Играй

Света дернула головой.

– Отлично. Как наткнешься на людей – верещи. Несвязно. Скажешь, что двое были. Приставали к тебе, потом кирпичом в окно зазвездили. Ты убежала, стала звать на помощь, а эти двое туда вон побежали, – Тимур указал пальцем в сторону гаражей. – Все поняла?

Она снова кивнула, на этот раз чуть уверенней.

Тимур откашлялся, натянул ворот ветровки как можно выше – даже пола немного задралась, оголяя живот – и засеменил к приюту.

Пробежал неширокий дворик, прокрался вдоль стены, заглядывая в окна. Не видно ни черта. Предрассветная мгла натянулась, как нерв. Казалось, кто-то наблюдает за ним из темноты. Тимур старался отгонять от себя эти мысли. В конце концов это всего-лишь скрюченные фигуры квадратных кустов на территории приюта, может, какие-то зверушки, сделанные из старых покрышек.

Замер под одним из окон. Здание невысокое, двухэтажное. Остается надеяться, что спальные комнаты на первом. Как ни заглядывал, стекольная чернота была непробиваема, не пускала дальше собственного размытого отображения. Телефоном тоже не посветишь – спалишься тут же. Пиши тогда пропало. Тимур покружил еще немного вокруг серых кирпичей, пытаясь сообразить как может выглядеть приют изнутри. Поймал себя на мысли, что ни знать, ни представлять не может. Решил действовать на удачу. Выбрал одно из окон на углу учреждения. Отошел, замахиваясь, – подобрал камень, когда юркал между деревьев – набрал побольше воздуха в легкие и… осекся. Снова налетел кашель, согнул пополам.

Тимур упал на колени, заткнул рот руками, словно заталкивая грохочущее обратно, внутрь себя. Черное небо над головой сжалось в кулак, замахнулось. Он зажмурился до боли в глазах. Прислушался.

Тихо.

Разогнулся, осмотрелся. Скрюченные фигуры в темноте не шевелились. Ни в одном из окон не зажегся свет. От дороги тоже режущая тишина. Замахнулся снова, примеряясь.

Что-то щекоча потянуло за карман. Тимур дернулся, озираясь. Не сразу понял – телефон звонит. Чертыхаясь внутрь, вынул телефон, прикрывая яркое пятно экрана ладонью. Светка звонила.

– Что? – прошипел зло в трубку.

– Тим, тут менты проехали. Я спряталась. Вроде не заметили. Тимур, мне страшно, может уйдем? А вдруг обратно поедут?

Он зло цыкнул, сбросил вызов.

Размахнулся снова, зло, с оттягом. Вложил всю ярость свою в этот камень, словно не окно хотел разбить, а снести к чертям весь этот приют вместе с чернеющими фигурами во дворике, вместе с деревьями по периметру, с улицей по ту сторону дороги, со всем этим миром.

Камень полетел вязко, медленно, словно застревая в уплотнившемся в ночном воздухе. Ударился гулко. Отскочил.

Стекло было цело. Тимур рванул в темноту. Упал на колени, зашарил руками по земле. Нашел. Вскочил, снова замахнулся, еще злее, влепил с размаху, да так, что сам чуть не полетел вслед.

– Эй! Вы чего творите? Эй, а ну стоять! Стой, гадина, кому говорю!

Голос навалился сразу отовсюду. Тимур метнулся к дороге. Злые сонные окрики хватали за ноги, тянули за ветровку.

– А ну стоять!

Выскочил на дорогу, схватил Светку под руку и бежать. Где-то сзади взвизгнула сирена, послышался скользящий шум колес по вспененному асфальту.

Машина быстро приближалась. Затылком чувствовал.Менты не успели далеко уехать, услышали шум и развернулись.

– Молчи, я сам, – бросил Тимур Светке. Сердце подкатывало к горлу, все нутро ходило ходуном, пробивая тело дрожью. Кашель вот-вот прорежется.

Сбавил шаг, взял Свету под руку.

– Эй, – окликнуло сзади. Голос был не тот, что спугнул во дворе приюта. Сонный, вяжущий.

Тимур обернулся. Машина остановилась метрах в десяти. Вышли двое. Один уже почти скрылся за деревьями, было слышно, как разговаривает в их тени. Второй лениво смеривал парочку глазами.

– Кто такие? Куда идем? – мент зевнул, лениво кивая головой. Руки на автомате держит. На всякий случай.

– Добрый вечер. Да мы… – начал Тимур

– Они туда побежали. Двое. Вон туда. Мы ничего не видели. Я на помощь звала, – затараторила перепуганная Светка.

– Михалыч, – автоматчик собрался, шагнул к Тимуру на встречу. – Михалыч, иди сюда. И этого тащи. Попались, клиентики. Ну, чего хулиганим, отец? Перепил? Руки покажи.

Тимур развел руками, давая понять, вот он я, руки пустые, вся в порядке, гражданин начальник. Я спокоен. Видите, как улыбаюсь широко. Не хулиганил я, показалось вам все.

Автоматчик осекся, остановился. Повернул голову, снова зовя напарника. Тимур напрыгнул, вцепился руками в автомат и перед тем, как перепуганный мент открыл рот, со всей силой влепил ему лбом в переносицу. Тело обмякло, обвалилось на асфальт.

