Обрывки минувших дней

Я вытер слезы рукавом куртки.

Август стоял по другую сторону от надгробной плиты. Он смотрел на меня и улыбался. Он был счастлив. Я понял, что это последний раз, когда он мне явился. Это было прощание. Прощание длиною в бесконечность.

На кладбище остались только я да собака, неустанно продолжавшая обнюхивать могилы. Мне стало легче.

Февраль, 2016

I

– Может на кладбище? – с улыбкой спросила нас Эмма, лежащая на ковре в комнате Софии.

Я все-таки свыкся с мыслью, что она снова в нашей компании. Но Эмма все равно не желала ничего рассказывать, что, честно говоря, меня немного раздражало.

– Не думаю, что это хорошая идея, – сказал я и сделал глоток теплого чая без сахара, – да и погода, смотри, какая. Я вообще не представляю, как домой доберусь.

– Ты что, боишься ночью на кладбище ходить? – захихикала София, сидящая напротив меня со своей любимой огромной чашкой с чаем, на которой был нарисован Тоторо, персонаж из японского анимационного фильма Хаяо Миядзаки.

– Чего там бояться? Оно ухоженное и открытое, там всегда кто-нибудь да…

– Эмма говорит про старое кладбище, – прервал меня Ник, возившийся с колодой карт у подоконника, а София вновь захихикала, увидев мое выражение лица от слов нашего друга.

– Да ну, жутковатое место…

Они все разом кивнули.

– Давай, Вик, соглашайся!

– С каких пор ты за веселье, Эмма? Тебя раньше из дома вытащить почти невозможно было или вообще увидеть где-то на вечеринке или празднике.

– Просто я поняла, что в жизни надо попробовать все, – она ехидно улыбнулась, и они втроем переглянулись.

Я понял, что эти взгляды связаны с тем, что происходило во время сессии, от этого немного загудела голова, требуя прекратить размышления. Я сделал вид, будто не заметил их «переглядки».

– Ну-ну.

– Давайте, собирайтесь. Мы идем на кладбище! – торжественно объявила она и, быстро встав с пола, пошла обуваться.

Эта идея мне совсем не нравилась, но я все равно дал себя уговорить, а точнее мне не оставили никакого выбора.

Старое кладбище находилось в получасе пешего шага от студенческого городка. Так как уже было за полночь, транспорт не ходил, поэтому мы пошли по морозу, решив, что и без такси справимся.

– В чем смысл куда-то идти, если путь туда будет не пеший?! – сказала Эмма, будто в ее словах был какой-то сокровенный смысл.

Благо у Софии нашлось два термоса (зачем ей два, правда, мы так и не поняли), которые она наполнила горячим чаем, чтобы мы не замерзли по дороге.

Шел снег, иногда порывы ветра не давали идти вперед, поэтому мы поворачивались и шли спиной. Ник несколько раз упал в сугроб и, когда мы пытались помочь ему встать, он специально тянул нас, и мы падали на него. Наш смех раздавался по всей пустой улице.

Дойдя до кладбища, мы обнаружили, что один из термосов уже был пуст. София обняла меня, чтобы немного согреться, а Эмма шла в обнимку с Ником. Я заметил, что ее взгляд почти все время был на нем, а он на это никак не реагировал. Мне даже стало немного обидно, ведь я пытался за ней ухаживать, но она меня отвергла.

– Вы уверены, что стоит туда ходить? – запротестовал я снова, когда увидел заржавевшие железные заграждения, ярко отражающиеся грязно-красным цветом на свете от телефонного фонаря Ника.

За старыми воротами виднелись треснувшие надгробные камни, неухоженные могилы, почти наполовину покрытые снегом и разным мусором. Голые деревья, ветви которых нависали над ними, будто скрюченные руки самой смерти, создавали еще более жуткую атмосферу.

Это место являлось старым кладбищем города, на котором перестали хоронить людей еще около восьмидесяти лет тому назад, теперь же оно считалось одним из культурных достояний города в силу старого архитектурного стиля: надгробных камней с орнаментом, больших узорчатых крестов, двух статуй ангелов, вздымающихся на колоннах, к которым крепились ворота и высокий забор из железных прутьев. Но со всем этим никто не ухаживал за кладбищем. Ворота всегда были открыты, так что оно быстро превратилось в излюбленное место всех отчаянных – от любителей странных мест до наркоманов и преступников, поэтому любой здравомыслящий житель города старался обходить стороной это место. Но, видимо, мы не относились к их числу.

