Смерть заберет нас в один день
Путь на велосипеде от дома до «Санрайза» занимал больше получаса, но меня это не пугало. Океанариум стоял практически на берегу моря, возле рыбацкой гавани, и я с самого детства постоянно туда ездил, а теперь вообще завел годовой абонемент.
В седьмом классе, когда не хотел возвращаться домой, чтобы не видеться с матерью, частенько прятался именно там. Океанариум исцелял мое несчастное сердце и придавал мне сил.
Я уже давно хотел туда устроиться хотя бы временным сотрудником на полставки. Когда узнал, что у нас в школе в одиннадцатом классе устраивают краткосрочные стажировки, возликовал. Поэтому в анкете я написал океанариум первым, вторым и третьим приоритетом, и плевать, что обо мне подумают учителя.
В брошюре прописали основные положения о работе на практике. Самые важные правила поведения и все такое, а на отдельной странице – списки по группам: кто куда попал. В самых коротких графах – по одному человеку, в самых длинных – до пяти. Класс разделился на кучу маленьких команд.
Велозавод, издательство, кондитерская, детский сад и многое другое – ребята выбирали самую разную и довольно интересную работу. Мне стало любопытно узнать, куда пошел Сэкикава, и оказалось, что вместо сыскного агентства он неожиданно выбрал рамённую. Вообще, кафе пользовались у одноклассников спросом – там, в конце концов, бесплатно кормили и поили. Наверняка и он на это купился.
Но стоило мне перевернуть страницу, как мозг просто отключился:
«Океанариум „Санрайз“ – 11-й „В“ – Хикару Сакимото, Рина Асами (2 чел.)»
А я-то думал, что, кроме меня, в океанариум больше никто не пойдет…
Я даже специально сходил к знакомому дядьке из «Санрайза», он сказал, что вот уже несколько лет школьники к ним на практику не просились. Кто вообще мог подумать, что в этом году их запишется двое, притом вторая – Асами! Я тут же вспотел.
Вдруг затылком я почувствовал чей-то взгляд. Поднял голову и обнаружил, что на меня со своей первой парты обернулась Асами.
«Будем работать вместе!» – одними губами произнесла она. Я еле заметно кивнул, и меня пронзила догадка. Она ведь представляет наш класс в школьном совете. Может быть, она раньше всех узнала, как нас распределят, и именно поэтому заговорила со мной в автобусе?
Как бы то ни было, а на следующей неделе мне предстоит пережить с ней вместе три дня ада. Мелькнула даже мысль просачковать, но ведь я так давно ждал возможности поработать в океанариуме… Как я мог отказаться от возможности взглянуть на аквариумы с той стороны, с которой их не видят рядовые посетители?
Пока я ломал голову, как же мне быть, ко мне повернулся, сияя ехидной улыбкой, Сэкикава:
– Сакимото-кун, правда круто? Будете вместе стажироваться!
– Ничего крутого. Я вообще хотел один.
– Да что ты смущаешься? Я думаю, если ты ей признаешься в любви, она не откажет.
– Сомневаюсь. Мы с ней толком ни разу не разговаривали. Тебе нравится над людьми измываться, да? – процедил я, и Сэкикава омерзительно рассмеялся:
– Ой, кто-то рассердился! Ну да ладно. Сегодняшний факт продам за сто тридцать иен. Берешь? – Он выжидательно протянул руку.
Дорого. Но я поддался надежде, что уж в этот раз он точно расскажет что-нибудь стоящее, отдал ему 150 иен и получил двадцать сдачи.
– На свидание Асами хотела бы сходить в океанариум.
– Кто б мог подумать!.. Вообще, мог бы и раньше сказать.
Когда он загоготал, как раз прозвенел звонок, и ребята засобирались домой.
А я опять задумался, что же мне делать.
Я так и не придумал, как мне пережить это мучение, и вот настал первый день стажировки. Три дня совместной работы, а потом еще составлять отчет. Я подбодрил себя тем, что каждый из нас будет просто заниматься своей работой и все будет хорошо, и с этими мыслями поехал на велике к «Санрайзу».
Мы договорились встретиться прямо на месте, поэтому Асами наверняка поедет на автобусе. Она предложила поехать вместе, но я, опустив голову и пытаясь потеть как можно незаметнее, нашел предлог отказаться.
– Ты, наверное, плохо переносишь жару? – рассмеялась, ничего не подозревая, она.
Мне стоило гигантских усилий кивнуть ей в ответ.
