Хроники Братства Путников. История в инкарнациях

Бывали времена благоденствия, когда нам удавалось отвоевать у захватчиков большую часть Планеты, но череда предательств каждый раз опрокидывала чашу весов, наши учения перевирались, и мы вновь уходили в подполье, начиная всё с начала. Нам приходилось приспосабливаться, чтобы нести свое знание в будущее.

В разное время Рыцарей Ордена вынуждали работать на себя магические спецслужбы и разведки практически всех стран Европы, и мы были вынуждены соглашаться, чтобы сохранить свою жизнь и свои знания. Не стала исключением и эта страна. Мировые войны, как и любые другие – были в большей степени магическим противостоянием, нежели состязанием в физическом превосходстве. Наш Мир был на грани уничтожения, и чтобы сохранить его, перед очередной войной в рождение пришли все, кто имел возможность и право влиять на судьбы мира. Отдав свои силы на противодействие магическим структурам Аненербе, практически все Рыцари Ордена погибли. А те, кто выжил, дали обещание найти и обучить вновь рожденных Воинов Света, но сделать это они могли только с ведома правительства, поскольку для обывателей магия уже давно была официально запрещена. Условия, поставленные тогда перед Рыцарями Ордена, были хуже пыток средневековья. С того момента каждый человек, обладавший сверхъестественными способностями, являлся собственностью государства, обучение таких людей было строго регламентировано, а сами они были обязаны работать на правительство. Иначе – смерть.

Ваша безызвестность – залог вашей жизни.

Поднявшись по ступеням деревянной резной стремянки, я стаскиваю с полки пачку прошитых листов и несу ее к столу. Открываю на последней странице и, в ожидании пока уляжется пыль, ловлю прыгающие в неровном свете керосиновой лампы буквы.

«Диктовки. Октябрь 56. Аз есмь Архангел Михаэль. Я пришел к вам сегодня, чтобы обрадовать, но и огорчить вас». Далее каллиграфический почерк переходит в быструю, но уверенную стенограмму: «Надежда есть. Не сейчас, но в ближайшую декаду родится человек, способный быть на грани миров всегда. Родится тот, кто способен вслед за собой провести по лезвию ножа ваш мир над пропастью, тем самым сохранив его. Он возродит Школу и Орден, приведя за собой и дав жизнь Рыцарям и Воинам Света, чьи силы и знания, потерянные и забытые, будут подняты им из глубин небытия и брошены в сражение во имя Света и Творца. Ибо, как гласит пророчество, этот Мир обретет надежду, когда мертвые встанут на защиту живых. Грядет буря, большая, чем та, что осталась за плечами. Расправьте свои крылья и начните поиски, смирившись с временными неудобствами, ибо цель стоит того. Найдите Предназначенного и вы дадите этому Миру шанс. Теперь о грустном. Это наша последняя встреча. Мы вынуждены отстраниться, но будем непрестанно наблюдать за вами и вернемся, когда это будет нужно, и возможно. Ищите и обучайте. Дайте своим потомкам надежду на будущее, как это делали ваши предки в темные времена. Прощайте.»

Октябрь 56-ого года… Самое позднее упоминание о Рыцарях Ордена. Вероятно, более свежие записи хранятся в библиотеках спецслужб, но к счастью, я там не был. Хотя, о чем это я? Записи с самыми поздними упоминаниями о них вы держите сейчас в своих руках!

Перелистывая страницы старых книг и вчитываясь в расплывающиеся под гнетом времени чернила слов, вы окунаетесь в события прошлого. Отрешившись от шума мегаполиса за окном, вы с упоением впитываете в себя истории о странниках и магах, о драконах и ведьмах, в тайне надеясь, или даже зная наверняка, что они более чем реальны. А теперь представьте, каково это, будучи свидетелем волшебства и магии в современном мире небоскребов и автострад, сделать обратное, – передать на бумаге то, что происходит на самом деле, не прослыв при этом сумасшедшим. Звучит рискованно, но я буду стараться.

Обмакнув перо в чернила и стараясь удержать дрожь в руках, я вывожу на бархатистой нетронутой поверхности страницы первую строку. Отпустив руку, я позволяю ей рисовать символы и знаки, и будто бы со стороны наблюдаю за грациозными и быстрыми движениями пера, которое огненным клинком рассекает волокна бумаги, оставляя за собой обугленные тлеющие края, что, разверзаясь в бездну, открывают проходы в пространства между мирами. Воздух дрожит и тает, гравитация возрастает до предела, вдавливая меня в кресло и приколачивая руки к столу. Огонь в камине шипит и злится, и вдруг яростно вспыхивает, обдав меня гулом и жаром ставшего зеленоватым пламени. Сквозь дребезжание стекол в створках книжных шкафов и наслоения параллельных пространств я успеваю краем глаза заметить, как мой испуганный кот, запрыгнув на каминную полку, опрокидывает хрустальную вазу, и та, нерешительно помедлив на краю, соскальзывает вниз…

