Дыши мной

Заставляю себя оторвать затылок от зеркала позади и открыть глаза, чтобы посмотреть на Мика. Но только я это делаю, он рывком поднимается. Смотря мне в глаза, тыльной стороной ладони медленно вытирает свои блестящие от слюны и моего возбуждения губы, а я снова вспыхиваю. Приближается к моему лицу и обхватывает ладонью левой руки мой затылок.

– И на вкус такая же карамельная… Карамелька, – произносит низко и хрипло, проводя своим носом по моему.

Распахиваю глаза шире и упираюсь в его грудь ладонью. Его слова отрезвляют, разряженное тело отрезвляет. Он одетый, а я перед ним в одной майке, скатавшейся в жалкую полоску на талии. Он брат Вика, а я…

– Хватит… уходи, – задыхаюсь, отталкивая его. Осознание всё сильнее наваливается на моё существо. Воздуха не хватает всё больше.

Мик наконец отстраняется, но взгляд его становится снова до невозможности мрачным.

– Сейчас не получится оправдаться тем, что перепутала нас.

Внутри меня поднимается такая горечь и злость, такой истеричный страх перед действительностью и обида, что я взмахиваю ладонью и бью Мика по щеке. Его голова дёргается, глаза закрываются, а скулы приходят в движение. Отталкиваю его и, задыхаясь, шепчу:

– Ненавижу тебя… это всё ты… я не хотела… ненавижу тебя…

Он медленно поворачивает голову ко мне, и, кажется, в его глазах на долю секунды отражается всё то же, что чувствую я. Но вот он моргает и в них остаётся лишь ярость и… похоть. Он перехватывает мои руки, нависает надо мной и обманчиво спокойно говорит мне в губы:

– Я не планировал идти дальше, но ладно.

Часть 2.

Мик подхватывает меня за талию, под мой писк опускает на ноги и рывком разворачивает к себе спиной, лицом к зеркалу на стене. Оскалившись, хватает меня за волосы и наклоняет, прижимает грудью к каменной столешнице. Но волосы не отпускает, держит голову поднятой. Хватаю воздух губами, снова не могу моргнуть, а Мик склоняется к моему уху, не отрывая взгляда от моего отражения.

– А я больше всего не переношу, когда мне врут, Карамелька. До этого ты себя не видела, поэтому сейчас смотри, как тебе не нравится. Смотри, как ненавидишь. Моё терпение закончилось. Совсем.

Из меня на всё вырывается только короткий, хриплый вздох.

Не моргая, наблюдаю, как Мик выпрямляется. Прижимая меня бедрами к тумбе, стягивает с себя футболку, шорты, пускает поток воды из крана в раковину слева от нас. Чтобы звуки не были настолько очевидными.

Всё это происходит за какие-то пару секунд. Но когда я, наконец немного придя в себя, хочу оттолкнуться от тумбы, он впивается пальцами в мою талию и одним коротким толчком врывается в меня до громкого шлепка. В глазах вспыхивают искры, я зажмуриваюсь и сипло вскрикиваю от взорвавшейся внутри боли и чего-то горячего, скребу ногтями столешницу. Грохот пульса перебивает все остальные звуки. Мик делает медленное движение тазом, извлекая из меня больше смазки наружу, а затем снова врезается до ярких всполохов перед глазами. Давит мне на крестец и начинает вбиваться быстро, глубоко, больно, туго, скользко.

Я почти не вижу своего отражения, потому что мой взгляд скачет от методичных толчков и размыт от их силы. Давлюсь всхлипами. Болью отзываются и внутренности от его размеров, и кожа на тазобедренных костях от того, как я каждый раз врезаюсь в край столешницы. Ягодицу обжигает от сильного удара по ней. Шею под затылком больно от того, как Мик сжимает её пальцами. И кожу на талии от жёсткой хватки…

Но одновременно с этим я с каждым мгновением ощущаю горячие приливы в теле. Внизу живота наперекор всему разгорается что-то очень мощное и незнакомое. Будто языки пламени лижут изнутри каждую часть тела, опаляют каждую клетку, убивают протесты, рвущиеся из сознания. Покрываюсь испариной. Чувство, что внутри всё кипит. И это не похоже ни на что из испытываемого мной когда-то. При каждом движении, каждом прикосновении тело детонирует.

