Душа возмездия

Глава 1

Я сидела на поляне, и этот старый, могучий дуб, казалось, был единственным немым свидетелем всех моих бед в этой проклятой Академии. Сентябрь только начался, но воздух еще лениво держал остатки удушающего летнего тепла, которое ощущалось здесь как ловушка. Прошло всего два дня, а я уже чувствовала себя пустой оболочкой, выжавшей из себя все соки. Мне нужно было это убежище, чтобы не начать кричать от напряжения, от этой необходимости держать спину прямо, пока внутри все горит от несправедливости.

Главная задача сейчас – не думать о том, как мне ползти до июня, иначе внутренние резервы мгновенно объявят забастовку. Я закрыла глаза, пытаясь насладиться тишиной, пока до моего уединения не добрались отпрыски самых важных людей страны, эти 'золотые'детишки, для которых я всегда была просто фоновым шумом или, что еще хуже, забавным экспонатом. Каждый их косой взгляд – это игла, они даже не пытались скрыть, насколько им противно само мое существование здесь, среди их эксклюзивных сумок и дизайнерских кроссовок. Они считали меня запущенным сорняком, пролезшим через их идеально ухоженный газон. Это постоянное, липкое презрение следовало за мной как персональный призрак.

Я здесь оказалась благодаря специфической юридической сделке, когда отец, избегая раздела имущества, предложил 'компенсацию'– оплату обучения в этом чертовом интернате. Но для этих детей бедность была самым страшным грехом. Мой единственный план на этот последний год – провести его, стараясь быть максимально незаметной, раствориться в воздухе. Я мечтала закончить учебу без скандалов, без необходимости объяснять, почему я не такая, как они. Мне нужно было выполнить условия отца: диплом, и точка. Иначе ни я, ни мама не получим ни цента. Я должна получить эту бумажку, чтобы иметь возможность жить нормально.

Я часто повторяла себе, что тишина и анонимность – мои лучшие союзники, но тут же вспоминала события прошлого года.

Прошлый год, когда мой милый, обходительный парень просто исчез, и выяснилось, что я была унизительным спором. Он распускал грязные сплетни о моей 'доступности', и это было показательное избиение. Это унижение стало моим доказательством того, что тихо закончить этот год – миссия невыполнима. Я – неправильный элемент, системная ошибка в их матрице роскоши, и они будут постоянно напоминать мне о моей 'второсортности'. Я чужая в этом месте. Я медленно, тяжело выдохнула, оставляя лишь холодную, пустую решимость.

Мне нужно терпеть, потому что другого выхода нет. Плевать на их взгляды, плевать на унижение, я выдержу. Всего лишь один год, и я уеду отсюда навсегда. Меня не сломали сплетни прошлого года, не сломают и косые взгляды нынешнего. Мой план прост: дышать, учиться, не вступать в конфликты и ждать финального звонка. Я пообещала себе и маме. – Я выстою, несмотря ни на что, – повторила я уже громче.

– Этот год станет моим личным подвигом. И я его совершу.

Я так и сидела, сжимая кулаки, в эхе своего внутреннего крика о «подвиге», когда тишина, которую я так берегла, была разорвана звуком, больше похожим на выстрел, чем на приветствие.

– Бу!– Вики! Моя единственная и совершенно ненормальная подруга, должно быть, прошла ускоренный курс ниндзя, потому что она появилась из-за ствола дуба, словно телепортировалась, и при этом заорала с силой оперной певицы. Я чуть не подскочила на месте, моментально теряя всю свою героическую позу и сосредоточенность. Мое сердце, казалось, ушло в режим паники, стучась о ребра, как о тюремные прутья.

– Ты пытаешься меня убить? – прохрипела я, хватаясь за грудь.Вики, сияющая после летнего отдыха, словно проигнорировала мою микроинфаркт, зато сунула мне в руку ледяной, запотевший стаканчик. Это был «Флёр Нуар» – наш местный наркотик для страдающих, сочетание горького шоколада и крепкой арабики. Спасение пришло в виде кофе, и его аромат мгновенно заставил отступить мрачные мысли о моем будущем в статусе изгоя.

