных человека. Эля, ушедшая вместе со мной из дома, вызвавшая такси, знающая все отделы в магазине, рассчитывалась на кассе пластиковой карточкой. Лицо моё выражало обычное удивление, может быть, лёгкий шок, а в голове тем временем я пыталась всё уложить и объяснить себе: как такое возможно, зачем они собирали деньги в общак, зачем Эля кинула деньги в шляпу, почему пошла в магазин со мной, хотя могла кого-нибудь послать или пойти с той же Китей… Китя. Да, Китя заболела. Хорошо, она могла пойти с Шаманом или Шатуном. Почему со мной? Кто этот таксист? Откуда она знает этот магазин?

«Либо они обманывают меня, либо она обманывает всех», – промелькнуло в голове.

– Оставила деньги дома, с ума сойти, – отходя от кассы, передав мне один пакет, заговорила она. – Если они спросят, на что мы купили всё это – скажем, что ты оплатила, – мы выходили из магазина, когда Эля говорила мне об этом, я должна была снова удивиться, но мы опять летели, на этот раз к машине.

Рассчитывая, что после похода в магазин мы поедем домой, я вернулась в машину на своё место, положив пакет рядом, но Эля осталась на улице. Она говорила по телефону. Эля говорила по телефону, я же снова не верила своим глазам. У кого я собралась остаться? Кто они? Почему говорят одно, а на деле выходит другое? Эти вопросы меня не интересовали, а волновали, и волновали до того, что я готова была выскочить из машины и бежать, но дверь открылась и Эля заглянула в салон.

– Вези это всё туда, где мы встретились, тебя будет ждать высокий лысый парень, отдашь пакеты ему, – это всё она говорила таксисту, который молча выслушал её и завёл мотор.

– Ты уверена? – вдруг спросил он. Эля только улыбнулась в ответ, а он добавил: – Только не глупи, как тогда.

– Не переживай, я уже взрослая, и Штырь тебе точно уже ничего не сделает, – она выпалила это скороговоркой; стало как-то не по себе – меня для них словно не существовала, да и я не понимала, о чём они говорят. – Идём со мной, – обратилась она ко мне, кивнув и вынырнув из машины.

Ехать назад или идти с ней – выбор невелик, но она так легко опровергала всё, что мне о ней говорили, что из любопытства я мысленно уговорила себя пойти за ней: тут хотя бы была возможность сбежать, тут я не заперта в доме.

Выйдя из машины, глотнув холодного воздуха, который перехватил дыхание, я закашляла; машина сорвалась с места.

– Куда теперь? – успокоив кашель, обратилась я к ней, стоящей ко мне спиной и смотрящей в небо.

– Прогуляемся, – обернувшись ко мне, сияя улыбкой, ответила Эля. – Я хочу, чтобы ты знала обо мне всё, что должна знать лучшая подруга, – заявила она.

Эля

Когда я вижу Антона, у меня всегда возникает эта идиотская мысль; вопрос без ответа: почему ты, а не он? Это ведь он был крутым братком, а не ты; это он был местной мафией, да и до сих пор ей остается, только уже не так нагло всё это показывает. А что меня в нём не перестает удивлять, так это то, что – один звонок – и он уже тут. Крутой дядька: он взял потрёпанную иномарку, реально превратил её в такси и приехал.

– У меня подруга Алёны в гостях, и я понятия не имею, что ей от меня нужно, – говорила я ему в трубку. – Можешь прислать кого-нибудь? Мне такси нужно, хочу вывести её на прогулку.

Антон почему-то вызвался подвезти меня сам; словно ему за меня страшно; словно мы в прошлом, и он повторяет это опять, глядя на меня, сумасшедшую: «Штырь меня убьёт!»

Штырь никого не мог убить, но Антон говорил именно так.

После пробежки по магазинам, я предоставила Наде полную свободу: мы были на заднем школьном дворе, куда обычно бегали курить школота, а вечером приходили пить местные алкаши – убивай, нападай, – никто не помешает; но девчонка сидела сама не своя, совершенно не понимая, зачем я привела её в это место и что за бред я несу о системе образования.