Плеча касается горячее, обрывочное дыхание, а затем пересохшие, такие же горячие губы. Мик подхватывает меня под грудью и резко поднимает, прижимает меня к себе спиной. Давление внутри увеличивается, и я сипло стону. Еле разлепляю глаза и фокусирую взгляд на нашем отражении. Сейчас он не двигается во мне, целует мою шею, продвигается к скуле, одной рукой сжимает грудь, придерживая меня, второй ныряет между бёдер. Чувствую, как скользит пальцами между половых губ, выводит круги на клиторе. А я извиваюсь, прикусываю губу и дрожу. Его смуглое, натренированное тело и моё, словно одно целое, одна откровенная скульптура. То, что вижу, я ненавижу, но лишь потому, что до сумасшествия нравится всё это ощущать. Не нравится потому, что не хочу завершения и возращения в реальность. Там слишком плохо.

Мик отрывает руку от моей груди и обхватывает её пальцами мои скулы, поворачивает голову к себе и с дикостью целует в губы. Просовывает язык, сплетает его с моим, всасывает нижнюю губу. И я отвечаю с ненавистью, но только к своему желанию целовать в ответ. Закидываю руку наверх, обхватываю голову Мика, тяну его за влажные волосы. Плавное движение бёдрами, а после сильный толчок снова заставляют меня зажмуриться и выбивает воздух из груди.

Он обхватывает мои запястья, заводит их за спину и, наклонив меня вперёд, вновь начинает бешено вбиваться. Грудь больно сотрясается, колени подгибаются, напор воды смешивается с громкостью и частотой шлепков, пока я тихо поскуливаю и задыхаюсь.

– Ты первая… хочу посмотреть… ещё, – врывается в почти рассыпавшееся сознание сбитый голос Мика.

Я снова отрицательно мотаю головой, зажмурившись, но наперекор своему нежеланию тут же содрогаюсь от оргазма уже второй раз. Хочу отстраниться, с сипами оседаю, потому что грубые толчки внутри оголяют этих огненных змей до болезненных ощущений. Конечности скручивает, и я не знаю, как у меня получается сдержать крик. Но всё стихает с тем, как внутри меня пульсацией распространяется горячая жидкость, а движения Мика становятся рваными, как и его дыхание на моей шее. В этот момент я впервые слышу его стон. Хриплый и глухой.

Лишь краем сознания понимаю, что Мик снова прижимает меня к себе, водит носом по моей скуле. Чувствую, как щекам становится горячо и мокро, выдыхаю почти беззвучно с тяжёлым дыханием:

– Ненавижу… ненавижу… зачем ты сюда вошёл…

Мик резко втягивает воздух у моего уха, хватка на моём теле становится жёстче.

– Я смотрел за тебя и точно могу сказать… не ненавидишь, Карамелька… Но ты права, я уже и сам жалею, что вошёл…

Глава 2.

Меня будит влажный поцелуй в щёку и тихий голос около уха.

– Малыш, я поехал в офис. Позвони мне потом как встанешь.

Я резко распахиваю глаза, а тело моментально простреливает дрожь. Бешено моргаю, терпя поток из отрывков минувшей ночи, колотящий по вискам. Я отвёрнута к спинке дивана, а Вик сейчас за моей спиной, водит губами по щеке, держа тёплую ладонь на моём бедре. Но одна мысль бьёт особенно сильно. Я не хочу сейчас говорить с Виком. Не могу. Даже видеть. Поэтому зажмуриваюсь и подтягиваю плед к носу.

– Удачного дня, – хриплю сонно в пушистое покрывало, в горле неприятно першит. – я ещё немного посплю…

Вик ещё раз целует в щёку, встаёт и уходит. Отсчитываю секунды до хлопка входной двери и не дышу. И только хлопок раздаётся, я подскакиваю с дивана и из гостиной несусь в свою ванную.