Может быть, я умру от обезвоживания, потому что за эти три дня просто изойду потом. Отгоняя дурацкие мысли, я поднажал на педали.
Я приехал на пятнадцать минут раньше назначенного времени, но Асами уже ждала у входа. Нас обязали являться на стажировку в школьной форме, поэтому она была одета в темно-синий пиджак.
Припарковав велосипед, я уж думал было тайком прокрасться через служебный вход, но Асами заприметила меня раньше.
– О! Сакимото-кун, доброе утро! Представляешь, не рассчитала с автобусом и приехала за полчаса! – Она подбежала и заливисто рассмеялась. Я даже отступил на шаг и кое-как выдавил ответную улыбку.
– П-правда?
– И спасибо тебе! Я так переживала, что буду здесь одна. Или с кем-то из другой параллели, с кем не поболтаешь. Здорово, что ты со мной!
– А… Ага. Тоже рад.
На самом деле я бы как раз предпочел одиночество, но этого она из меня и под пытками бы не вытащила. По-видимому, я не ошибся, и она пытается дружить со всеми. Точнее, она не переносит молчание, и слова текут из нее нескончаемым потоком.
– Сто лет не была в «Санрайзе». А ты?
– Был… на той неделе.
– Это ж прям только что! С кем ходил? А! Знаю! С Сэкикавой-куном, да? Я так понимаю, вы друзья.
– Нет, – отрезал я. Меня уже можно было выжимать как тряпку, но все же я собрался с духом, изобразил спокойствие и пояснил: – Об-бычно я хожу один.
– О! Надо же, я думала, только взрослые в одиночку по таким местам ходят.
Видимо решив пощадить мои чувства, больше Асами не расспрашивала.
– Ну, надеюсь, мы плодотворно проведем эти три дня! – Она протянула руку, но я не нашел в себе смелости ее пожать.
– Постараемся, – только и ответил я и поклонился.
– Угу. – Она опустила руку и направилась к океанариуму.
Кажется, не обиделась, и на том спасибо. Я вытер платком лоб и загривок.
– Идем скорее! – крикнула она, и я неловко махнул ей в ответ.
Удивительно, что такой веселой и открытой девчонки не станет через каких-то два месяца. Во всяком случае, непохоже, будто ее подводит здоровье, решил я и трусцой припустил за ней.
Мы в точном соответствии с инструкциями в брошюре познакомились с сотрудниками океанариума и получили в качестве рабочей униформы голубые форменные футболки поло… те самые, которые я так мечтал когда-нибудь примерить.
Приободренный и даже немного гордый, я ушел переодеваться. В качестве брюк я прихватил школьные темно-синие спортивки.
Асами на переодевание потребовалось на пару минут больше. Я никогда не видел ее ни в какой другой одежде, кроме школьной формы, потому сердце невольно пропустило удар. Ярко-голубая майка чудесно дополняла ее веселый характер.
– Для начала, ребята, нарежьте ставридок, которыми мы будем кормить мелких рыб, – попросил наш куратор Саэки, мужчина лет тридцати – тридцати пяти. Он работал в океанариуме еще с тех пор, как я учился в младших классах, и, конечно, узнал постоянного посетителя.
Сколько помню, постоянно расспрашивал его про морских обитателей. Саэки-сан, как я его теперь называл, терпеливо отвечал на все вопросы, поэтому в начальной школе я звал его профессором.
– Сакимото-кун, сегодня ты не посетитель, а работник, так что спуску не будет! – пригрозил он по дороге.
– Пожалуйста, не будьте слишком суровы! – с поклоном отозвался я.
– Ты его знаешь? – прошептала Асами.
– Угу…
– Круто! Блин, а я так волнуюсь.
– Угу, я тоже…
Нервничали мы по совершенно разным причинам, но тут добрались до рабочего помещения.
В нос тут же ударил запах сырой рыбы. Асами поморщилась, но сразу улыбнулась.
– Режьте такими кусочками, чтобы нашим питомцам было удобно есть, вот так. – Саэки показал как.
– Ого, Сакимото-кун, ты ловко обращаешься с ножом! – восхитилась Асами, увидев, как я разделываю доверенных нам рыбешек и кальмаров.
– Я дома готовлю.
– Блин, круто! Мама научила?
При упоминании матери я на мгновение застыл. Асами посмотрела на меня озадаченно, но я молча, ничего не подтверждая и не отрицая, продолжил работать.