– Все будет хорошо, Вик, не переживай. – улыбнулась мне София.

И вот мы минули ворота и остановились. Странно, но меня перестало коробить.

Эмма пошла вперед по тропинке, по обеим сторонам которой шли рядами огороженные старые могилы. Мы светили фонариками на телефонах, время от времени читая имена на надгробиях и годы жизни.

Пройдя несколько десятков метров и повернув пару раз, мы наткнулись на треснувшую могилу, а надгробный камень был сломан, имени не различить, но год рождения был вполне четким.

– Тысяча восемьсот сорок седьмой, – прочитала София. – Ого.

Я посветил чуть вправо от камня – скамейка.

– Если я присяду, ничего же страшного не будет? – голос Софии звучал жалобно.

– Думаю, он или она не обидится, – ответил я, и мы осторожно сели. Внезапно заухала сова, будто давая понять, что нам не стоило этого делать. София вздрогнула, но я приобнял ее, не дав встать. Уставшая, она решила довериться мне и осталась на своем месте.

– Вы как хотите, а мы дальше пойдем, если что звоните, – сказала Эмма и потянула Ника за собой, тот лишь пожал нам плечами.

Когда их силуэты исчезли из вида, мы все еще видели свет от их телефонов. Мы молча наблюдали, пока они не повернули куда-то, и тьма не обволокла собой все вокруг.

– Как думаешь, они переспали? – спросила София со смехом.

– Н-е-е-е-т.

– Откуда такая уверенность?

– Он бы от нее шарахался, если бы что-то было, ты же его знаешь, сама его ругала за это.

– Если они пошли непотребствами заниматься, я их убью. Благо никуда тащить не придется, – она обвела дрожащей от холода рукой могилы перед нами

Мы засмеялись. И стало тихо.

– У тебя все хорошо? – спросил я ее после минутного молчания.

– Да, мы не сдали сессию, но несколько старых задолженностей смогли, правда парочка все же осталась…

– Я не об этом, Соф.

– Да… Отошла уже, если ты про того козла, – сказала она и вполне искренне, я ей поверил. – Но все равно чувствую себя опустошенной. Не знаю, из-за него это или из-за чего-то еще, но внутри у меня пусто. Я будто задыхаюсь и тону. Словно жизнь угасает. Нет, я, конечно, не собираюсь накладывать на себя руки. Просто говорю, что надо чем-то заполнить эту пустоту, получить от жизни все. Понимаешь, о чем я?

Когда посреди кладбища София заговорила об угасающей жизни, я моментально вспомнил свой сон, который я видел пару месяцев назад, и в котором она в прямом смысле тонула, а я не мог ее спасти. Мне стало не по себе, в горле появился ком.

Я лишь машинально кивнул в ответ.

Достав из рюкзака термос с теплым чаем, я протянул его Софие. Сделав пару глотков, она вернула его мне.

– Нас всех это ждет, правда?

Я молчал. Она смотрела на год рождения неизвестного человека, у могилы которого мы сидели.

– В чем тогда смысл? Мы живем, создаем, потребляем. Но для чего, если конечный итог – это коробка в яме два на два? Как ты думаешь?

– Не знаю, может так просто надо.

– А я вот верю, что не просто так надо. Мы удачливы, что живем, потому что нам даровано выбирать, как прожить эту самую жизнь, как получить от нее максимум, но мы создали общество, которое диктует нам правила, лишает выбора временами, загоняет нас в искусственные рамки, не дает почувствовать весь вкус жизни.

– С каких это пор ты философом стала?

– Да просто рассуждаю, раз уж мы на кладбище.

Она положила голову мне на плечо, полуоблокотившись на меня.

– Знаешь, может ты и права. Отчасти.

– Отчасти? Почему же?

– Без правил настанет беспорядок, общество призвано поддерживать правила. И у тебя всегда есть выбор… кроме одного: рано или поздно ты все равно окажешься здесь. Понимаешь, не все такие революционеры-освободители как ты.

София засмеялась.

– Я не революционер, просто я сторонница свободы.

– Поэтому призываешь к мировому беспорядку?

Мы оба засмеялись.

– Слушай, а ведь ты книгу же пишешь? – спросила она внезапно.

– Вроде того, а откуда ты знаешь?

– Ну, ты грозился написать что-нибудь еще на втором курсе. Я запомнила.

– Понятно. Так что с ней?

