Мисс Питт, или Ваша личная заноза

– Дорогой, разве мисс Питт не присоединится к нам?

– Нет.

– Но почему? – расстроенно и даже с некоторой обидой спросила миссис Эбенит Вайзер, прославившаяся на все королевство жесткой манерой ведения дел и бульдожьей хваткой.

– Потому что она спешит, – ответило мое начальство, выводя что-то на карточке для заметок.

– Куда? – полюбопытствовала мадам, опередив мой вопрос. И вороватым движением попыталась забрать карточку, потянув за уголок.

– К Николасу. – Босс прервал попытку воровства и отдал записку мне. – Заберете темно-зеленый костюм и черное платье.

– Альхар! – возмутилась его родительница. – Может, хватит?! Хватит изводить свою мать этой хвоей! Прибыв сегодня без приглашения, я впервые за три года увидела тебя в чем-то помимо зелени! И уже не потерплю, если ты явишься в ней на бал!

– Но ты ведь так настаивала, мама…

– Не смей подтрунивать надо мной! – Мадам Вайзер шлепнула мое начальство по плечу. – Я уже поняла свою ошибку и более не буду критиковать твой стиль. Клянусь! – В молитвенном жесте она подняла руки к небу.

– Хорошо, мама. – Босс забрал карточку из моих пальцев, исправил «темно-зеленый» на «черный», вернул записку, и вдруг раздалось:

– Но, дорогой, мисс Питт совершенно не пойдет черный.

– Что? – произнесли мы в один голос. Я тихо, вампир – раздраженно.

– Ей и этот грязно-синий отнюдь не идет, – махнула мадам на мою форму помощницы и с укором посмотрела на сына. – К тому же модель… Как можно в этом мешке прятать ее фигуру?

– Платье не для нее, мама.

– Как жаль!

– Ничуть, – с трудом разжал зубы босс. И добавил уже мне едва различимым шепотом: – Вам следует поспешить.

Уловив в его словах незабвенное «Бегите, мисс Питт! Бегите!», я стремительно покинула кабинет и очень пожалела, что, удаляясь, не зажала уши. Потому как сзади вопросили:

– А ты не боишься отправлять ее к брату? – Из-за странных приступов, подумала я и чуть не споткнулась, услышав продолжение: – У вас на двоих одно пристрастие к пышной сдобе. Вдруг умыкнет.

Глава 8

Теперь в моей голове то и дело всплывали слова мадам Вайзер. «Аппетитная», «покусился», «пышная, как булочка», «одинаковый вкус», «пристрастие к сдобе»… Нет сомнений, что меня рассматривали как гастрономический изыск. А это значит… Это значит… Я срочно сажусь на диету и начинаю вести активный образ жизни ровно до тех пор, пока выступающими костями не отобью вампирам аппетит!

Именно поэтому я по лестнице спустилась с двенадцатого этажа нашего офиса и по лестнице же забралась на десятый этаж шикарной гостиницы в центре Градо, где располагались мастерские кутюрье Перини. Спускаться оказалось куда легче, а вот подниматься, да после прогулки в три километра длиной, – нет. Вот почему, прежде чем явиться под темные очи младшего Вайзера, я сделала привал в небольшой зоне отдыха, что располагалась на его этаже.

Отдышалась, поднялась и уже на входе в коридор чуть не столкнулась с воркующей парочкой. Они шли, крепко обнявшись и никого не замечая. Он что-то шептал, она завороженно слушала. В другое время я бы просто смутилась, опустила взгляд и уступила дорогу, но в этот раз смутиться не получилось. За влюбленного в парочке был Джеймс, мой вредный младший брат, издавна уверовавший в свое старшинство, а за влюбленную – тоненькая брюнетка, которую Наколас совсем недавно к моему начальству на смотрины водил. У нее еще и имечко странное, звучное – Эмалия, а фамилия очень-очень редкая, потому что сочетает в себе имена двух богатейших семей страны. Вуйс-Нокьюби. Вполне возможно, псевдоним.

Так это она у нас та самая Эмили? Я придирчиво поглядела на модельку. В этот раз не как помощница босса, а как ревнивая сестра. И, несмотря на весь свой скепсис и явную придирчивость, присудила ей девяносто баллов из ста. Да уж, для такой красотки не грех резервировать столик в «Цветущей ветке», заказывать карету, покупать цветы и самую дорогую выпечку в столице, начищать туфли и до скрипа крахмалить рубашки. Но будь она хоть трижды Вуйс-Нокьюби, я ей все волосы повыдергиваю, если обидит брата.

Оставшись незамеченной и неузнанной, я вошла в коридор и направилась к нужной двери с намерением узнать, что за птица эта Эмалия и зачем ее водили к боссу. Однако ничего узнать не успела: просто прошла сквозь царство тканей и моделей, где шла примерка новой коллекции от кутюрье, и ступила в пространство, наполненное стрекотанием швейных машинок, щелчками ножниц, жужжанием утюгов и перестуком коклюшек кружевниц. Младшего Вайзера нашла не сразу, и то лишь благодаря швее, которую оторвала от работы.

Услышав, кого я ищу, девушка предложила подождать, когда талант, то бишь гений кройки и шитья, сам соизволит выйти в зал. На вопрос, когда он соизволит, неопределенно пожала плечами и вернулась к работе. Конечно, некоторое время я еще стояла посреди кипящей трудовой деятельности, бестолково взирая на швей. Целых тридцать секунд! Затем вспомнила, что мой выходной должен был пройти совсем не так и отнюдь не здесь, разозлилась, возмутилась и толкнула дверь в святая святых.

