Дьявол за правым плечом

– Тебе – нет, на тебя я смотрю сверху вниз с жалостью и снисхождением, – улыбнулась Маша.

– Вредная баба какая!.. – Ксюша пнула Машу мыском туфли. – Хоть бы кто мне позавидовал… Слушай, а вот у тебя цель есть?

Маша обожала, когда они с Ксюшей заводили подобные беседы. Это было очень по-детски, но так увлекательно – рассказывать о своих планах, мечтах, о доме, в котором будешь жить на берегу моря, о яхте, на которой будешь плавать, развалившись на палубе: справа – шампанское, слева – ведро черной икры, о том, с кем из знаменитостей они заведут романы… Другие ее подруги были серьезными девушками, они существовали в скучной реальности, и только Ксюша знала толк в мире иллюзий, только она одна понимала, что между мечтой и настоящей жизнью чисто формальная граница – безвизовый режим, никакой проверки на дорогах.

– Нет, – Маша покачала головой. – Нет у меня никакой цели. Даже самой завалящей.

Конечно, она точно знает, что не собирается всю жизнь протрубить в том или другом рекламном бюро. Все ничего, но в сухом остатке получается, что ты работаешь только ради денег. Никакого морального удовлетворения. Конечно, деньги как эквивалент удовольствий, одежды, драгоценностей, машин, домов и квартир ее привлекали, но она не ощущала ни желания, ни возможности заниматься каким-либо делом только ради наживы. Делать деньги из воздуха, как, к примеру, риелторы, всяческие посредники, менеджеры и прочие люди, которые сами ничего не производят – то есть не строят, не готовят, не шьют, не пишут книги, не сочиняют песни… А ей хотелось дать миру нечто, но что именно, Маша пока не поняла. Даже направления не выбрала, где искать.

– А у меня есть! – загордилась Ксюша. – Хочу такой же пресс, как у Мадонны.

– И ты собираешься тренировать его усилием воли или все-таки пойдешь в спортивный зал?

– Уже пошла! – восторжествовала Ксюша. – Вот! – она задрала майку, и Маша уставилась на пухлый белый живот с тремя поперечными складками.

– Офигеть! – воскликнула она. – Просто невероятный результат! Сплошные квадратики! Это за сколько занятий? За одно? Или за два?

– Не надо упражняться в остроумии, – надулась Ксюша. – Знаешь, как у меня все болит? Я смеяться не могу.

– Давай тогда я расскажу тебе что-нибудь грустное? – предложила Маша.

– Лена приехала… – прошипела Ксюша, уставившись на черный «Порше Каррера».

Пока Лена парковалась, они выплеснули остатки кофе в мусорное ведро, подхватили телефоны, сигареты и побежали в офис. На ходу кивнув Маше, Ксюша рванула к себе, а Маша вернулась к менеджеру Оксане, и та с недовольным видом положила ей на стол информацию о новой мобильной услуге, которую следовало хорошенько пропиарить.

Маша открыла папку и с нескрываемой тоской уставилась на бумаги. Пару недель они будут ломать себе головы над тем, как бы получше продать очередную услугу вроде «каждый десятый исходящий – бесплатно», и все это ради того, чтобы некие люди – владельцы компании – стали еще богаче. Что после этого останется? Да ничего! Скрипишь мозгами, а спустя год никто и не вспомнит, что там было в этой рекламе. За две недели можно написать короткий любовный роман – даже жанр есть такой – «короткий любовный роман», так его хотя бы кто-то добровольно прочитает, а не увидит по телевизору в тот самый момент, когда, допустим, Шарлиз Терон в «Адвокате Дьявола» истекает кровью, и может даже получит удовольствие и оставит отзыв в Сети типа: «Страстная стерва на тропическом пляже» – отпадная книга, там такой отпадный герой и такая отпадная героиня, и у них отпадный крутой секс на крутом курорте»…

Маша ворчала, ныла, но работала, а также отвечала на эсэмэски, почитывала статьи на клео. ру и время от времени трепалась по телефону – делать все это одновременно она научилась за три года деятельности в рекламном бизнесе и за три года службы в газете. Но за окном стояла такая погода, что Маше все труднее было сосредоточиться на работе. Как же ей хотелось туда, в город, под солнышко, которого так не хватало зимой! Хотелось бродить по улицам, пока ноги не отвалятся, хотелось пить капучино в уличных кафе, есть шаурму на ходу, сидеть на бульварах, подставив лицо горячим весенним лучам… Маша тайком оглядела коллег – может, они все чувствуют себя тоже словно в клетке? Но нет – остальные были увлечены работой, оживленно обсуждали концепцию чего-то там по телефону, с умным видом составляли таблицы в «Экселе» или печатали очередную нетленку типа «Новые духи… тыры-пыры… от… тыры-пыры… предназначены для божественных, волнующих женщин, знающих себе цену, и отражают общую философию модного дома… тыры-пыры… – „люби себя, все остальное – суета“…