– Вот хотела с тобой заключить договор, – она ехидно улыбнулась.

– Ну, давай заключим, – засмеялся я.

– Как только ты ее напишешь и ее напечатают, где бы мы ни были, как бы далеко друг от друга мы ни находились, ты подпишешь один экземпляр специально для меня и отправишь срочной посылкой. Как тебе такой договор?

– Отличный! – мне эта идея очень понравилась. – На том и договоримся.

Мы счастливые и довольные пожали друг другу руки, продолжая сидеть почти в обнимку.

– Пора уходить, где их носит? Позвонишь им? – тихо произнесла она.

Я достал было телефон, чтобы набрать номер Ника, как София подпрыгнула и завизжала, схватившись за мой рукав мертвой хваткой. Ее крик разлетелся эхом по всему кладбищу сквозь деревья и могилы. Казалось, ее вопль разбудит всех мертвых, настолько он был громким. Я опешил, не понимая, от чего София пришла в ужас, и ожидая, что в любую секунду получу удар по голове чем-то тяжелым. И вдруг на свет моего телефонного фонарика попала лохматая собака с добрыми глазами. По-видимому, она испугалась Софии не меньше, чем София ее. Мне показалось, эта собака – помесь лабрадора и немецкой овчарки. У нас с братом в детстве была такая, брат назвал ее Гердой, как девочку из сказки о Снежной королеве, которую просто обожал снова и снова перечитывать. Я никогда в своей жизни не видел собаки более преданной, чем наша с братом Герда. И эта дворняжка посреди ночи на кладбище мне ее напомнила.

– Что случилось? – запыхавшимся голосом спросил Ник, появившись из темноты оттуда же, куда ушел вслед за Эммой, которая через мгновение появилась за ним. Они отошли на приличное расстояние, судя по их частому дыханию от бега.

– Вы в порядке? – голос Эммы дрожал.

– Надо уходить, становится еще холодней, – сказал я и поволок все еще обнимающую меня Софию по направлению к выходу.

Мы еле добрались до общежития, так как дорогу замело неслабо. Чай у нас закончился на половине обратного пути, так что пришлось стараться идти быстрее. За все время мы с друзьями перебросились от силы несколькими фразами.

«Какая же глупая была идея, ночью в мороз идти на кладбище!» – думал я, озираясь на Эмму.

II

В середине месяца несколько моих однокурсников, в числе которых оказался и Ник, отчислили. Как оказалось, у него были долги по семи предметам за прошлые семестры, о которых мы с Софией не знали (или, как вариант, не знал только я). Об отчислении нам сообщил преподаватель по математической физике, который во время переклички вычеркнул фамилию Ника и остальных из своего журнала.

Для меня это стало не сказать большим, но шоком, потому что с первого курса, как мы познакомились, решили уехать в большой город после выпуска и жить вместе, пока один из нас не решит поставить точку в холостяцкой жизни и завести семью. Хотя все наши планы начали рушиться задолго до его отчисления, просто я об этом не догадывался.

– Виктор, здравствуйте! Наконец-таки я вас нашел, уважаемый, – из преподавательской вышел заведующий кафедрой и по совместительству мой научный руководитель. – Вы должны были вчера сообщить мне тему вашей выпускной работы. У вас все в порядке?

– Да, извините… Моя тема… э-э-э… я хотел рассмотреть южнокорейские военные роботы на дистанционном управлении…

– Вам нельзя брать темы, связанные с военной сферой, помните? – он ухмыльнулся, отчего мне стало не по себе, так как мужик он был отличный, всегда за студентов; строгий, но и не зверь, второй шанс давал всем, кто просил о нем, поэтому подводить его хотелось меньше всего. – Давайте так, вы подумайте еще, я подержу отчет до завтра, если не надумаете ничего другого, возьмите ту же тему, но со спорткаром10. А в дипломе выявите проблемы и предложите пути их решения. Договорились?

– Да, большое спасибо. Тогда я сегодня оформлю и вышлю вам на электронку.

– Отлично, буду ждать.

Он ушел по своим делам с какими-то бумагами в руках, а я продолжил слоняться по коридорам корпуса в ожидании следующего занятия.

В тот же день я начал писать свою дипломную работу. С темой я не стал заморачиваться и взял ту, которую предложил научный руководитель. Первым делом я приступил к поиску теоретической информации по теме. Как оказалось, задача была непростой, так как все мои запросы в поисковых системах Интернета вели меня на ресурсы, которые приходилось читать от и до, чтобы извлечь необходимую мне информацию, так как материала было море, и все не совсем по моей теме.

