Блистательные годы. Гран-Канария

– Боже всемогущий, старина! Ты не имеешь права так сдаваться! Джин! Отпусти руку отца. Отпусти, говорю. И оставь нас с ним наедине.

Девушка встала и, спотыкаясь, вышла из комнаты.

Дункан немедленно опустился на одно колено там, где она стояла. Он наклонился к уху Мердока и заговорил резко и нетерпимо:

– Мердок! Что ты нюни распустил, как женщина? Где твое мужество? Ты меня слышишь?

– Оставь меня в покое, парень, – пробормотал Мердок.

– Я ни за что не оставлю тебя в покое! – рассердился Дункан. – Ради бога, приди в себя.

С этими словами он откинул одеяло и быстрыми, опытными движениями рук прощупал израненное тело Мердока. По крайней мере, Бейли поставил верный диагноз.

Пока его пальцы медлили, уже во второй раз задерживаясь на сломанном позвонке у основания спинного мозга, его сознание, работая с отчаянной скоростью, оценивало шансы на успех, цепляясь за ту нить жизни, которая еще не порвалась.

Глава 60

Дункан знал, даже без напоминания доктора Бейли, насколько опасно изменять положение тела Мердока. Одно неосторожное движение, и острые края позвонка разорвут спинной мозг, что приведет к мгновенной кончине.

Помощь следовало оказать здесь и сейчас, в этой деревянной конторе, без квалифицированных медсестер, препаратов и оборудования современной операционной. Возможности медицинской техники были безжалостно исключены. Все, что осталось, – это возможности человека.

Дункан решительно поднялся на ноги: он понял, как поступить. Прежняя врожденная тяга к целительству вернулась к нему, а вместе с ней и похороненная убежденность в этом своем даре. Внутренним взором он увидел, как склоняется над старым доктором и производит разные манипуляции: ставит на место обломки кости, высвобождает истерзанные спинномозговые нервы, выправляет раздробленные кости, убирая это смертельное давление на спинной мозг. Он быстро повернулся к Бейли.

– У вас здесь есть обезболивающее? Дадите мне? – Он наклонился над раненым. – Я ужасно рискую, Мердок. – Затем, помолчав, добавил с жестокой серьезностью: – Будете сопротивляться? Или позволите мне потерпеть неудачу?

На лице старого доктора появилось призрачное подобие улыбки. Он прошептал:

– Я всегда клял тебя за то, что ты гробишь пациентов. Вспомни… когда я не проснусь… что я был прав.

Глава 61

Пять недель спустя ясное январское солнце выглянуло из-за гор и осветило пробуждающуюся жизнь деревни Страт-Линтон. Прочные, построенные из камня жилища устояли. Следы паводка на побеленных стенах, несколько поваленных заборов, уже ремонтируемые разбитые окна и сорванные ставни, промоина на проезжей части дороги, рядом с которой стоял паровой каток, – это были единственные оставшиеся следы ужасного наводнения.

«Все будет хорошо», – подумал провост[6 - Провост – глава города, поселка в Шотландии.] Дугал, когда, высунув бороду в приоткрытый дверной проем, принюхался и предусмотрительно одобрил наступившее утро.

Мимо проходил такой же высокопоставленный чин, управляющий Мюррей. Двое мужчин встретились сдержанно, без приветствий, и пошли по середине улицы.

Сначала они не разговаривали: молчание в этих северных широтах – признак избранности. Но вскоре провост заметил:

– Я прочел в сегодняшней утренней газете «Геральд», что наш друг, Честный Джо, объявил о своем банкротстве.

– Да! – управляющий, мужчина чуть помоложе провоста, не мог скрыть своего удовлетворения. – На данный момент с ним покончено, труп! Да помогут Небеса тем, кто вложился в это дело.