– Я знаю, ты здесь медитируешь, Кира, пытаясь стать частью пейзажа и обрести дзен, но, дорогая, ты пропустишь великое начало! – заявила она, обнимая меня с такой силой, что я едва могла дышать. Она плюхнулась рядом, не заботясь о белых, явно дорогих, шортах, и тут же вытянула ноги, демонстрируя идеальный бронзовый загар. Она была воплощением той самой «золотой» молодежи, которую я так боялась: высокая, точеная, невероятно уверенная в себе, лебедь, который когда-то был гадким утенком рядом со мной.

– А теперь к делу, – она подперла голову рукой, и в ее глазах загорелся азарт. – Сегодня вечеринка у причала. Ты готова?

– Готова к чему? – ответила я, делая осторожный глоток. – Я хочу просто продержаться этот год.

– К чему? К тому, чтобы стать королевой! Я купила тебе платье, ты будешь блистать. Пора показать этим павлинам, кто здесь на самом деле бриллиант, а кто просто отполированное стекло.Слова «королева» и «бриллиант» болезненно кольнули. Я не хотела быть ни призом, ни мишенью. Год назад меня унизили, потому что я посмела обратить на себя внимание, и цена была слишком высока. Мой единственный план на этот год – анонимность.

– Нет, Вики. Я не пойду. Мой план – слиться с пейзажем. Если я появлюсь на этой вечеринке, они снова найдут способ меня раздавить или использовать. Я – сорняк, и я должна сидеть тихо в своем углу, – отрезала я, сжимая стаканчик. Вики нахмурилась, и ее лицо стало жестким.

– Слияние с пейзажем – это трусость, Кира, и предательство нашего обещания. Ты думаешь, они успокоятся, если ты будешь тихой? Нет! Они будут тыкать тебя носом в твою «второсортность» еще сильнее, потому что ты будешь для них легкой мишенью. Мы давали клятву: мы выстоим. Ты должна выйти и показать им силу. Силу человека, который не сломался от их подлых игр.

– Я просто устала, – прошептала я, но Вики уже не слушала. Она резко вскочила, ее движение было быстрым и решительным.

– Вставай! Мы теряем драгоценное время! У нас всего пара часов, чтобы сделать из тебя богиню, которая заставит их всех обзавидоваться! Ее тон не терпел возражений.Она схватила меня за локоть – хватка была сильной, не оставляющей шансов на отступление. Я была как маленькая тележка на буксире у локомотива. Моя воля была окончательно сломлена.

– Вики, а как же моя стратегия анонимности, которую я выстраивала целых два дня? – попыталась я слабо запротестовать, уже поднимаясь с земли под ее напором.

– Твоя стратегия анонимности – это дорога к нервному срыву. Ты должна их переиграть, а для этого нужно выглядеть на миллион, чтобы у них отвисла челюсть. Пошли. Я знаю, что тебе нужно платье цвета полуночи и каблуки, которые заставят тебя ходить, как будто тебе принадлежит этот мир, – закончила она, ускоряя шаг.

Я почувствовала обреченность, смешанную со странным, электрическим возбуждением, которое обычно предшествует катастрофе. Вики тащила меня через газон, и я понимала, что только что подписала приговор своей тихой жизни. Мой план провалился, едва начавшись.

– Хорошо, – сдалась я, тяжело вздохнув. – Но если меня снова попытаются использовать в каком-нибудь идиотском споре, я придушу тебя, обещаю.

– Это будет стоить того! Ты будешь сиять! – рассмеялась она, дергая меня быстрее. – Сегодня ты объявляешь им войну, Кира. А войну нельзя объявить, сидя под дубом, верно?

Вики завершила двухчасовое колдовство.

Результат, по ее мнению, был шедевром, по моему – приговором. Платье цвета "полуночный туман", привезенное ею с Бали, оказалось струящимся шелком сложного кроя, который, казалось, держался только на гравитации и минимальном уважении к приличиям. Оно было максимально облегающим и совершенно не предусматривало нижнего белья, что само по себе уже выводило меня из себя. Я чувствовала себя так, словно меня обернули в мокрую папиросную бумагу, а моя стратегия анонимности испарилась, как дым. Туфли, одолженные у Вики – тонкая шпилька-стилет, обещавшая убить мои ступни к полуночи, – делали ноги бесконечными.

Я все время пыталась натянуть ворот, которого не существовало, и дергала подол, который мгновенно возвращался на свое место. Это было слишком откровенно. Вики сделала контрольный снимок и одобрительно кивнула.

– Всё, Кира. Двадцать ноль-ноль. Ты готова, – заявила она, хлопая в ладоши.