Одноклассница, не особо обеспокоенная моим молчанием, неуклюже присоединилась к разделке, и каждый раз, как ее нож вонзался в рыбье мясо, вскрикивала или охала. С ножом она управлялась так неуклюже, что Саэки, наверное, чуть не поседел, наблюдая за ней.
Она столько болтала, что я всерьез предположил, что, может, она умрет, если будет слишком долго молчать. Но остальные сотрудники радовались ее щебету.
Мы побросали нарезанную рыбу в ведро. Саэки его подхватил и пошел кормить обитателей океанариума, а мы пристроились вслед за ним. Я никогда не видел «Санрайз» с этой стороны, потому без устали вертел головой. Все-таки хорошо, что я решился прийти, несмотря на испытание, которое выпало мне на долю.
После кормежки настала пора проверить температурный режим, и мы направились в зал с главным аквариумом. Саэки объяснил, что каждому виду комфортно в своих условиях, будь то температура или соленость воды. Я это, разумеется, и так знал, но вот Асами тщательно записывала за куратором и энергично кивала.
Мы помогли почистить аквариумы, и хотя я бы вечно от них не отрывался, дальше пришлось прерваться на обед с Асами.
– Надо же, как тяжело. Давненько я так не потела! – призналась она, разложив принесенный с собой обед и глотнув зеленый чай из бутылки.
Мы расположились в квадратной комнате отдыха с четырьмя длинными столами.
– Ну, в нашей работе не обойтись без физической силы, – ответил я так, будто и вправду уже устроился на постоянную ставку в океанариум.
Я примостился на раскладном стульчике как можно дальше от одноклассницы. Расстояние позволяло мне хотя бы отчасти сохранять присутствие духа.
– Это точно. А я совсем слабая. Наверное, не гожусь.
Я промолчал.
– Хотя погоди, я тут и женщин видела! Может, привыкну со временем!
Я промолчал.
– Эх, вот бы покормить пингвинов…
Похоже, она обращалась не ко мне, а в пространство, поэтому я, не проронив ни слова, доедал содержимое своего контейнера. Успокаивал себя, что если буду отвечать только на прямые вопросы, то как-нибудь переживу ее соседство.
Вообще-то для меня крайне нехарактерно обедать с девушкой в одном помещении, да еще и наедине. В школе я постоянно сбегаю в пустые кабинеты или на крышу, но сегодня мне этот путь отрезали. Я набивал рот рисом под щебетание Асами вместо музыки из колонок.
– Слушай, а обед ты себе тоже сам готовил?
– Мм?.. Ну да.
Я не сразу сообразил, что она обращается ко мне, и ответил с задержкой. Чувствовал себя как зритель на концерте, которому певица, до того увлеченно певшая на сцене, вдруг передала микрофон. Застигнутый врасплох, я тут же покрылся испариной.
– Кру-у-уто. Как девочка я посрамлена. Ну-ка, покажи! – Она вскочила с места и шагнула ко мне с палочками в руке. – Креветки в кляре, курочка, свернутый омлет… Это же не просто разогретые? Ты прям сам готовил?
– Да. Не очень люблю полуфабрикаты. – Я постарался от нее отодвинуться. От Асами пахло цитрусами – видимо, духи.
– Эх, вот бы мне тоже научиться!
Я промолчал. Только прямые вопросы. Дождался, когда Асами вернется на место, и вернулся к трапезе.
– Научи, а!
Я замешкался, гадая, считать просьбу за вопрос или нет, потому отделался неопределенным покашливанием.
– А в полпервого будет шоу в дельфинарии. Пойдем смотреть? – бодро предложила Асами, покончив с обедом.
В «Санрайзе» такие устраивали каждый день в определенные часы, и с минуты на минуту начиналось уже второе представление за сегодня.
Поскольку она задала прямой вопрос, пришлось отвечать.
– Нет, спасибо. Я уже много раз видел, – промямлил я, уткнувшись в телефон, чтобы не смотреть на нее.
– Но ведь не факт, что у них каждый раз одно и то же! Программу меняют в зависимости от самочувствия и характера дельфина.
Я промолчал.
Да, она совершенно права, дельфины всегда выступают немного по-разному, к тому же на всяком шоу может случиться неожиданная импровизация. Я, наверное, уже сотню раз на них ходил, но любил среди прочего и подмечать маленькие различия.
