Слова о старчестве

Великими старцами были преподобные Дионисий Глушицкий, Григорий Пельшемский и Корнилий Комельский. Но особенно известны жизнь и учение аввы Нила Сорского – основателя единственного в своем роде скитского общежития для совершенных безмолвников. Его обычно считают наиболее характерным представителем старческой традиции на Руси; между тем более типичен для Руси путь старцев-подвижников, окормлявших монашествующих всех степеней духовного возраста и мирян всех сословий, таких как преподобные Пафнутий Боровский, Иосиф Волоцкий, Даниил Переяславский, Герасим Болдинский.

В XV веке в лице знаменитого Иосифа Волоколамского мы видим игумена-старца уже не одной братии, а и благочестивых мирян.

Важно отметить, что русское старчество, руководившее духовной жизнью как монахов, так и мирян, ведет свою традицию от самого Крещения Руси. Тот род старческого служения, который был избран Оптинскими старцами, не был неизвестен в Древней России, и старец-подвижник, утолявший духовную жажду мирян и целивший их духовные недуги, пользовался глубоким почтением всего народа.

В переходное Петровское время главным очагом сохранения благодатного огня преемственного старчества с его святоотеческими и древнерусскими традициями стала Саровская пустынь Живоносного Источника Пресвятой Богородицы. Сияние благодати, святость дивного старца преподобного Серафима как бы собирает в себе лучи дарований Саровских старцев, среди которых были его наставники, отцы Исаия и Пахомий.

Не менее строгое и высокое по духу общежитие было устроено выходцем из Саровской пустыни приснопоминаемым старцем Феодором (Ушаковым) в Санаксарской обители. Саровское старчество через игумена старца Назария стало основополагающим и для иночествующих Валаамской обители.

Несмотря на появление этих делателей на ниве старческого служения, в целом послепетровская эпоха была временем испытания для ревнителей отеческих заветов – старчество в подавляющем большинстве уцелевших монастырей и пустыней забывалось…

Так было до преподобного Паисия, старца Молдавского, который возобновил учение об умно-сердечной молитве. В своих трудах он указывал на недостаточность одного внешнего молитвословия: пения и чтения тропарей, канонов, псалмов, молитв и обращал внимание на внутреннее молитвенное делание и борьбу с помыслами, очищение от страстей и постоянное призывание имени Господа Иисуса Христа – Иисусову молитву.

Именно этим путем умного делания и шли старцы, поэтому преподобный Паисий по справедливости почитается как восстановитель старческого делания во всей его полноте. Нужно было, чтобы явился такой человек, который бы силой своего слова, силой своего примера, своей энергии и влияния ввел старчество в общежительную жизнь монастырей. Таким человеком и был Паисий Величковский. Он сам был старцем для своих иноков, келлия его не затворялась с раннего утра до девяти часов вечера, и всякий имел к нему свободный доступ.

Старчество, ведущее начало от преподобного Паисия, по сути своей остается в русле православного и святоотеческого предания. В основу иноческого жития и союза старчества блаженный старец полагал послушание, без которого «никак не возможно служить Богу».

По местожительству учеников Паисиевых после перехода их из Молдавии в Россию различают три ветви преемственного старчества: северную, срединную и южную. В числе подвижников северной ветви можно назвать иеросхимонаха Клеопу и схимонаха Феодора (Валаам), архимандрита Феофана (Новое озеро).

Среди старцев срединной ветви выделяются иеромонах Филарет, архимандриты Александр и Игнатий (Москва), иеромонах Клеопа (Владимирская епархия), пустынножители иеросхимонахи Афанасий, Зосима, схимонахи Василиск, Афанасий (Рославльские леса). Важными центрами этой ветви становятся Песношский монастырь и Площанская пустынь.

В южной части России образуется сонм подвижников и старцев Глинской пустыни (игумен Филарет, схиархимандрит Илиодор и другие), отцов Софрониевой пустыни (архимандрит Феофан) и круг учеников иеросхимонаха старца Василия (Кишкина).

Оптинское старчество

Оптина Пустынь также явилась преемницей духовного наследия преподобного Паисия. Особо остановимся на ней, так как ни в одном из русских монастырей старчество не было поставлено так твердо, так прочно, нигде оно не пустило так глубоко корней, как в ней. В Оптиной соединились многочисленные нити духовного влияния старца Паисия через его различных учеников: монах Феофан принес непосредственно от самого старца Паисия полученную им в Нямецком монастыре духовную закваску; схиигумен Авраамий принес духовные предания старца Паисия, полученные от Клеопы Островского; преподобные Моисей и Антоний принесли предания двух Афанасиев, Серафима Свенского и Рославльских пустынножителей, а преподобный Лев – предания Феодора и Клеопы-малороссиянина. От такого сочетания многообразных духовных воздействий и получился замечательный расцвет Оптинского старчества. Оптину пустынь не случайно сравнивают с «чашей, куда сливалось все драгоценное духовное вино».

Святой вертоград Оптинского старчества принес дивные духовные плоды. Союз любви Евангельской, который лежит в основе старчества, возникал в общежительных монастырях далеко не так часто, особенно в такое позднее время, как XIX век и начало XX столетия. Необходимо особенно подчеркнуть традиционность Оптинского старчества. Изучение источников показывает незыблемо строгое следование преподобных Оптинских старцев православному святоотеческому учению, сохраняемому нашей Церковью.

Все Оптинские старцы, следуя духовному наследию преподобного Паисия, шли путем трезвения и делания умно-сердечной молитвы, совершаемой в чувствах смирения, сокрушения и покаяния. И, как усердные и смиренные труженики, они сподоблялись великих духовных дарований, которые помогали им быть верными сынами Православной Церкви и вести своих духовных детей тем же путем ко спасению их душ.

Неуклонное следование учению Православной Церкви и ее Преданию проявилось в издании Оптиной Пустыни при преподобных старцах Макарии и Амвросии ряда творений святых отцов древности, затем в постоянном обращении самих великих старцев к опыту, урокам и заветам святоотеческих писаний, в устных наставлениях ученикам и в обширной переписке.

Старцы предлагали своим ученикам бесценные сокровища святоотеческого опыта, собранные в Патериках, «Лествице» и «Добротолюбии». При этом нужно отметить, что старец Макарий строго осуждает изучение слова Божия и святоотеческих книг, которое имеет целью одно только приобретение теоретических познаний и обогащение памяти. По его словам, такое изучение не приносит истинной пользы. Настоящее же изучение слова Божия и святоотеческих книг есть то, которое совершается практическим исполнением читаемого жизненным подвигом, и к этому он призывает своих учеников. Время показало плодотворность оптинского подхода к делу духовного руководства. Послевоенное старчество Глинской пустыни и Троице-Сергиевой Лавры основывалось и на благодатном опыте Оптинских старцев с использованием их творений.

Важно отметить наиболее существенные особенности Оптинского старчества. Старчество в Оптиной Пустыни достойно внимания тем, что оно преемственно, так сказать, «из полы в полу», продолжалось в Оптиной целое столетие беспрерывно. Мы удивляемся не столько самому старчеству, сколько неизреченному Промыслу Божию над обителью Оптинской, где целое столетие не оскудевал обильный источник пророческого старческого служения на благо всей Церкви Божией. Итак, непрерывная и продолжительная преемственность старческого служения в Оптиной есть его первая характерная особенность.