Кое-как успев добежать, открываю крышку унитаза, и меня рвёт. Вместе с содержимым желудка из меня вытекают слёзы. Я зажмуриваюсь и, судорожно хватая ртом воздух, выпрямляюсь. Сотрясаясь от мелкой дрожи во всём теле, подхожу к раковине и умываюсь. Набираю в ладони воду и с каждым разом более остервенело тру лицо. Я всё больше чувствую в себе злость. На своё слабое тело, на свою слабую волю. Какая я слабая! Отвратительная! Хватаю щётку, зубную пасту и яростно начинаю чистить зубы, с ненавистью смотря на своё красное в отражении лицо.

Сплевываю и медленно возвращаю взгляд на себя. Кривлюсь, сдерживая рыдания.

Что ты ревёшь?! Чего ты ждала, когда думала и фантазировала? Поддавалась ему всё время и ночью поддалась?! Ему на тебя плевать! Плевать на твои чувства и твои отношения! Он и сам жалеет! Так он сказал! Разочаровался?! Ждал больше отдачи?! Ты вообще видела его девушек?! Но сейчас он получил то, чего хотел, и наверняка уже забыл! Или ликует, что избавил брата от такой, как ты! Он просто трахает, и тебя он просто трахнул! А ты отвратительная! Предательница! Изменщица!

Сомкнув крепко зубы, выпускаю через нос дрожащий воздух. Ополаскиваю рот, ополаскиваю, пью, и ком рыданий в горле и тошноты становится менее ощутимым.

Всё, что было ночью, уже не сон. Уже точно нет. Об этом громко говорят всё ещё воспалённые губы и боль в промежности, жжение в ягодицах. Секс с Ним не прошёл бесследно ни физически, ни, естественно, морально.

Он животное. Бешеное животное.

«От которого ты вчера не раз получила до жути страшный оргазм…» – подсказывает внутренний голос.

Встряхиваю головой и вспоминаю, что было после…

Я вырвалась из его рук, схватила полотенце и прикрылась. Сказала, чтобы он убирался. На него не смотрела, но снова дрожала от его тяжёлой яростной ауры, которая сгущалась и сгущалась в ванной, не давая нормально вдохнуть.

Мик подхватил свои вещи и вылетел за дверь, даже не закрыв ту. Я тут же заперлась и стала отмываться под душем. Ревела и отмывалась от его спермы между ног. А потом обессиленно дошла до спальни, но лечь с Виком не смогла. Он так же сопел в подушку, не догадываясь, что происходило за две стены от него ещё полчаса назад.

Я взяла свой телефон и ушла в гостиную. Мне было так плохо, тело адски ныло после всего, но на удивление уснула я мгновенно. А перед тем, как провалиться в темноту, слышала тихий щелчок входной двери. Мик ушёл.

На этот раз мне ничего не снилось. Какая ирония.

Морщусь и осматриваю себя внимательней.

Неужели я правда думаю, что на мне непременно должны проявиться изменения после такого поступка? Должны вырасти рога чёрта? Или лицо покрыться язвами?

Изменения только внутренние, снаружи это всё ещё я. Светлые волосы с завитушками на кончиках, обрамляющие лицо. Покраснения вокруг глаз, большие лихорадочно поблескивающие глаза, розовые щёки. Оболочка невинного ангела, начинённая гнилью.

Не думаю о том, почему я так поступила. Это неважно. Неважны мои чувства к Мику. Ничего не имеет значение. Лишь злость на себя и на него. Лишь страх перед неизвестностью. Лишь отвращение к тому, какую сторону я в себе ночью до конца обнажила. Я предала собственные принципы. Стала той, кого сама всегда осуждала. Передала самого лучшего человека, что был в моей жизни, кроме абики.

И чтобы не быть ещё больше беспринципной сукой, не уважающей человека, который столько всего для меня сделал, я признаюсь во всём Вику. Признаюсь и уйду.