– Я готова? Я готова прикрыть хотя бы половину бедра, – пробормотала я, не переставая дергать ткань. – Я выгляжу как манекен из секс-шопа. Меня сейчас перепутают с рекламой чего-нибудь запрещенного, и я не переживу этого позора.

Вики громко рассмеялась. – Ну, наконец-то ты оценила силу образа! – воскликнула она, поправляя мне локон. – Да, дорогая, ты выглядишь как дорогая, эксклюзивная игрушка, которую все хотят заполучить. Это именно тот эффект. Мы живем не в девятнадцатом веке, где ценится скромность.– Интеллект мы покажем на экзаменах, – отрезала она, хватая меня за руку. – А сейчас нужно создать миф. Миф о «серой мышке» не продается. Здесь ценится демонстрация силы, и это платье говорит: "Мне плевать на ваше мнение". Ее логика, убийственно простая и верная для этой Академии, окончательно сломила мое сопротивление.

Мы вышли из общежития. Впереди, у причала, пульсировали яркие огни, и низкий гул басов вибрировал в самой земле, обещая хаос. Я почувствовала, как сердце сжалось в груди, словно ледяной рукой. Это было глубокое, неприятное предчувствие, эхо унижения прошлого года.

– Не начинай дрожать, – заметила Вики.– Я просто чувствую, что это плохая идея, Вики, – прошептала я, но меня почти не было слышно из-за нарастающей громкости электронной музыки.

Мои ноги внезапно отказались двигаться дальше, когда мы подошли к точке, откуда уже был виден сам шатер и толпа у входа. Страх парализовал меня. Я замерла, статуя в десяти метрах от праздника.

– Нет. Стоп. Я не могу, – сказала я, резко останавливаясь. – Я возвращаюсь. Мой план «невидимки» выглядит гораздо привлекательнее. Вики даже не замедлила шаг. Она обернулась, и ее глаза стали жесткими и решительными.

– Ах, нет, ты можешь. Ты давала мне клятву, Кира. Она крепко схватила меня за запястье – хватка была стальной – и решительно потянула за собой, преодолевая мое внезапное сопротивление. Я споткнулась, но ее импульс был настолько мощным, что я была вынуждена следовать за ней.

– Сейчас или никогда, – прошептала она, не оглядываясь. – Не прячься, Кира. Покажи им.

Мы ворвались в зону видимости, словно две кометы. Мое эффектное, слишком открытое платье, мои длинные ноги, подчеркнутые убийственными каблуками – все это немедленно привлекло десятки пар глаз. В один миг, словно по команде, головы повернулись в нашу сторону. Это были рентгеновские лучи, проникающие сквозь ткань, оценивающие и измеряющие каждый мой сантиметр, взвешивающие мою ценность.

– Смотри, кто пришел! – донеслось откуда-то справа.

Я сжалась, чувствуя себя голой, выставленной на аукцион. Шум и яркий свет вечеринки, отражающийся от воды, накрыли меня с головой. Музыка стала оглушительной. Я больше не была невидимкой. Я была центром внимания. Это не было свободой. Это было начало войны. Я чувствовала, как Вики, торжествующая и сияющая, крепко сжимает мою руку, как трофей. Я сделала вдох, отпуская сжатую ткань платья. Сражаться я умела, особенно когда меня загнали в угол.

Глава 2

Вики, словно танк, тащила меня сквозь эту орущую, сияющую толпу старшекурсников, пахнущую дорогим одеколоном и тройной дозой беззаботности. Мое сердце колотилось где-то в горле, потому что каждый шаг в этих одолженных туфлях и в этом, с позволения сказать, 'платье'(которое Вики упорно называла 'убийственным'), казался мне публичным позором, и я мечтала просто испариться, раствориться в этом наэлектризованном воздухе, чтобы никто не заметил ни меня, ни, о Господи, эти мои голые ноги.

– Просто веди себя нормально, Кира! – прошипела Вики, не сбавляя скорости, ее хватка на моем запястье была железной. – И никаких, слышишь, никаких лишних вопросов. Просто улыбайся, как будто тебе тут чертовски весело.

– Легко тебе говорить, ты похожа на богиню, а я на сбежавший экспонат, – попыталась я вырвать руку, но это было бесполезно. Мой внутренний крик 'Спасите меня от этой вечеринки!'остался не услышан среди грохота басов и смеха элитного студенчества.