Вспышка света

Два солнца нежно согревают молодую планету, над океаном которой в воздухе парят лесистые острова, кажущиеся невесомыми из-за особенностей местной гравитации. На одном из них прямо сейчас свершается таинство – церемония венчания. Она стройна и прекрасна, Он – величественен и благороден, и ничто не в силах помешать их любви. Сливаясь губами в нежном поцелуе, они зарождают новую жизнь своей вселенной. Солнца разгораются ярче и с почтением расходятся в стороны, дабы сохранить баланс и не опалить своим жаром перья на эфирных крыльях влюбленных. Он шепчет ей в ушко: «Что бы ни случилось, я всегда буду рядом. Я буду верен тебе всегда. Клянусь!». И его возлюбленная одаряет его нежным взглядом. Они не знают, что на их новорожденный мир кто-то уже точит зуб…

Вспышка

Молнии и гром. Шум ветра в ушах. Далекий прибой внизу истошно воет: «…тебе нет прощения… ты всё разрушил… предатель…» Я, что есть сил, кричу против ветра, но он оставляет лишь хрип: «Я дал клятву, что всегда буду рядом, и я сдержу свое слово! Даже если я убил тебя! Я иду за тобой!» Мгновение полета. Глухой удар о камни. Соленые волны вспенили кровь.

Еще вспышка. И темнота… теперь только темнота…

– Где я?

– Ты в Хранилище.

– Давно?

– Все относительно.

– Я не чувствую своих ног! Я ранен?

– Ног!? Ха-ха! А что ты скажешь про руки? Очнись, дружище, ты мертв! Тебя привели сюда еще в начале прошлого планетарного цикла, и ты был невменяем. Всё орал о том, что всех порубишь на куски, и грозился добраться до Него самого, предварительно разделавшись со своими Кураторами, если тебя сейчас же не отпустят! Тебя еле угомонили, вколов лошадиную дозу снотворного.

– Я умер?..

– Ну, наконец-то ты стал мыслить логически! А то поначалу ты так буянил, что тебя поставили в самый конец очереди на рождение. Вот, кстати, и твой номерок. Просили передать, когда ты придешь в сознание…

Незнакомец сделал плавное движение в мою сторону, и в меня впечаталась светящаяся надпись с моими инициалами и номером. Странный номер. Таких я еще не видел. А вот парень (полагаю, что это парень) был мне смутно знаком… Где-то я его уже встречал. Вот только где?

– Знаешь, что странно? – подал голос мой сосед с другой стороны. – Его поставили аж за Левиафанами, Тифонами и Сциллой! Мало того, что очередь до них вообще никогда не доходит, так еще, судя по его номеру, если и придет его черед, то дело его сначала отправят на предварительное рассмотрение. А там – пройти все инстанции, чтобы тебе дали тело, практически нереально!

– Что же ты такого натворил? – вздохнул сосед сверху и, если бы у нас были тела, то обязательно покачал бы головой.

Тут я решил осмотреться и содрогнулся от увиденного: во все стороны, даже вверх и вниз, насколько хватало воображения, простирались стеллажи с капсулами, в которых хранились – иначе не скажешь – такие же души, как я и мои соседи. Я прислонился к тонкой пленке, отделявшей мою капсулу от внешнего пространства, и был отброшен назад мощным электрическим разрядом.

– Даже не пытайся! Только быстрее с ума сойдешь.

– Да я только посмотреть хотел!

– И этого они тоже не любят.

– Кто – они?

– Стражи.

– Ну, офигеть теперь! Здесь еще и стражи есть!?

– Если ты не в курсе, то ты в тюрьме, вообще-то. Причем, судя опять же по твоему номеру, ты здесь как особо опасный записан.

– Здесь какая-то ошибка! Мне нужно быть рядом с ней! Я должен идти! Мне нужно поговорить с начальником! Эй! Стражи! Мать Вашу! Кто здесь главный!?

Разряд электричества. Стенки капсулы заискрили и помутнели, став темными как августовская ночь.

Да! Я еще помню, что такое Август.