– Сакимото-кун! Асами-сан! В последний день мы хотим, чтобы вы нам помогли в дельфинарии на представлении, поэтому сходите, пожалуйста, сегодня его посмотреть. Простите, что отрываю от еды, – вдруг огорошил меня Саэки, который как раз заглянул в комнату отдыха.
Асами аж подскочила, как пружинка.
– А я как раз собиралась сходить! – доложила она.
Я вздохнул, поднялся с места и поплелся за ними.
В дельфинарии, несмотря на будний день, собралось много людей – и семей, и парочек. Шоу только началось, и мы с одноклассницей поспешно заняли местечки в заднем ряду. Я сел примерно за три места от нее.
По сигналу дрессировщика три дельфина закружили по всему бассейну, потом начали прыгать, разбрызгивая во все стороны воду, вертеться и показывать трюки один за другим.
После каждого удачного номера Асами охала и ахала, как маленькая девочка.
Вскоре она достала телефон, принялась снимать выступление и громко подбадривать артистов. Я так же искренне, как она, радоваться не мог, потому что знал номер наизусть.
Где-то через двадцать минут шоу подошло к концу, и Асами от переизбытка восторга аплодировала стоя.
В начальной школе, в первый раз увидев выступление дельфинов, я пришел в такой же бурный восторг. Мы тогда смотрели его всей семьей, и от гинофобии я еще не страдал, а жизнь казалась мне отрадной и полной надежд.
Зрители начали расходиться, но Асами по-прежнему не отрывала от бассейна взгляда, а я изучал ее завороженное лицо. Только на мгновение его омрачила какая-то тень, но выражение ее восторга ярко запечатлелось у меня в памяти.
Во второй половине дня нас водили по залам океанариума, рассказывали про рыб, демонстрировали оборудование в кладовых и аквариумы для научных исследований, черепах и все, чем богат «Санрайз».
– Сакимото-кун, ты знаешь, что тунцу надо все время плыть, а иначе он умрет? – спросила Асами со светящимся от гордости лицом.
– Знаю. Они не умеют самостоятельно открывать жаберные крышки, поэтому могут дышать только на ходу. Плавают с открытым ртом, чтобы вода постоянно циркулировала сквозь жабры и кровь насыщалась кислородом. Поэтому они от самого рождения до смерти в постоянном движении. Конечно, знаю.
Я порой за год сюда по сто раз прихожу, и Асами еще век учиться, прежде чем она сможет поразить меня каким-то интересным фактом о рыбах. Одноклассница изумленно на меня воззрилась.
– Вы чем-то похожи, – заметил я, намекая на то, что она жить не может без болтовни.
– Что? В смысле? Мне не нужно постоянно пропускать воду через жабры.
Она не распознала подтрунивание, а я не стал ничего объяснять и просто ушел в служебное помещение.
Вскоре рабочий день благополучно завершился.
– Молодцы, ребята. Приходите завтра, – попрощался с нами Саэки, мы с Асами вразнобой его поблагодарили и отправились переодеваться обратно в школьную форму.
Я хотел ускользнуть домой до того, как она выйдет из раздевалки, потому моментально натянул форму и бросился на велосипедную парковку. Однако Асами настигла меня, пока я возился с замком:
– О, вот ты где! Дойдем вместе до остановки?
– Прости… – ответил я после небольшой паузы. – У меня сегодня еще дела.
– А… Ну ладно.
– Пока, – пробормотал я на грани слышимости, запрыгнул на седло и нажал на педали.
– Ага. До завтра! – крикнула она вдогонку.
Я сделал вид, что не услышал, и на полной скорости припустил прочь.
Зашел в супермаркет, купил продуктов к ужину. Отец опять предупредил, что задержится, так что я приготовил оякодон[8] на себя одного. С тех пор как в его жизни появилась Юко, я все чаще ужинал в одиночестве.
Вскоре я улегся в своей комнате, ткнул в экран телефона и открыл твиттер. Зензенманн прочитал мои сообщения, но ничего не ответил.
Тогда я перешел в «Галерею» и развернул на весь экран нашу общую классную фотографию. Вспомнил предсказание синигами: «Второму справа в переднем ряду и крайней слева в третьем ряду осталось жить 88 дней с того момента, как сделана фотография». Неужели нам с Асами и правда осталось 88… нет, уже всего 58 дней? Почему мы с ней умрем в один день, где погибнем и как? Сколько я ни думал, даже не представлял, с какой стороны подступиться к этому вопросу.