Моя единственная цель, с тех пор как мы вошли, – это стать невидимой, но, кажется, мое новое, слишком открытое платье работало ровно наоборот, привлекая именно то внимание, которого я так боялась, ведь здесь внимание всегда означало насмешку, как это уже бывало раньше, и я до сих пор помнила вкус того унижения, когда бывший парень использовал меня ради дурацкого спора.

Мы пробирались к шатру, где было эпицентром веселья, и я чувствовала себя чужеродным телом в этой среде, где каждый знал свою цену, и эта цена, очевидно, была неизмеримо выше моей, что подчеркивалось каждой брошенной в мою сторону оценивающей усмешкой.

Они же не знали моей истории. Не знали о разводе, юристах и унизительных условиях отца. Для них я была просто дешевкой, которая каким-то чудом просочилась в их закрытый клуб, и они не упускали случая мне об этом напомнить.

Вики внезапно замерла, и ее глаза загорелись тем самым, хищным блеском, который я знала слишком хорошо.

– О, вот и он, – прошептала она, ее голос стал на полтона ниже, чем обычно, и прозвучал как бархатная угроза.

Впереди, немного в стороне от основного потока, стояла группа старшекурсников, центр которой занимал объект Викиного обожания – Артём, высокий парень с идеальной челюстью и аурой неприступного альфы, способного разбить сто сердец, просто поправив воротник рубашки. Он стоял, закинув руку на плечо приятелю, и что-то бурно объяснял, жестикулируя так, будто решал судьбы мира, а не обсуждал, вероятно, новый тюнинг своего автомобиля.

Они все выглядели так, как будто только что сошли со страниц глянцевого журнала, все эти эталонные представители золотой молодежи, которые даже не пытались скрыть своего презрения к тем, кто не вписывался в их идеальную картину мира, и я почувствовала, как моя решимость окончательно улетучивается.

Вики снова схватила меня, и на этот раз это было настоящее ускорение, почти бег.

– Мы идем прямо туда. Сейчас. Просто держись и кивай. Если скажешь хоть слово о своей нищете или учебе, я тебя придушу, – ее наставления были на редкость воодушевляющими.

Я попыталась возразить, что, возможно, им не очень-то нужно наше общество, но она уже не слушала, ее взгляд был прикован к Артёму, и она неслась к нему с такой целеустремленностью, что могла бы снести танк, не то что группу самодовольных студентов.

– Это самоубийство! – прошипела я, спотыкаясь за ней.

Она повернулась ко мне, явно намереваясь еще раз прочесть мне лекцию о важности производимого впечатления, но тут ее нога предательски наткнулась на неровный стык ковра, наспех брошенного на траву, который, кажется, был специально установлен там для таких драматических моментов.

Ее глаза расширились от шока, когда гравитация взяла свое.

И Вики полетела.

Я не успела даже охнуть, как она сделала то, что я могла бы назвать идеальным падением в слоу-мо, направляясь прямо на ничего не подозревающего Артёма, ее руки беспомощно разлетелись в стороны, и ее роскошное платье взметнулось вверх.

О нет, только не это!

Мое лицо мгновенно вспыхнуло, словно меня внезапно заставили читать эссе о моих самых постыдных моментах перед всей академией, и рефлекторное желание закрыть глаза и убежать, сбежать отсюда подальше, было почти нестерпимым, ведь в моей жизни любая неловкость Вики автоматически становилась и моей неловкостью.

Это был не просто стыд за нее, это был жгучий, всепоглощающий стыд за то, что я стою рядом, за то, что являюсь частью этого цирка, который, без сомнения, станет главной сплетней вечера, и я уже чувствовала, как на нас устремлены десятки любопытных взглядов.

Я замерла, едва сдержавшись, чтобы не прикрыть лицо ладонями, и в этот момент тотального ступора, когда я внутренне молилась, чтобы пол разверзся подо мной, мое личное пространство было бесцеремонно нарушено.

– Если бы это не было настолько неуклюже, можно было бы подумать, что она сделала это специально, – произнес низкий, бархатный, почти шелестящий голос прямо у моего правого уха, и я физически ощутила теплое дыхание на своей коже.

Я подпрыгнула от испуга, будто меня ударило током, или, по крайней мере, я только что встретила призрака, и резко обернулась, чтобы увидеть, кто посмел нарушить мою зону отчуждения в самый разгар апокалипсиса Вики.