Маша не уставала удивляться тому, как, на первый взгляд, умные, образованные, в меру циничные, деловые, немного нахальные девушки в секунду преображаются – бледнеют, дрожат и срывающимся голоском спрашивают: «Ну, как?» – стоит коллегам заглянуть в их писанину. Единственное, за что ее ценила начальница, – за внятные тексты, иначе бы ее давно уволили. Тексты всегда нравились клиентам – самые психически здоровые (те, которые не делали вид, что тексты им обычно пишет Хелен Филдинг, а видео снимает Гай Ритчи) сияли от удовольствия, когда читали сочинения Маши, – а она еще и стыдилась, так как точно знала – чтобы все это написать, много ума не надо, надо просто отличать Толстого от Достоевского.

К счастью, к вечеру погода не испортилась. Маша быстро накатала пару текстов, внесла свои предложения и под шумок слиняла из офиса пораньше – в шесть, чтобы ухватить весну за хвост.

От Кузнецкого моста она спустилась на Тверскую, дошла до Пушкинской, свернула на Бронную, оттуда – на Патриаршие, а обратно двинулась по кольцу, на котором гудела многокилометровая пробка. Видимо, в организме москвички в четвертом колене происходили какие-то мутации – душный, пропахший бензином и соляркой городской воздух нимало ее не раздражал. Наоборот – за городом, на курортах, она даже скучала по городскому смогу, по шуму и дыму, и, в отличие от большинства разумных людей, вовсе не рвалась на природу, а при мысли о жизни в деревне у нее начиналась мигрень. То есть, с одной стороны, Маша любила бывать на дачах, любила купаться, любила запах лугов и полей, запах моря, но представить, что можно долго жить вне города, не могла.

Надышавшись полной грудью углекислого газа, Маша вернулась на Кузнецкий Мост, завела машину – к счастью, и черный «шестисотый», и серебристый «Ниссан» отчалили, и поехала в «Маккафе».

У нее было назначено свидание!

С милым и сексапильным актером. Актер был пока не очень известный, но как-то сыграл в одном сериале с Абдуловым – правда, в эпизоде, и главную роль в малоприметном фильме одного сильно маститого режиссера. Но Вася хорошо выглядел, классно одевался и все-таки был артист, а не какой-нибудь там нудный и закомплексованный компьютерный гений. Хотя с точки зрения чистого разума, компьютерный гений больше годился в бойфренды, чем малоизвестный актер: гений мог заработать много денег, компьютерщики редко изменяют своим девушкам (по крайней мере, с живыми людьми, а не с жесткими дисками), они домашние, спокойные, послушные…

Так вышло, что отношения у Маши с Васей начались как дружеские – у него тогда была девушка, а теперь девушки не стало, и Маша очень рассчитывала на это свидание. Пусть у нее немного лишнего веса… Стоп! Любая женщина найдет у себя лишний вес, так что хватит зацикливаться на недостатках! Конечно, у нее в последнее время что-то жуткое с кожей – сплошное раздражение, но если в целом…

Черт!

Маша старалась убедить в себя в том, что она ничем не хуже если не Анжелины Джоли, то уж хотя бы Киры Найтли, но чем ближе она оказывалась к «Маккафе», тем глупее себя чувствовала.

Ну с какой стати она решила, что модный Вася в модных джинсах от «Мориса и Франсуа Жербо» вдруг ни с того ни с сего решит, что она – именно та самая девушка, с которой он захочет провести не только сегодняшний вечер, но и ближайшие триста шестьдесят пять вечеров?

– Это невыносимо… – застонала Маша и вытерла потную ладошку о джинсы.

Ну почему она такая мямля? Почему в обществе симпатичных, обаятельных и более-менее успешных мужчин она ведет себя так, словно дала обет безбрачия? И почему в присутствии каких-нибудь безнадежных подонков становится уверенной в себе, остроумной и яркой женщиной, которая в полной мере осознает собственные сексуальность и привлекательность? А?!

Почему ей всюду мерещатся длинноногие шикарные девушки в развевающихся одеждах от «Кавальи», по сравнению с которыми она, Маша, – пустое место? Откуда это у нее?

