Рейтинг. Грани фантастики

– Я смотрела видео про эту технологию. На раннем этапе беременности делают маленький укольчик вещества, с набором желаемых характеристик. Оно попадает в кровь и доставляется в плод.

– Эту технологию запустили лет за пять до твоего рождения. Я узнал о ней от Альберта. Они воспользовались ею одними из первых, когда Антонина забеременела.

– На кого похож их сын?

– На отца.

– Наверное, все папы хотят, чтобы дети были на них похожи… – Лина помолчала и попросила: – Рассказывай дальше.

– Мы были абсолютно счастливы и уверены, что нам достался самый замечательный ребенок на свете. Ты совсем не плакала! Только по делу – требовала покушать или попить. Мы не хотели использовать роботов-нянек и ухаживали за тобой сами. Это было чудесное время, – он подавил скорбный вздох, взял бокал и сделал глоток шампанского. – После родов мама сильно изменилась. Стала задавать вопросы о том, правильно ли мы живем. Я понимал, откуда ветер дует. Она всегда была подвержена чужому влиянию. В то время она много общалась с другими молодыми мамами. Не у всех был высокий рейтинг, и мне это не нравилось. Дальше стало еще хуже. Через четыре года на выездном пленэре мама случайно познакомилась с парой художников из резервации. Они-то и сбили ее окончательно с правильного пути. Эти мерзкие моральные уроды дали ей наркотики. Я пытался справиться с возникшей ситуацией. Поступило предложение от системы отправить ее на новые территории в Сибирь для смены окружения, обстановки и возможной реабилитации. Я очень любил ее и жалел. К тому же, я видел как ты нуждаешься в общении с матерью. Даже такой… В общем, я увез вас из города в этот дом. Попросил Иснэт ограничить ее общение и отслеживать перемещения. Но ничего не помогало. Она ухитрялась получать запрещенные препараты снова и снова. В итоге мама впала в постоянное полусонное состояние. Плохо понимала, что ей говорят, не разговаривала сама, очень мало ела и двигалась. На ее лице я постоянно видел отсутствующую блуждающую улыбку. Она перестала узнавать наших друзей, меня и даже тебя, все больше превращаясь из человека в растение, овощ. Я больше не мог на это смотреть. Видеть, как моя маленькая дочурка ластится к безумному существу, не получая ничего кроме идиотской гримасы, было выше моих сил. Я отвез ее в клинику и навещал каждую неделю. Но разум не возвращался. Она продолжала деградировать. Я подал на развод. Через полгода она умерла.

– Я помню ее похороны, – тихо произнесла Лина. – Был летний солнечный, очень теплый день. Я категорически отказывалась надевать черное платье.

– Да, согласилась только тогда, когда я пообещал, что оно станет розовым, как только мы выйдем с кладбища.

Дочь расстроенно наклонила голову и посмотрела в окно. Желтые клены покачивали ветками, теряя резные одеяния. На земле образовался рыже-коричневый ковер, на который оседали яркие оторвавшиеся листья.

– Рита открой окно, пусть немного проверится, – Эдуард взял палочки и подцепил последний ролл с угрем.

– А что это за резервации? Нам говорили, что там живут люди, которые отказались от нейчей?

– Да. Они живут вне общества на специально отведенных территориях. Такие зоны есть в Канаде, Австралии, Африке, в России. Их именуют багами. Так раньше программисты называли ошибки в программах. Баги живут в небольших поселениях, как правило в труднодоступных местах в выделенных зонах – резервациях. Они не пользуются никакими гаджетами, у них нет интернета, электричества и других благ цивилизации.

– Но это же глупо!

– Баги разводят скот, выращивают овощи и съедобные растения. В самом начале нашей совместной жизни мы с твоей мамой случайно забрели к таким багам. Быт у них, можно сказать, на первобытном уровне. Дома отапливаются дровами. Готовят они в печках или на огне во дворах. Ходят черти в чем. Какие-то шкуры и домотканые рубахи. Из шерсти домашних животных делают пряжу и вяжут теплые вещи: кофты и свитера, шарфы и шапки, носки и гетры. Мы отдали им кое-что из своей одежды. Баги взяли ее с удовольствием, накормили нас и вежливо попросили побыстрее уйти. Они не любят людей с нейчами. Разговаривать с нами не захотели.

– Может, они просто не понимают, как хорошо жить в обществе?

– Может быть. А может, не хотят понимать. Ты же вот даже знать ничего не хотела о нем, – усмехнулся отец.

Лина махнула на него рукой.

– Я просто была увлечена другими вещами. Творчеством, общением с моими одноклассницами, у которых, кстати, высокий рейтинг.