Как оказалось, Перини, он же Вайзер, он же Николас Эбенитович, создавал шедевры в отдельном кабинете. Просторном и совершенно пустом, открытом для света, воздуха и, возможно, вдохновения.

Вампира я нашла висящим вниз головой в самом центре этой пустоты, и вид у него был какой-то больной. Растрепанный, расстегнутый, крылья висят безвольные и как бы поникшие, одни глаза горят… ярко-алым светом. Благодаря этой красноте синяки от недосыпа уже не так заметны.

– Николас? – позвала я и, поймав его взгляд, ощутимо вздрогнула. – С вами все в порядке?

В ответ – напряженное молчание и ухмылка, а затем улыбка. Красивая, широкая, клыкастая. Мне сразу стало не по себе.

– Я помешала? – Глупый вопрос, но чего не скажешь, чтобы разрядить обстановку. – Простите, если что, но ваш брат…

– Пош-ш-ш, – отозвался вампир.

– Нет-нет. Вайзер, Альхар Эбенитович Вайзер, – поправила я, стараясь коротко сообщить о цели своего визита. – Так вот… он очень просил в срочном порядке забрать его костюм и платье для его спутницы. Костюм черный, а платье…

– Ш-ш-ла… – вновь издал кутюрье, явно подсказывая мне что-то.

– Нет. Тоже черное. – Я выудила из сумочки записку босса и подошла к гению от-кутюр, чтобы продемонстрировать карточку. – Вот, черным по белому…

– Во-о-н! – воскликнул Николас, даже не думая спуститься и поговорить со мной по-человечески, а не вверх тормашками.

– Что «вон»? – Я остановилась в трех метрах от вампира и оглянулась. Абсолютно пустая белоснежная комната с огромным панорамным окном, растянувшимся на две стены. Вешалок с чехлами нет, платья и костюма не наблюдается. – Вам что-то нужно принести? – предположила первое пришедшее в голову.

– Во-он, – повторил он, – отсю-ю… сю-ю… отсюда-а-а…

– А, отсюда не видно? Нужно к вам подойти? – по-своему поняла я и шагнула ближе. Зря шагнула: наступила на крыло. Раздались тихий хруст, затем – тихий рык… и вот что удивительно: кутюрье мгновенно вышел из своей прострации-медитации, плавным движением соскользнул на пол и оказался стоящим вплотную ко мне.

– Опаньки! – прошептала я, разглядев наконец-то, что красавчик не просто не в духе, а не в себе. И глаза у него не нормальные красные, как у босса в гневе, а с золотыми крапинками, которые свидетельствуют о несовершеннолетии вампира. Не помню точно, чем это плохо для покусанных жертв, но нам на видоведении строго-настрого запрещали подходить к кровопийцам, которым нет двадцати семи лет. И объясняли тем, что с ними бессмысленно трупом притворяться.

А тут я стою к нему вплотную и даже прижимаюсь! Вернее, это младший Вайзер прижимает меня к себе и с шипением склоняет голову.

– Я предупреждал, я просил, прогонял…

– Э-э-э, что это вы делаете? Николас! – забилась я в его когтистых руках. Тщетно! Силы не равны, а суточная норма ведьминской капли давно израсходована.

– Сама напр-рр-осилась, – зарычал он, утыкаясь носом в мою шею и скользя им от ушка к плечу. И тут не то что юность – вся жизнь перед глазами промелькнет, напомнив, что мною встречено лишь двадцать три весны. Ну ладно, почти двадцать четыре, но это еще не повод себя на растерзание отдавать!

Подумав так, я сделала то, чего ни одной приличной девушке делать не стоит: ущипнула припадочного пониже спины.

Эффект был потрясающий! Вампир отскочил, и не в сторону, а вверх, хорошенько стукнулся о потолок, затем шмякнулся на пол и затих. Крылья, когти и клыки исчезли, остался только растрепанный кутюрье, которого, с виду, хорошенько избили. И вроде бы сам полез, сам стукнулся, сам и виноват, но в душу уже закрались сомнения, а вместе с ними и чувство вины. Вдруг меня в нападении обвинят? Посадить не посадят, но в личное дело пометку внесут!

Все так же в пальто, со шляпкой, сумкой и перчатками в руках я вылетела из кабинета младшего Вайзера и потревожила знакомую швею, чтобы узнать, где хранятся аптечка и успокоительные настои. Несколько озадаченно она посмотрела вначале на меня, затем на дверь, из которой я выскочила, и побледнела.

– Та-а-ам, – указала направление и побледнела еще сильней, когда посмотрела на мою распавшуюся прическу и избежавшую укуса шею. В отличие от мастерицы я, увидев разорванный ворот своего платья, ни бледнеть, ни краснеть не стала: повторно вспомнила об избитом кутюрье и поспешила оказать ему первую помощь. Но не успела я заговорить настой спокойствия, как Николас явился на своих двоих.

– Колдуете?

– А?.. Вы! – Его вкрадчивый голос и кроткий взгляд настолько меня изумили, что я чуть не облила его настоем. – Уже пришли в себя? Но вы же там, и…

– Спасибо, все хорошо, – ответил он, вновь напоминая мне того галантного и сдержанного вампира, который просил иголки и нитки для шитья. Причесанный, умытый, отутюженный, накрахмаленный, сдержанный. Красивый, конечно, но глаз заплыл, губа рассечена, на скуле – внушительного размера ссадина.