Наконец Маша припарковала машину, медленно и с достоинством прошествовала до кафе, приняла непринужденный вид и вошла в первый зал. Там, развалившись на стуле, ее уже ждал Вася. Выглядел он отлично, и все девушки в кафе не оставили это без внимания. Все-таки Вася – актер, и уж что-что, а герои-любовники у него выходили отлично. Девушки не знали, что это всего лишь игра, и он в очередной раз прокатывает роль из «Трамвая „Желание“ – в „Трамвае“ Вася не играл вообще-то, но в жизни Стенли Ковальски у него выходил отменно – намного лучше, чем Рэтт Батлер. Вася сделал все, чтобы девицы от зависти попадали со стульев: вышел ей навстречу, распахнул объятия, прижал к себе Машу, расцеловал, некоторое время пристально смотрел ей в глаза… Это было эффектно – поверженные девицы немедленно принялись перешептываться.

– Хочешь, пойдем сегодня на «Мастера и Маргариту»? – тут же предложил он. – Там Волкова играет. А потом поедем к Лимонову в гости – они там что-то устраивают, какой-то художник из Франции приехал…

В этом был весь Вася – он не мог усидеть на одном месте больше получаса: стоило зайти в ресторан, и он уже планировал, куда двинуться дальше. Машу это немного раздражало – именно сейчас, так как у нее на Васю были совсем другие планы, и она сказала, что на голодный желудок думать не способна, дайте ей меню немедленно.

Они сделали заказ, Вася вышел в туалет, а Маша исподтишка рассматривала девиц. Две шатенки, что сидели в баре, выглядели как сотрудницы большой корпорации – строгие брючные костюмы, на одной белая блузка, на другой – фиолетовая, простые черные шпильки с острыми мысами – по меньшей мере, «Маноло Бланик», сумки «Биркин» – красная и черная, и скромные драгоценности с бриллиантами.

Блондинки (формально – одна платиновая, вторая – пепельная) смахивали на кукол Барби: на одной – розовое шифоновое платье с ярким принтом, серебристые туфельки и розовая сумочка, на второй – голубой шелковый топ с кучей блесток, кружев, бисера и люрекса, супер-секси-джинсы со стразами и такой низкой талией, что кружевные стринги виднелись почти целиком, и сумочка от «Дольче&Габбана» – вся в брелоках.

– Ты слышал о том, что дом Гинзбурга собираются сносить? – спросила Маша Васю, когда тот вернулся.

– Да, пипец! – кивнул Вася. – Я даже уверен, что снесут и глазом не моргнут!

– Не понимаю, как вообще у этих варваров поднимается рука разрушать наш город! – завелась Маша. – Неужели они вообще ни черта не понимают? Конечно, с одной стороны – это кошмарная коммунистическая общага, там даже кухонь нет – предполагалось, что люди будут обедать в общих столовых, но ведь можно реконструировать это в гостиницу, сохранить дом… – Маша в отчаянии развела руками. – Только как сохранять, если тебя в бетон потом закатают – в тот, из которого на этом же месте построят какой-нибудь вшивый офисный центр, спроектированный двоечником из МАРХИ, – лишь бы дешевле вышло?

Одна из брюнеток закатила глаза и с тоской взглянула на приятельницу. Та презрительно хмыкнула.

– Интересно, ее мама учила так себя вести на первом свидании? – хмыкнула первая.

– Да безмазняк, – заскучала вторая. – Дохлый номер.

– Ты это боссу скажи, – пригрозила вторая.

– А что я? Попытка – не пытка, только толку… – вздохнула вторая.

Блондинки, наоборот, оживились.

– Наш человек, – улыбнулась платиновая.

– Ты поняла, что мы здесь не одни? – пепельная едва заметно кивнула в сторону шатенок. – Рано радоваться.

– Слушай, по крайней мере, она не оторва какая-нибудь – уже хорошо! – платиновая развела руками.

– Что будем делать с этим кексом? – пепельная скосила глаза в сторону Васи.

– Не заморачивайся! – отмахнулась платиновая. – Это не тот человек, который ей нужен.

Одна из брюнеток – та, что в фиолетовой блузке и с черной «Биркин», сползла с высокого стула, прошла по залу, виляя мускулистыми бедрами, и без приглашения устроилась за столиком блондинок.

– Гламур умер, девочки, – заявила она, оценив их наряды. – Вы разве не слышали?

– Тина, спасибо за информацию! – платиновая приложила руку к груди. – Что бы мы без тебя делали! Судя по тебе, сейчас модно демонстрировать, что не занимаешься сексом, страдаешь запорами и не можешь заснуть без лошадиной дозы феназепама?