Говорящий, однако, уже отстранился, будто мгновенно почуяв мою панику или, может быть, просто не желая быть замеченным рядом с моей нелепой персоной, и прошел вперед, сливаясь с ближайшей группой людей.

Я не успела, не смогла увидеть его лица.

Все, что я успела уловить, это вид его удаляющейся спины, и этого было достаточно, чтобы я на мгновение забыла о падении Вики: высокий силуэт, заметно выше меня, который уже сам по себе требовал внимания, широкая, прямо-таки монументальная спина, которая казалась непроницаемой стеной, и в меру накаченные руки, очерченные под дорогой, идеально сидящей на нем рубашкой.

Блин, ну почему я его раньше не видела?!

Это же невозможно, такой силуэт сложно было бы пропустить в нашей маленькой академии, где каждый более-менее привлекательный парень давно внесен в список наблюдения всех студенток, а этот, кажется, просто внезапно материализовался из воздуха, чтобы отпустить едкое замечание и исчезнуть.

Я попыталась сосредоточиться, понять, что это за незнакомец, но его движение было слишком быстрым, слишком уверенным, а мой мозг, перегруженный стыдом за Вики, просто не хотел обрабатывать новую информацию. Почему я вдруг начинаю зацикливаться на его бицепсах, когда моя подруга, возможно, только что заработала сотрясение мозга в попытке флирта?

Блин, о чем я только думаю? Моя жизнь – это постоянный цикл неловкости и самокопания, и даже потенциальная катастрофа с Вики не смогла вывести меня из ступора, зато какой-то загадочный низкий голос смог.

Отбросив эти совершенно неуместные и сбивающие с толку мысли о частях тела незнакомца, я быстро взяла себя в руки, сфокусировалась на задаче 'Миссия: спасти Вики от публичной казни'и поспешила вперед, проталкиваясь через заинтригованных зевак.

К счастью или к несчастью, мое вмешательство не понадобилось, потому что Артём оказался достаточно ловок, чтобы успеть подхватить Вики буквально в сантиметре от пола, его сильные руки обхватили ее талию, и вместо унизительного падения получилась какая-то нелепая, но впечатляющая танцевальная поддержка.

Вики, которая всегда умела превращать катастрофу в возможность, уже вовсю сияла, ее глаза блестели, и она смотрела на объект своего обожания с таким невинным восхищением, что можно было поверить в ее полную неожиданность произошедшего.

– Ох, я такая неуклюжая, прости, я просто… просто споткнулась, – ее голос был сладким, как патока, и я была уверена, что ей не стыдно ни на секунду, ведь она получила тактильный контакт с Артёмом, что и являлось ее главной целью этого вечера.

Артём, кажется, был немного ошарашен, но быстро взял себя в руки, его глаза скользнули по моей подруге, задерживаясь на ее декольте и длинных ногах, которые она так эффектно демонстрировала, и в его взгляде я уловила смесь удивления и заинтересованности, которая для Вики была лучше любого комплимента.

– Ничего, осторожнее, – Артём поставил ее на ноги, но его руки задержались на ее талии дольше, чем того требовала вежливость, и он улыбнулся, слегка криво, но очень обаятельно. – Не каждый день на тебя буквально сваливаются такие красотки.

Это был флирт, чистейший флирт.

Вики тут же отреагировала, залившись смехом, который звучал, как звон колокольчиков, совершенно не похожий на тот голос, которым она только что приказывала мне вести себя прилично.

– О, Артём, ты такой милый, – она похлопала его по руке, и я стояла рядом, чувствуя себя лишней декорацией, занавеской, которую забыли убрать после спектакля. – А это моя лучшая, но очень стеснительная подруга, Кира. Мы только что пришли.

Я выдавила из себя слабую улыбку, надеясь, что мое лицо не выглядит таким же красным, как платье Вики, и изо всех сил стараясь, чтобы мой взгляд не наткнулся на ту сторону, куда только что направился таинственный незнакомец с бархатным голосом, потому что я знала: если я его увижу, я снова забуду, зачем мы здесь, и Вики меня убьёт.

Мы стояли там, в самом центре этого гудящего улья, еще, кажется, целую вечность, хотя на самом деле прошло, наверное, всего пятнадцать минут, но для меня это растянулось в кошмарный сеанс публичного самоуничижения, где я выступала в роли молчаливого, наряженного истукана.

