Прости, я все еще люблю

– Выхожу.

Настя скинула трубку. Я посмотрела в зеркало, чтобы оценить свой вид. Длинные волосы я убрала в хвост, чтобы они не мешали, и сейчас мне нравилось мое лицо. Улыбнувшись, я надела кроссовки и побежала к подруге.

Машину Настя припарковала прямо у подъезда. Бабки недовольно объясняли ей, что здесь ходят люди, а она не дает никому пройти. Водительское окно выходило прямо на лавочку.

– О, наконец-то.

Я села спереди, закинув рюкзак назад.

– До свидания! – крикнула Настя.

– Ты зачем тут встала?

– А что? В твоем дворе постоянно проезжают машины, стоит остановиться, как тут же приедет мужик, который будет орать, чтобы я сдала назад, а здесь я никому не мешала.

Я улыбнулась и пристегнула ремень безопасности. Настя выглядела великолепно. Черный кружевной чокер обнимал ее шею. Расстегнутая рубашка и топ под ней делали ее образ легким.

– Ты проколола нос? – спросила я.

Настя повернулась ко мне, показав на языком септум. Чертов коронавирус, я уже забыла, как выглядит подруга. Ей шли любые проколы и татуировки. Некоторые люди просто рождены быть свободными и красивыми с серьгами и рисунками на коже.

Вот мне не пошла бы ни одна татуировка. Помимо того, что я безумно боялась боли, ни один рисунок не смотрелся бы на мне гармонично. Я представила себя в теле Насти. Она не парилась по пустякам, отрывалась так, будто завтра не наступит. Черта, которую я так и не смогла приобрести.

– Я собираюсь оторваться на всю, и тебе советую тоже, – сказала подруга, оглядев мой вид, – ты, серьезно, будешь в этом?

Я посмотрела вниз.

– А что не так?

– Скучно.

Я закатила глаза.

– Я могла найти то платье, в котором была на выпускном, и надеть его.

Настя засмеялась.

– Это то, которое, как у Золушки?

– Именно.

Подруга оценивающе посмотрела на меня.

– Оно сделало тебя хотя бы заметной. Ты в курсе, что Марина позвала парней?

– Я нормально одета. Мы едем не в дворец, а в деревню.

– Ну да.

Настя закурила еще одну сигарету, и я открыла окно, чтобы не пропахнуть дымом.

– Тебе следует бросить курить, – сказала я, – еще детей рожать.

– Конечно, мамочка.

Я попыталась наградить ее взглядом, который заставляет людей съежиться, но вместо этого только засмеялась.

– Кстати, там будет Миша, твоя любовь.

– Только не это.

– А что ты противишься, он – единственный, кто влюбился в тебя. Цени это.

Я представила себе нескладного маменькиного сынка, лезущего ко мне все выходные.

– Может, не поздно не ехать туда?

– Да брось, будет весело, – Настя улыбнулась.

А мое желание ехать в деревню осталось где-то в городе.

Музыка играла на всю. Несколько машин русского автопрома стояли перед небольшим старым домом. Газон был коротко пострижен, и несколько парней уже лежали на нем и наслаждались природой. Они громко смеялись и пили пиво. Несколько человек стояли у мангала, парень Марины нес шампура и ведро с мясом, а Лера, моя третья подруга, говорила с Мишей, чтобы он не приставал ко мне. Я мысленно поблагодарила ее за попытку.

На Лере легкая рубашка нежно-голубого цвета с ромашками. Джинсы подчеркивали ее бедра, но прятали ее живот. Хоть у подруги и был лишний вес, мы никогда не говорили ей об этом. Она и сама все знает. А еще она красива такая, какая есть. Ей шла полнота, и представить ее худой очень сложно. Худоба сделает ее незаметной, и она станет, как я. Лера увидела меня и взяла за руку Мишу и увела куда-то за дом.

Марина громко рассказывала какой-то девушке о шашлыках. Хозяйка дома была в кожаной куртке, черной майке, которая выделяла ее грудь. Ее вырез так и притягивал туда взгляд. Бедные парни. Волосы Марины красиво развивались на ветру. Ее пухлые губы застыли в улыбке, как только она увидела меня.

– Привет! – протянула она.

Она быстрым шагом подошла ко мне и обняла меня.

– Я так рада вас видеть.

Следующая в объятиях оказалась Настя.

– Ну, надеюсь, алкоголя много? – сказала она. – А то я уеду, если буду трезвой. Даже начинать не буду.

– Ты, как всегда, я тебе отдельно ящик купила.

– Отлично.

Настя пошла в дом, а я достала бутылку вина из рюкзака.

– Надо поставить в холодильник…

– Я отнесу, – Марина выхватила бутылку, – а ты только одну будешь?

Я кивнула.