Тогда я решила дать ей понять, к кому и куда она попала, но страшная история на этот раз не выходила. Почему-то начиная говорить, я тут же себя останавливала – Наде не нужно знать обо мне всё, достаточно будет общей картины… Чуть приукрашенной общей картины.

Вий

Сказать, что девчонки были в бешенстве – ничего не сказать. Сабля спрашивала Китю, почему та не убила Мисс, потом перекинулась на Снега и обвинила его в том, что он остановил Китю, когда та едва не набросилась на эту Мисс с ножом в коридоре.

– Что это за пиздец такой?! Какого хера?! Эля никогда не ходила в магазины! – она была немного не в себе, а вот Китя, которую Эля бросила сразу после приступа, сидела спокойно, смотря в одну точку. Одной Ките известно, что в этот момент творилось в её голове, о чём она думала.

– Слушай, заткнись и не вмешивай в это Китю! – Снег всегда считал, что говорить о приступах Кити вслух нельзя, мол, это может ей навредить ещё больше.

– Это вы вместе с припадочной привезли домой эту дрянь! – Сабля не унималась, Китя, сидящая в кресле, подобрав под себя ноги, спрятала лицо, уткнувшись в колени.

– Ну и сука же ты! – не возникни между ними вовремя Шаман, Снег бы ударил Саблю, за Китю он может убить, ему плевать, ему нечего терять.

– Сабля, она всё ещё скучает по Псу и Прищепке, сделай скидку на это, – аргументы Шатуна на неё не подействовали, Сабля назвала всех присутствующих придурками и вышла из комнаты, добавив, что мы пожалеем все о том, что случилось.

– Их нет уже полгода, чего бы ей по ним скучать? – у Вены всегда такое позднее зажигание; сначала мы думали, что она пытается копировать Элю манерой разговора (растянутая медленная речь, слова улетают в нос, как при гайморите), но, как оказалось, она так всегда говорила, ещё до знакомства с нами, до прибытия в дом.

– Ты хоть заткнись, – прошипел Снег, закуривая.

– Чего вы трагедию из этого делаете? Ну, решила Элька по городу прогуляться. Первый раз, что ли?

«Веселящий всех Шаман, как всегда, не унывал», – это однажды сказала Эля, это приклеилось к Шаману навсегда.

– Сейчас все дома, она уходила только два раза, – бурчал Снег.

Идиот, он ни черта не знал, но с уверенностью судил об Эле, предполагая наверняка, что и из-за него с Китей Эля покидала дом. Если бы все они знали правду – вопросов было бы меньше, но знать им этого было нельзя; и тем более им нельзя было знать о том, что Эли не было дома несколько дней назад, и вернулась она только под утро, как раз в тот день, когда вернулись Снег и Китя.

Сидя с книжкой в руках, делая вид, что читаю, я молча наблюдал за всем, ждал, когда кончится эта всеобщая трагедия, но действующие лица не собирались завершать начатое. Китя затянула песню о том, что зря они со Снегом вернулись домой, что из-за них Эля ушла из дома, что Эля не рада их видеть. Честно сказать, будь я на месте не знающей ничего Кити, которую Эля холила, как родную дочь, я бы тоже решил, что всё случилось из-за меня, что меня предали, да и вообще, мне не стоило больше появляться в доме. Только я всё знал, знал, как в этом доме обстоят дела на самом деле, а потому, не вынося причитаний Кити, вышел из комнаты. Знаю, все мигом решили, что мне вообще плевать на происходящее, тем более, я давно переселился на второй этаж, а это для них явный знак того, что я не считаю себя их частью, частью этого дома, хоть и живу здесь давно.

Сидеть без дела долго не пришлось: едва я улёгся на свою кровать, достал ноутбук из коробки под тумбочкой, как завибрировал мой телефон – я вернулся в комнату вовремя.

– Сабля лютует? – был первый вопрос.