– Знаю, знаю. Все ваши преподаватели тоже имели рейтинг не ниже девяносто пяти. Эти данные находятся в общем доступе, я смотрел с кем ты общаешься, – миролюбиво улыбнулся отец. – В свое время баги заключили договоры с государствами, в которых они проживают, о том, что они, грубо говоря, не лезут к нам, а мы не пристаем к ним.

– Вполне демократично, – кивнула Лина и взяла шоколадный ролл.

– Да, Совет Федерации одобрил эти договоры, и с тех пор мы сосуществуем, как соседи, которые друг друга недолюбливают.

– Как ты говорил мне когда-то: худой мир, лучше хорошей войны.

– Это правда.

– Хорошо, что мы живем в безопасности.

– Наше общество вообще является идеальным местом для счастливого существования, – воодушевленно проговорил Эдуард. – Всю рутинную работу выполняют роботы. Убирают мусор. Следят за чистотой в городах и поселках, на дорогах и в парках, во дворах и домах. Чистят канализацию. Изготавливают машины: капсулы для перемещения, самолеты, всевозможные механизмы и, конечно, роботов. Выращивают и снимают урожай. Обрабатывают продукты и готовят еду. Весь обслуживающий персонал – нейророботы, которые всегда в хорошем настроении и никогда не ошибаются. Люди работают по желанию. За работу и полезный общественный труд человек получает токены, виртуальные деньги.

– Это я знаю, нам на экономике рассказывали.

– Вот. При рождении ребенок сразу получает сумму, достаточную для получения образования.

– Ага, и начинается: ясли, детский сад, школа, где в тебя впихивают все накопленные за тысячелетия знания.

– Но это же развитие! К тому же для каждого ребенка, пока он не поступил в выбранную родителями школу, поступающая информация и занятия подбираются индивидуально. Опять же можно выбрать воспитателей: нейророботы или живые люди.

– Я с рождения была в обществе роботов.

– Тебе нравилось.

– Поэтому я выбрала школу с живыми преподавателями, – иронично пробормотала Лина.

– Ты никогда не говорила, что не любишь роботов.

– Да нет, они милашки… Просто, наверное, мне не хватало живого общения… Мамы…

Эдуард вздохнул и съел шоколадный ролл.

– Хорошо, что в нашем обществе есть люди, которые хотят заниматься с детьми, преподавать, организовывать праздники, походы и праздники. Замечательно, что многие творческие натуры занимаются прикладным трудом. Причем заметь, никто никого ни к чему не принуждает! Иснэт только рекомендует возможное занятие или несколько направлений деятельности.

– Мне после получения диплома пришли три рекомендации: ботаника, рисование, участие в создании видео роликов и фильмов.

– Да, я видел. Вот, ролики и фильмы, мне кажется, очень интересным занятием.

– Ну, не знаю. Сейчас весь контент создает Иснэт.

– Но ты можешь участвовать в процессе, генерить идеи и все такое.

– Это да.

– Вот, подумай, – он сделал глоток шампанского. – Система упраздняет лишние затратные звенья. Например, производство капсул такси. Все полностью автоматизировано. Процесс занимает всего несколько часов. Или строительство. Человек принимает участие только в дизайне, и то использует программу для визуализации своего замысла. А весь функционал, материалы, геометрию просчитывает программа. Доставляет сама. Подводит коммуникации и строит сама. Две-три недели – и дом готов. Все члены общества обеспечены жильем, причем получают его совершенно бесплатно. Учитывается только рейтинг. Чем больше баллов, тем шире выбор и лучше условия. А раньше… Купить дом или квартиру – это было очень сложно. Люди копили годами. Было такое понятие – ипотека, когда человек покупал жилье в долг и потом долго расплачивался. Иногда всю жизнь.

– Ого.

– Да. Ты только представь, от скольких ненужных структур мы избавились! Тюрем нет, судов нет, аппарата чиновников нет…

– Подожди, но есть же ведомства, которые управляют Иснэтом в каждой стране?

– Есть. Государственные штаб-квартиры, в которых работают пять-шесть человек. Программисты-инженеры заботятся о сохранности системы и управляющий, контролирующий их работу.

– Как ты?

– Да, меня назначили управляющим после гибели Альберта. Признаться я и раньше часто его подменял. Но, в принципе, работы не очень много. Как у всех – четыре часа в день и три выходных – пятница, суббота, воскресенье.

– Вот! У всех нормальных людей по три выходных, а у нас в школе был всего один! И то мы были заняты, – недовольно воскликнула Лина.

– Доча, ты прекрасно знаешь, что у всех учащихся такой напряженный график. Иснэт считает, что надо до восемнадцати лет пройти все образовательные процессы, чтобы потом стать полноценным членом общества.