Тимур толкнул носком автомат, загоняя под машину, рывком развернулся к Светке, пихнул её зло. Та упала, удивленно взвизгивая.

Метнулся через дорогу, к гаражам. Успеть бы, пока второй не сообразит в чем дело. Вот сейчас нырнуть в эту ржавую темноту, промчаться по закоулкам, вынырнуть с другой стороны гаражного массива и бежать, бежать, бежать.

Несся, петляя, еле успевал разглядеть выскакивающий из темноты кирпичный короб гаража. Наконец, выскочил. Еще дорога. Фонарей нет. Погони не слышно.

В два прыжка проскочил дорогу, юркнул, сам не понимая куда, споткнулся, упал на грудь. Больно ожгло. Потянулся рукой, вспомнил – маска за пазухой.

Тимур огляделся. Гаражный массив остался позади. Под ногами пыльное нечто, не сразу понял, что трава. Оказалось – выбежал к частному сектору. Меж двух рядов приземистых домишек петляла бугристая дорога. Он встал, озираясь, попытался прогнать одышку, сцепившую горло, но чуть не залился лающим кашлем. Усилием затолкал рокот внутрь себя и на полусогнутых побежал по дорожке.

Что теперь делать? На часах начало шестого, времени почти не осталось, да и чувствует уже, как копошится в груди что-то холодное, карябает нутро. Попадись ему в руки зеркало – не станет заглядывать, побоится.

Совсем рядом залаяла собака, тут же её подхватила вторая, третья. Тимур нырнул в проулок, скрываясь от лая. Не хватало еще ментам попасться – быстро прилетят. Поди ищут его уже, кружат по району. Светка еще… Ладно, надо собраться и решить, что делать.

Взвинченное тело несло само. Прижималось к покосившимся заборчикам, ныряло за бесполезные фонарные столбы, озиралось по сторонам. Наискось пробежал частники. Под ложечкой ныло, требуя хоть одним глазком взглянуть на часы, вовремя одергивал себя. Что толку, если будешь знать до минуты, когда придет конец? Сделать все равно ничего не успеешь, как не планируй. Вот Тимур и не успевал. Не успевал сделать предложение Жене, не успевал отправиться куда-нибудь только вдвоем, наделать кучу глупых фото, которые даже пересматривать потом не станешь. Не успевал увидеть её округляющийся животик, спорить, какое имя лучше. Не успевал пьяным примчаться к роддому и исступленно улюлюкать во все окна. Не успевал заметить первые мелкие морщинки у Жениных губ и сделать вид, что не заметил. Не успевал, не успевал, не успевал…Даже сериал это дурацкий досмотреть не успевал.

Тимур вдруг отчетливо почувствовал Женино тепло: голову на груди,руку на животе, посапывание это пухлогубое. Разозлился, заспорил сам с собой. Сделать ничего не мог, только дров наломал. Сдаться тоже не мог.

Так и брел в предрассветных сумерках, спотыкаясь о себя и не разбирая дороги.

Под ногой чавкнуло. Тимур замер, посмотрел вниз. Лужа. И откуда берутся? Две недели ни тучки на небе. Наклонился, заглянул в мутную рябь. Из черной подрагивающей лужи на Тимура хмурился старик. Щеки обвисли, как сдутый шарик, брови набрякли над впалыми глазницами, губы кривой линией переходят в складки, тянутся к подбородку.

Плюнул зло в лужу, распрямляясь. И так понимал, что время его на исходе, но увидев отражение, осознал, что вот-вот, вот сейчас, с минуты на минуту. Глупо, конечно. Что там обещают перед казнью? Вкусный ужин, последнее желание, последнюю сигарету? Тимуру никто ничего не обещал.

Посмотрел на часы – без семи шесть. Вот и все.

Ну уж нет, если уходить, то красиво. Плюнуть на прощание Переплуту в лицо.

Выудил маску из-под ветровки, повертел в руках. Личина почти разгладилась – впитала темным деревом молодость Тимура. Насколько, интересно, хватит ему годов Тимура? Нельзя, нельзя допустить, чтобы еще кому-то попалась эта чертовщина.

Впился до побелевших костяшек руками в черные края, пытаясь разломать. Маска не поддавалась – силы в старческих ладонях не хватало. Оглянулся – расколоть бы об камень какой. Ничего подходящего не было. Бугристая мертвая земля с застывшей грязной лужей, косенькие заборчики, приземистые домики. Пошарил взглядом по домам. Заметил почерневший, перекошенный – не живет, наверное, никто в нем давно. Можно залезть, пошариться внутри. Что-то да найдется, чтобы гадину эту проклятую разломать в щепки.

Вдалеке снова взвился собачий лай. Тимур прислушался. Лают коротко, без долго надрыва, какой бывает, когда человек крадется вдоль заборов. Значит, кто-то движется быстро. Машина. Менты!

Тимур прыгнул к заброшенному дому. Теперь главное успеть с маской расправиться, а что там дальше будет – плевать. Толкнул дверь, та скрипнула противно.

Затхлый запах шибанул в нос, передавил горло. Тимур залился кашлем, тяжелым, выворачивающим. Выругался, сплюнув на пол. Снова кровь. Густой ошметок размером с кулак.