Так, просидев до глубокой ночи, я составил полторы главы дипломной работы, пересчитал – семь печатных страниц, а нужно было не менее восьмидесяти. Но это было начало, и оно было положено. Заставив себя просидеть еще минут сорок, я нашел математическую модель, которую мне позже научный руководитель помог переделать. Также я смог найти необходимый код программы, который воспроизводил движение спорткара и который еще предстояло видоизменить для моих нужд. Потерявшись в тщетных попытках разобраться, я просто отключился над рабочим столом.

III

– Просыпайся, Вик. Ты на работу не опаздываешь? – брат тряс меня за плечо.

Я подпрыгнул с места и судорожно начал раздеваться, чтобы принять душ.

– Который час?

– Половина восьмого утра.

– Отлично, успеваю. Спасибо что разбудил, – я стянул с себя футболку. – Как работа?

– Неплохо… меня уволили.

Уже месяц брат работал в небольшом страховом агентстве помощником. Вел учет документов, список клиентов, обзванивал последних, в общем, все то, что руководство и сами агенты не любят делать.

– Как? Что ты натворил? – я уставился непонимающим взглядом на него.

– Сокращение штата. Ничего, я уже нашел другую, бариста11.

– По моим стопам? – ухмыльнулся я. – А что за кофейня?

– Новая, недавно открылась, называется «Вейк ап Коффи» рядом с чайной лавкой, где твоя Алиса работала.

Брат заметил, что ее упоминание погрузило в некое неприятное раздумье, поэтому поспешил сменить тему.

– Тебе Ник, кстати, звонил, сказал, что вечером заскочит в бар.

Кивнув, я поспешил в душ, а брат направился по своим субботним делам.

Зайдя в «Гэтсби», я застал напарника за приготовлением бара и парочку официанток, протирающих столы. Кивнув, последним, я направился к служебному помещению.

С недавних пор мы изменили график работы, решив, что было бы неплохо, чтобы в будние дни мы работали посменно, а выходные поделить, чтобы каждая смена могла отдохнуть. Так получилось, что нам с Гвоздем досталась суббота, а нашим сменщикам воскресенье. Никто особо возражать не стал.

– Привет, Гвоздь, как ты?

– О! А я тебя ждал. Поговорить надо.

Он выглядел немного растерянно и одновременно решительно. Видимо этот разговор у него в голове сидел давно, а, может, он просто себя «накрутил».

– Ты не против, если я сначала переоденусь, а то в куртке душно немного? – улыбнулся я.

– Да, конечно, прости, налетел с ходу, – протараторил он. – Не спеши.

Я минут десять тянул, прежде чем выйти из служебного помещения в зал, раздумывая, о чем же Гвоздь хотел поговорить. Тема явно была личной, но мы с ним, кроме работы, больше нигде особо не пересекались. Несколько раз виделись в кинотеатре, куда мы с Софией частенько захаживали, и на улице, когда оба шли по своим делам.

Наконец, решив, что слишком долго сижу в комнате для персонала, я вышел к бару. Гвоздь уже обо всем позаботился: стопки на своих местах, откуда достать их нетрудно, бутылки с алкоголем расставлены по правилу, которое мы двумя сменами барменов разработали для общего удобства, а барная стойка блестела так, что можно было чуть ли не увидеть свое отражение.

– Что-то случилось? – я подошел к стойке, но не знал, чем занять руки, так как Гвоздь уже все сделал.

– Такое дело… эм-м… сюда иногда заходит София с подругами, заказывают разные коктейли типа «Олд фешен», и «Текила санрайз», ну, ты и сам знаешь.

– Гвоздь, давай к сути, – произнес я с улыбкой, уже зная, к чему он ведет.

– В общем, я хотел узнать, есть ли между вами что-то, потому что она мне вроде как очень нравится, и мне бы хотелось пригласить ее куда-нибудь, но не хочу влезать и мешать вам.

Я молчал, так как ожидал, что он попросит совета, а не спросит, есть ли что-то между мной и Софией. Я, конечно, уже знал, что они знакомы и в хороших, но не близких, отношениях, но и не думал, что Гвоздь не в курсе, что мы просто друзья. Хотя, по правде говоря, это неудивительно, так как со стороны мы действительно выглядели как влюбленная пара, по крайней мере, для людей, которые не знали НАС, но на самом деле ничего более крепкой как сталь дружбы между мной и Софией никогда не было, и нас это вполне устраивало.