Вики блистала. Она была в своей стихии: отпускала звонкие шутки, слегка наклонялась к Артёму, чтобы подчеркнуть свое декольте, и непринужденно вплетала меня в свою историю успеха, при этом, естественно, полностью ее переиначивая, чтобы я выглядела достойным фоном для ее королевского выхода, и, кажется, я даже слышала, как она упомянула наше «спонтанное летнее путешествие на яхте», хотя я провела все лето, поедая чипсы в общежитии и смотря старые сериалы, пока она путешествовала на яхтах и летала по курортам.

– Кира, скажи им! Ты же говорила, что этот новый соус просто божественный! – Вики повернулась ко мне, ее глаза требовали подтверждения, и я выдавила из себя кивок, который, надеюсь, выглядел достаточно убедительно, чтобы сойти за восторг гурмана, а не за нервный тик. – Она у меня такая, очень избирательная во всем, даже в кетчупе, не то что в парнях.

С этим последним комментарием, который должен был звучать как комплимент, но прозвучал как слегка агрессивное предостережение для Артёма, я почувствовала, как по мне прошелся еще один ледяной, оценивающий взгляд одного из его приятелей, высокий блондин с лицом, которому место на обложке журнала, а не в академическом кампусе, и в этом взгляде не было ничего, кроме скучающего презрения, которое они все так хорошо научились демонстрировать.

Я просто хочу слиться с ковром.

Кивок, еще один, потом еще, и моя голова начала ритмично двигаться, словно я была манекеном, реагирующим на движения публики, и я даже не пыталась вникнуть в суть их разговора о какой-то горнолыжной трассе в Швейцарии, или о чем-то настолько же недоступном для моего бюджета, что вызывало лишь желание истерически смеяться от абсурдности ситуации.

Но это было не самое страшное.

Ужасными были эти чертовы туфли.

Одолженные Викины туфли-копыта, которые она называла «умопомрачительными», превратили мои ступни в пылающее месиво, где каждый шаг, каждое движение весом тела становилось пыткой, похожей на медленное протыкание раскаленными иглами, и я чувствовала, как на пятках уже начинают наливаться предательские водянки, которые сделают остаток вечера, да и следующую неделю, абсолютно невыносимыми.

Я перенесла вес с одной ноги на другую, пытаясь облегчить страдания, но это не помогало, только привлекало к моим движениям внимание Артёма, который вдруг прервал рассказ о своем новом сноуборде и вопросительно поднял бровь хоть и с дружелюбным выражением лица, и мне пришлось усилием воли заставить себя выпрямиться и стоять, как солдат на параде, чтобы не выдать себя.

– Ой, Кира, ты вся в напряжении, расслабься! – прошептала Вики мне в ухо, не отрывая взгляда от Артёма, и я чуть не застонала от досады. – Улыбнись! Мы же веселимся!

Веселимся, ага. Моему мозгу казалось, что он участвует в марафоне на выживание, а ноги, вероятно, уже подписали акт о капитуляции.

Мне срочно нужно было сбежать, хотя бы на пять минут, чтобы снять эту орудийно-пыточную обувь и дать своим ногам немного кислорода, иначе я рисковала свалиться в обморок прямо на глазах у этих акул, которые только и ждали повода, чтобы посмеяться над моим новым платьем или моей неуклюжестью.

Я сделала глубокий, почти незаметный вдох, собрала остатки своей воли и наклонилась к Вики, которая как раз заливалась смехом над какой-то шуткой Артёма.

– Вики, мне… мне нужно отойти. На минутку, – прошипела я как можно тише, стараясь не привлекать внимания группы. – Туалет. Срочно. Я сейчас вернусь, ладно?

Вики едва взглянула на меня, ее глаза были прикованы к Артёму, но, к моему удивлению, она быстро кивнула, махнув рукой в сторону темноты.

– Ага, иди, только не задерживайся! Артём хочет научить тебя кататься на вейкборде, – бросила она, уже повернувшись обратно к парням. – Говорит, что у тебя идеальная фигура для этого.

Я не стала комментировать это сомнительное утверждение (идеальная фигура? или просто объект для очередного спора?), просто поспешно отступила назад, используя громкую музыку и плотный круг зевак как прикрытие, чтобы исчезнуть, раствориться, не привлекая лишнего внимания к моему спасению.