Девушка на фотографии невинно улыбалась, не ведая, что срок ее жизни уже отмерен. Может, рассказать ей? Или лучше молчать?
Вообще, я бы посмотрел, как она отреагирует. Померкнет ли в тот же миг ее жизнерадостная улыбка? Закроет ли она свой несмолкающий рот?
Из-за фобии я испытывал очень смешанные чувства по поводу возможного разговора с такой же скорой покойницей, как и я. И все же мне, несмотря на собственные обстоятельства, хотелось спросить у нее, правда ли она умирает.
Что милосерднее – сказать или промолчать?
Наутро второго дня стажировки я с трудом поднялся с постели. Тело казалось свинцовым вовсе не от перетруженности мышц, а, так сказать, из-за человеческого фактора.
Наверное, даже объяснять не надо, что все из-за Асами. Я честно поддерживал с ней разговор всю вчерашнюю смену, и далось мне это, прямо скажем, непросто. Устал я не столько физически, сколько ментально. Наконец значительно позже, чем планировал, я все-таки вылез из-под одеяла.
Когда я вышел из комнаты, как раз проснулся отец.
– Что, проспал? – спросил он, подавляя зевок.
Я промычал что-то в ответ, быстро собрался и отправился на выход, даже не поев. Утро у нас обычно проходило в суматохе, и я редко готовил завтрак.
– У вас с сегодняшнего дня стажировка? Удачи, – пожелал отец, пока я завязывал шнурки.
– Угу. Я побежал, – пробурчал я, не уточняя, что она началась еще вчера.
Кажется, отец хотел еще что-то сказать, но, видимо, передумал и просто пожелал мне хорошего дня.
Думаю, хотел опять обсудить Юко, но подумал, что сейчас не время. Я не стал ему объяснять, что скоро все равно умру и вопрос решится сам собой.
Я подъехал к «Санрайзу» за три минуты до назначенного времени, и Асами к тому времени уже переоделась и ждала меня перед раздевалкой. С ней дожидался Саэки.
– Опаздываешь, Сакимото-кун! Мы уже начинаем!
– Простите, – на бегу извинился я. Нырнул в раздевалку, поспешно переоблачился, после чего нам, как и вчера, поручили нарезать корм для рыб.
Мы принялись рубить мелких рыбешек и кальмаров на кусочки подходящего размера. Асами, непривычная к готовке, за день не сильно выросла, потому успела разделать всего три тушки.
Сегодня мы кормили другие виды, не те, что вчера. Потом я почистил аквариумы и фильтры, которые обеспечивали чистоту воды, и без особой надежды спросил, нельзя ли покормить медуз.
Ими заведовал не Саэки, но он знал, как я их люблю, поэтому сразу согласился:
– Тогда поручаю тебе ушастых аурелий.
Куратор проводил меня в нужную зону и объяснил, что делать. Аурелии ушастые легко узнаются по характерному узору из четырех кружков на зонтике, напоминающих четырехлистный клевер. Насколько я знаю, они у нас – самый распространенный вид. Это те самые, которыми кишит море на Обон[9].
– Какой милый узорчик! Это у нее глаза? – сморозила Асами, вглядываясь в аквариумное стекло.
Во мне закипело негодование медузомана, и я выпалил прежде, чем Саэки успел открыть рот:
– Не глаза, а желудок! Очень удобно, что у них прозрачные тела: можно проследить, поели они как следует или нет.
– Узнаю Сакимото-куна, – усмехнулся куратор.
Под его чутким руководством я капнул из пипетки корм в самый центр аквариума, где вода циркулировала медленнее всего, а потому и дрейфовал он там дольше, позволяя медузам насытиться. Таких подробностей не знал даже я.
К слову, кормили аурелий артемиями, то есть оранжевым таким планктоном, и этим же цветом окрашивались клеверообразные круги на зонтиках.
– Ух ты! Кружочки перекрасились, а остальное осталось, как было!
Я бросил Асами поражаться очевидным вещам, а сам перешел к следующему аквариуму. У меня мечта сбылась: я кормил медуз!
Потом настал обеденный перерыв. Я не успел с утра собрать себе еды, поэтому заказал в столовой океанариума рис с карри и свиной отбивной в кляре. Я любил все местное меню, но это блюдо – в особенности.
Пристроился у окна и смешался с обычными посетителями.