– Вик? Извини, если сказал что-то не так…

– Не-не-не! – вырвалось у меня. – Мы с ней только друзья. Пригласи ее, конечно!

– Хорошо, спасибо. Я долго думал, как ты воспримешь.

– Все нормально, не переживай, – ухмыльнулся я и сразу же скорчил серьезное лицо, посмотрев прямо на него. – Если обидишь ее, я знаю, где ты работаешь!

Мы засмеялись. Уверен, я смог с помощью этой глупой шутки донести до него, что я о ней забочусь, и если обидит ее, будет разговаривать со мной.

– Гвоздь, ты хоть что-нибудь мне оставил сделать?

– За час управился, новый рекорд!

Наш бар со временем превратился в полуресторан, если можно так выразиться. Так что уже несколько месяцев мы открывались не в обед, как это принято у большинства баров, а в девять. Поэтому к нам начали приходить по утрам студенты с ноутбуками, чтобы позавтракать и поработать. Бывало, приходили, заказывали яичницу с кофе, занимали какой-нибудь одиночный столик у стены с розеткой, и сидели так, пока не надоедало или не становилось настолько шумно, что мешало им работать. Гвоздь дал им прозвище «соловьи» из-за того, что каждое утро, с открытием «Гэтсби» начиналась их «песня» клацаньем по клавиатуре. Для нас этот звук в краткий срок из раздражающего превратился в традиционный, знаменующий начало субботнего рабочего дня.

– Смотри, Вик, новый соловей, я его раньше здесь не видел, – сказал мне напарник, когда я вернулся из подсобки с контейнером лимонов для коктейля «Каунт тулип», ставшего весьма популярным среди девушек, хотя я и не понимал, что в нем такого, ведь вкус от сочетания текилы, джина, манго и лимона просто кошмарный.

Гвоздь кивнул в сторону парня, сидевшего за дальним столиком у окна с ноутбуком перед собой и чашкой кофе.

Я взглянул на посетителя, про которого он говорил, и не поверил своим глазам: точь в точь как на фото.

– Это не соловей, – произнес я и направился к столику.

Полный решимости и уверенности, я знал, что скажу.

– Ты бывший парень Софии?

– Привет, да, а ты кто?..

– Поднял свою жопу и вышел отсюда, пока я сам тебя не выкинул.

– Прости, что? Ты хоть…

– Ты плохо слышишь? Или ты встанешь и выйдешь, или я тебе прямо тут наваляю. Пошевеливайся.

– Я уйду, но тебя уволят, уж будь уверен, я пожалуюсь твоему боссу.

– Да хоть Папе Римскому. Вали отсюда, и чтоб духу твоего тут больше не было.

Он встал, собрал свои вещи, кинул на меня недовольный злой взгляд и ушел, а его недопитый кофе остался стоять на столе.

Я весь кипел, так и хотелось пойти за ним и проехаться кулаком по его самодовольной роже. Да он и сам видел, что я совсем не прочь его отделать. Звук захлопнувшейся за ним двери заставил меня немного успокоиться.

Повернувшись, я пошел обратно к бару. Гвоздь стоял с открытым ртом. Благо, хоть официанток в зале не оказалось.

– Даже не спрашивай, – улыбнулся я ему. – Можешь об этом шефу не говорить?

– Вик, я-то не скажу, но он все равно узнает, парень-то пойдет прямо к нему и…

– Не узнает, шеф в Испании, в прошлую субботу предупреждал, помнишь? Да и у этого урода кишка тонка пожаловаться.

– Так он бывший Софии?

– Угу.

– Он что-то серьезное натворил?

– Более чем. Спросишь у Софии, если захочет, сама расскажет.

– Да уж…

День шел медленно. Последний соловей ушел в половине пятого, это означало, что в «Гэтсби» скоро будет не протолкнуться, так что мы с Гвоздем начали спешно готовиться к наплыву посетителей. С приближением вечера в баре появлялось все больше людей. Как я и ожидал, «Каунт тулип» заказывали чаще всего, поэтому с утра только и делал, что выжимал манго и лимоны.

Ближе к семи вечера в бар заглянул мой брат с парочкой своих друзей.

– Привет. Вик! – поздоровались они.

– Сделаешь нам что-нибудь на свой вкус? Бармен лучше знает, какое пойло круче всего! – сказал один из них.