Август. Какое вкусное слово! Так хочется снова произнести его вслух, а не просто подумать. Хочется снова ощутить прикосновение ласковых и нежных рук на волосах, когда любимая вынимает из них травинки после страстной ночи, проведенной на сеновале. Я почти вспомнил, как тогда было хорошо! Помню, как я провожал ее в опочивальню, как мы шли по брусчатке замковых улиц, прижимаясь друг к другу и закрываясь капюшонами, чтобы нас не узнали. Я с ужасом вспоминаю лицо ее отца, когда тот выяснил, что эту ночь его любимая дочь провела не только за пределами монастыря, но и в крепких мужских руках. Всё! Хватит! Стоп! Я не хочу больше! Прекратите! Но стены капсулы неумолимо продолжают показывать события прошлого, повторяя их с точностью до мельчайших деталей, прямо как в жизни, за исключением одного маленького нюанса: сейчас уже ничего нельзя изменить. И раз за разом просматривая на стенках капсулы этот эпизод одной из моих жизней, ту злополучную ночь, я взрываюсь от ярости и ненависти к самому себе. Как бы я хотел набраться тогда терпения и дождаться законного венчания! Ведь мы были предназначены друг для друга! Но почему меня не предупредили, что это настолько важно? Венчание? Ритуал? Посвящение в Хранители? Или мне говорили, но я не слушал? Не хотел слушать? После бесконечных просмотров, приступы гнева становятся всё глуше и короче, боль уходит, и я уже спокойно и даже отрешенно досматриваю до конца, ведь сейчас ничего уже нельзя изменить. Ничего. Изменить. Нельзя.

Вижу, как ее отец – Магистр Ордена – в исступлении рвет волосы на своей голове. Вижу, как она, заплаканная, просит о пощаде для нас обоих, но у него нет выбора, – он должен ее убить, чтобы она не досталась разъяренной толпе под окнами.

Вижу, как рыдаю на их могилах и царапаю переломанными пальцами холодный камень. Пытаюсь шептать выбитой летевшими в меня камнями челюстью, что люблю ее и когда-то давно, наверное, еще в другом мире, обещал ей, что всегда буду рядом. Не могу сказать, что нарушил обещание, но она погибла по моей вине.

Она должна была стать следующим Магистром и, возглавив Армии Воинов Света, освободить планету от мрака. Но я разрушил всё. Я – причина разгулявшегося террора инквизиции. Прошу любить и жаловать! Хорошо еще, что сама планета уцелела, а не было как в прошлые разы – с Атлантидой, Гипербореей и Цивилизацией Майя! Да-да, там я тоже приложил руку…

Теперь понятно, почему я здесь. Четыре раза чуть ни уничтожил планету! Шутка ли!? Не специально, конечно, но кого это волнует? И это речь только про Землю. Остальные провальные Апокалипсисы мне уже не припоминают из-за срока давности… Действительно: особо опасный преступник рецидивист…

Сколько раз прокрутили передо мной все эти сцены, я не помню… может тысячи, может сотни тысяч раз или больше… Знаю лишь, что с каждым мгновением во мне росло неудержимое желание вернуться на Землю, прийти в рождение и быть рядом с той, кому поклялся когда-то в вечной верности, но предал тем, что слишком рьяно следовал своим клятвам. Только там, в рождении, я смогу изменить и исправить то, что натворил. На Земле все можно исправить! Я хочу родиться! Я стал одержим этой мыслью. Я хотел обратно на Землю, любыми способами, правдами и неправдами. Я Хочу Родиться! В плотном мире летели годы и десятилетия, а я жил только одной единственной идеей: Я! Хочу! Родиться!

– Эй, ты! – Страж прервал поток моих терзаний. – К тебе посетитель.

– Ну, здравствуй! – Ласковый, вкрадчивый голос, казалось, сотряс всё пространство моей тюрьмы.

Даже сквозь пленку капсулы я был ослеплен ее сияющими одеяниями и лучезарной улыбкой. Да, я не мог видеть ее глаз, но я узнал ее сразу же. Как обычно узнаешь свое отражение. Я помню ее, как самого себя.

– Что тебе нужно, Аксайя?

– О! Ты, как всегда, вежлив! Между прочим, я внесла за тебя залог и в очередной раз поручилась, что впредь ты будешь примерным Хранителем. Пойдем! Нужно привести тебя в порядок!

– Вот что меня удивляет и радует одновременно, так это, что ты всегда меня находишь, как бы глубоко меня ни засунули! – ухмыльнулся я, недоверчиво проходя через стену Хранилища, ранее грозившую мне быть поджаренным.

– Мне может понадобиться твоя помощь. – Сухо отрезала Аксайя, немного нахмурившись.

Мы молча шли по гулким тоннелям и переходам, лишь изредка обмениваясь взглядами. Впрочем, в ее глазах было, как обычно, больше загадок, чем ответов.

– Ты знаешь, что ты был в самом конце очереди? – вдруг спросила она. – Если бы тебя и отправили в рождение, то только лет через семьсот, и не в самое приятное место. И, мягко говоря, не в самое здоровое тело.