– Я всегда утверждал, что его плотина обречена, – заметил провост. – И все же, – добавил он с присущей ему проницательностью, – я не говорю, что приличная плотина, построенная заслуживающим уважения солидным концерном, не принесла бы пользы графству, при условии, что она никак не связана с вонючим глиноземным заводом. У нас могла бы быть и красота, и польза. – Он сделал выразительную паузу. – На самом деле я могу сказать вам, управляющий, что такой план находится в разработке. Сэр Джон Эгль, его сын, министр и еще несколько человек объединились, и ко дню Святого Мартина будет объявлено о создании новой частной компании.

– Вот это да! – воскликнул управляющий. – Эх, господа, верно сказано – все приходит к тому, кто умеет ждать.

Когда они проходили мимо «Линтон армз», их осанка заметно изменилась. Провост печально посмотрел на усыпанный соломой участок дороги, который лежал перед ними, а управляющий бросил взгляд через дорогу на наполовину занавешенные окна дома доктора. Здесь мужчины остановились.

Управляющий понизил голос:

– Жалюзи еще не опущены. Досталось ему, бедняге Мердоку.

– Он лежит там больше месяца, – сурово сказал провост. – Я никогда не забуду, как его вынесли с завода – он был без чувств, привязанный к носилкам.

– Говорят, он неделями не открывает глаз. Он просто лежит там в ступоре. Боже милостивый, как жалко, что все так затянулось.

Пока они стояли и смотрели на окна, к ним присоединились школьный учитель, почтальон, старая мисс Белл в выцветшей накидке, ковыляющая открывать свой магазин. Вскоре собралась небольшая и молчаливая группа местных.

– Он стольких спас в свое время, – сокрушался священник. – Тяжело видеть, как он уходит в таком состоянии.

Мисс Белл мрачно покачала головой:

– По-моему, это жестоко – продлевать агонию таким образом.

– Да, – согласился управляющий. – Пожалуй, было бы милосердней дать ему уйти, и все дела.

– Не нам судить об этом, управляющий, – возразил провост. – Доктор Мердок был хорошим другом деревни Линтон. И Бог заберет его, когда и как того пожелает.

Провост медленно покачал головой, что послужило всем знаком расходиться. Попрощавшись кивком, каждый пошел по своим делам.

Глава 62

Внутри этого безмолвного дома с его гнетущей тишиной открылась дверь, и из комнаты больного вышел Дункан. Он был небрит, а под глазами от усталости залегли глубокие морщины. Почти всю ночь он провел у постели Мердока, где минуту назад его сменила Джин. Ночные бдения, помимо всего прочего, до крайности измотали его.

Он оперся рукой о стену и уронил голову на грудь. Как он гордился тем, что после долгих манипуляций в деревянной конторе ему удалось вправить сломанные кости и сохранить искру жизни в Мердоке! Как ужасно было свидетельствовать наступление этой фатальной и стойкой комы, из которой, казалось, ничто, кроме смерти, не могло вывести раненого.

Пять мучительных, бесконечных недель он безвыездно провел в Линтоне. Где-то в отдалении была его другая жизнь – Эдинбург, работа в Фонде, все его обязанности и возможности, – однако главным для него сейчас было состояние Мердока. Каково же было осознавать, что все возможное и невозможное, сделанное им, чуть ли не напрасно.

В тишине дома раздался приглушенный телефонный звонок. Дункан услышал крадущиеся шаги Ретты, которая пошла ответить. Он вздохнул, с усилием выпрямился и спустился по лестнице.

– Что, Ретта? Вызов?

– Нет, доктор. Это снова из Эдинбурга. Без конца звонят. Но я отвечаю, как вы велели – говорю, что вас нет.

Он кивнул:

– Совершенно верно. Если снова позвонят, скажи им то же самое.

В то утро обход был легким. В нынешних обстоятельствах, поскольку доктор Бейли уволился и вся практика снова перешла к Мердоку, за медицинской помощью обращались только в самых серьезных и неотложных случаях.

Когда Дункан оказал помощь последнему за день пациенту, хозяйка дома проводила доктора до двери. Она посмотрела на него с выражением глубокой озабоченности на простодушном деревенском лице, а затем задала привычный вопрос:

– Как там сегодня доктор Мердок?

Дункан машинально ответил уклончивой фразой:

– Ничего нового.