«Санрайз» построили на высоком склоне, и из столовой, как и с открытого балкона, открывался вид на море. Вчера я обедал в комнате отдыха для персонала, и оттуда не видно воды. Я решил, что завтра тоже ничего готовить не стану и приду поесть сюда. Хотя в первую очередь мне просто не хотелось оставаться один на один с Асами.
Из столовой было видно и колесо обозрения. Оно входило в комплекс океанариума, так что я не раз на нем катался. В городе его любили за отличный вид на морские просторы, и по выходным здесь даже выстраивалась очередь.
После обеда я ушел искать напарницу, и Асами опять нашлась в дельфинарии. Шоу как раз достигло кульминации, и после особенно сложного трюка зал взорвался овациями. Асами охватил такой же восторг, как и вчера: глаза ее горели, и она отчаянно рукоплескала и подбадривала дельфинов и дрессировщика.
Не исчезнет ли после одной моей фразы ее невинная и ничем не замутненная улыбка? Сказать или все-таки промолчать? Меня вновь терзали сомнения.
Сам бы я абсолютно точно предпочел, чтобы мне сказали. Думаю, достаточно людей разделяет мою точку зрения, но наверняка не меньше и тех, кто хотел бы оставаться в неведении. Асами из первых или из вторых? Наверное, не стоит сразу в лоб огорошивать ее новостями и лучше сначала прощупать почву.
Пока я размышлял, овации стихли, и наши с Асами взгляды пересеклись. Она тут же расплылась в улыбке, а я вздрогнул и отвел глаза.
– Дельфинчики ну такие милые! Так бы смотрела и смотрела! Вот бы прокатиться на дельфине… – Стоило мне на секунду ослабить бдительность, как Асами тут же пристроилась рядом. Она провожала глазами животных, уплывающих из центрального бассейна для выступлений.
Как обычно, я ничего не ответил на ее щебет, но она и не думала умолкать. Я отметил про себя, что она, видимо, просто любит болтать, и ей совсем необязательно, чтобы собеседник хоть как-то поддерживал разговор. Что ж, мне только на руку, если достаточно впускать ее монологи в одно ухо и выпускать из другого.
Потом мы стали репетировать завтрашнее выступление. Звучит громко, но на самом деле нам с Асами не полагалось никакой сложной работы, и мы справились без труда.
– Они же не кусаются? – спросила Асами, с опаской касаясь носа дельфина.
Так хорохорилась, а теперь трусит – смешно!
Как только девушка поднимала правую руку, дельфин плыл в указанном направлении и красиво выпрыгивал из воды, окатывая Асами брызгами с ног до головы. Ее это ничуть не смущало, а вот я изо всех старался не попадать под раздачу.
Она ничего не делала спустя рукава, и мне понравилось смотреть, как Асами работает. Казалось, что с ней сам зал стал уютнее. Как бы это сказать… она как будто источала сияние. Я раньше особо не обращал внимания, но, кажется, и в классе она сияла так же.
В начале мая в школе проводили спортивный фестиваль, который завершался общей эстафетой. Наш класс уверенно шел к победе, и тут одна девочка упала. Она вообще не блистала на физре, и ее планировали пустить предпоследней, чтобы замыкающий наверстал все, что она упустит. Однако из-за падения мы в итоге заняли жалкое шестое место – из семи.
Именно от эстафеты зависел результат в общем зачете, поэтому после проигрыша атмосфера в классе висела мрачнее некуда. Нас тогда еще только-только перетасовали после прошлого учебного года, и мы в первый раз участвовали новым составом в большом мероприятии. Все думали, что заодно сплотимся, но в реальности по классу, наоборот, пробежали трещины. Когда кто-то бессердечно обвинил упавшую в нашем поражении, растерялся даже классный руководитель.
Но тут с места поднялась Асами. Она подошла к провинившейся и громко объявила:
– Я считаю, что Танигути-сан – огромная молодец! Травмировала коленку, но тут же поднялась на ноги и передала эстафету. Будь я на ее месте, то растерялась бы от боли и стыда и еле-еле поползла к финишу. А Танигути-сан не сдавалась до последнего. Иначе мы бы вообще финишировали последними.
Никто не нашелся, что возразить. Я тогда подумал, что не зря именно она представляет класс в школьном совете.
– Хотя я-то вообще не бежала, так что не мне судить! – со смехом добавила она. – Все, кроме меня, огромные молодцы! Я считаю, мы запомним этот фестиваль на всю жизнь!
Все как-то разом повеселели, и мрачная туча, нависшая над классом, развеялась. На лица одноклассников вернулись улыбки.