– А к пойлу ничего не надо?

– Ребят, идите, я все закажу, – сказал брат, указав им на свободный столик в углу зала, освободившийся минуту назад. – Им что хочешь, мне…

– Пиво, как всегда, – сказал я. – Чипсы?

– Да! И соуса побольше! Ну, ты и сам знаешь, – кивнул он и пошел к друзьям.

– Эй! – окликнул я брата. – Не больше двух кружек, я не буду снова за тобой убирать.

– Договорились, – крикнул он мне сквозь шум галдящих посетителей и музыку.

Я быстро сделал два стакана своего любимого «Ржавого гвоздя», один стакан «Май тай» и наполнил одну кружку пшеничным пивом для брата. Помахав рукой одному из его друзей, сидящих лицом ко мне, я махнул рукой, подзывая и давая понять, что могут забирать свой заказ.

– Спасибо! – сказал он, унося на подносе четыре напитка.

Я записал заказ за их столиком в журнал, чтобы потом отдать официанткам для предоставления счета и, сказав Гвоздю, что отойду выжимать фрукты, направился в подсобку. Соки манго и лимонов быстро закончились. Спускаясь в подвал, оборудованный напополам в морозильную комнату и подсобное помещение для хранения фруктов, продуктов, алкоголя и сейфа с деньгами, я поймал себя на мысли, что в следующий раз надо выдавить сок из фруктов на пару дней вперед.

Прошло минут двадцать, когда я, стоя у соковыжималки, получил сообщение на телефон от Гвоздя: «Пришел Ник, ты нужен. Срочно!»

Я наполнил два мерных кувшина выжатым соком, и вместе с ними быстро поднялся обратно в зал, оставив остальное на столе. Чуть не уронив кувшины на лестнице, я проматерился и подумал, что пора бы начинать заказывать сок, а не выжимать самим, поэтому решил поговорить об этом с боссом, когда тот вернется из Испании, где отдыхал с семьей.

Выйдя из служебного помещения, я увидел у барной стойки Ника со стаканом белой жидкости в левой руке. Он выглядел очень неопрятно, устало и от него веяло злобой.

– Пьешь воду? – сказал я, приблизившись.

Я рассмотрел лучшего друга, он был в том же состоянии, что и во время сессии: усталый взгляд, неопрятный вид, не выспавшиеся глаза.

– Этот идиот сказал, что не нальет мне без твоего ведома, – он косо посмотрел на Гвоздя, а тот время от времени смотрел в нашу сторону и продолжал обслуживать клиентов.

– Следи за языком, Ник, – отрезал я. – Гвоздь не виноват, что у тебя проблемы.

– Плевать. Налей мне рома.

– Ты в порядке?

– Да, блядь! Я в порядке! Налей. Пожалуйста.

Прикинув, что будет лучше дать ему, что он хочет, я пододвинул к нему пустой стакан и наполнил его на треть темным ромом. Он отпил немного.

– Спасибо, – сказал он, закрыв глаза, будто обдумывал что-то. – Меня отчислили. Ну, ты уже знаешь, наверное.

– Но это же не конец жизни, Ник.

– Поговорим об этом, когда тебя отчислят. А не, погодите, ты же у нас прилежный! Всегда обо всем беспокоишься, сдаешь все вовремя. Вылитый любимчик преподов.

И тут до меня дошло. Будто молния в меня ударила.

– Ник, ты что, пьяный что ли? Или под кайфом?

– Дружище, я уже несколько дней не просыхаю, – устало засмеялся он и сделал еще один глоток своего рома. – Но откуда тебе-то знать, мать твою? Тебе же не плевать только на себя.

Я не мог поверить своим ушам. И глазам тоже. Ник никогда не напивался. Да, выпить любил, но никогда не надирался до такого состояния.

– Собирайся, мы уходим, – сказал я, изумленно уставившись на него и еле заставив себя повернуться к напарнику. – Гвоздь, мне надо…

– Да конечно, – кивнул он.

После его слов Ник внезапно поднял свой стакан и швырнул об пол.

– ДА КТО ОН ТАКОЙ, ЧТО ТЫ РАЗРЕШЕНИЯ СПРАШИВАЕШЬ? – проорал он и продолжил теперь кричать на Гвоздя, который в смеси испуга и непонимания смотрел на меня. – ТЫ КТО, А? НА МЕНЯ СМОТРИ! Я ТЕБЯ ПОПОЛАМ СОГНУ!