Как украсть короля? История Уоллис Симпсон

Предложив свою руку, Генри увел дебютантку за собой в машину. Элис, миссис и мистер Барнетт (тетя Уоллис с мужем) последовали за ними, откуда все вместе отправились в “Лирик Театр”.

Перед входом в здание была расстелена красная ковровая дорожка, ярко освещенная фонарями. Обстановка, музыка, антураж – все было сделано для того, чтобы каждая из вновь прибывших девушек могла почувствовать себя королевой.

Помещение, где проходил бал, представляло собой огромный зал, украшенный цветочными гирляндами, что само по себе создавало романтическое настроение, ведь на улице был декабрь. Блестящий паркет глухо отзывался каблучкам девушек. Вдоль стен были расставлены столы как для дебютанток, которые в любой момент могли бы к ним присесть, перекусить, утолить жажду, перевести дух и вернуться в круговорот танцующих пар, так и для присутствующих родственников, которые спокойно могли наблюдать за происходящим. Каждой девушке был выделен столик, который они могли декорировать любыми цветами по своему вкусу. Стол Уоллис был красиво задрапирован и украшен белыми розами, созвучными букету, подаренному кузеном.

Бессиуоллис держалась элегантно и достойно, хотя ее сердце бешено колотилось на протяжении всего вечера. Ровно в одиннадцать часов просвистел свисток, и середина зала освободилась. Официально вечер начался. Все сорок семь дебютанток выстроились парами со своими спутниками и медленно продефилировали по кругу.

На первый танец Уоллис появилась вместе с дядей, генералом Барнеттом. Как и ожидалось, он был в роскошной парадной военно-морской форме, которая ярко выделялась на общем черно-белом фоне. В следующем танце ее партнером был молодой кузен Генри, закруживший Уоллис в классическом вальсе. И только на третий раз девушки могли, наконец, сменить кавалера на одного из присутствующих членов знаменитого клуба богачей.

Уоллис страшно переживала, что не будет пользоваться популярностью, и шепнула кузену на ухо:

– Генри, не отходи от меня ни на минуту! Если мне никто не предложит потанцевать, тебе придется быть моим партнером весь вечер!

– Малыш, я так не думаю. – Генри не в первый раз был на подобном мероприятии и не понаслышке знал, как все проходит. – Ты будешь звездой сегодняшнего бала. Обещаю, ты даже не захочешь меня видеть рядом, когда за тебя будут биться толпы мужчин.

И он оказался прав. Страхи Уоллис были напрасны – она танцевала часами, одинаково флиртуя поочередно с каждым новым партнером. В тот вечер она буквально светилась счастьем, молодостью и беззаботностью. Присутствующие холостяки не могли не заметить ее и возвращались к ней вновь и вновь. Хотя, нужно сказать, Уоллис была далеко не самой привлекательной и уж тем более не самой красивой девушкой на балу, но что-то было в ней столь притягательным, что мужчины просто не могли обойти ее стороной. Сама же Уоллис считает, что именно в ту ночь она впервые почувствовала себя не подростком, а молодой женщиной, у которой впереди была целая жизнь, полная приключений. Дебют однозначно состоялся. Это был головокружительный успех.

Время пролетело незаметно. Бал кончился далеко за полночь, около двух часов ночи. После того как все родственники отправились домой, девушки и некоторые из мужчин решили продолжить праздник в “Балтимор Кантри Клаб”, где провели остаток ночи, танцуя страстное танго, ужиная и отмечая успех дебютанток.

Уоллис вернулась домой только на рассвете, совершенно измученная, но бесконечно счастливая.

5. Уинфильд Спенсер

После окончания школы некоторые девушки сразу старались найти себе работу и устроиться в такое место, где бы они могли остаться на многие годы без каких-либо кардинальных потрясений. В высшие учебные заведения шли единицы. По сути, как утверждала сама Уоллис, в школе “Олдфильдс” целенаправленно готовили невест: девочки учились следовать этикету, вести хозяйство, держаться в обществе, поддерживать беседу, шить, вышивать, готовить, создавать уют и т. п. Зарабатывать шитьем Уоллис не собиралась, да и вообще не хотела чем-либо себя утруждать. После “Бала холостяков” единственным ее занятием и профессией было “дебютантство”. В обязанности Уоллис входило посещение балов, чаепитий, ужинов, различных танцевальных клубов и прочих развлекательных и культурных заведений. Она ходила на свидания, встречалась с друзьями и вела праздный образ жизни. А единственной целью всего этого было, конечно, выгодно выйти замуж.

Молодость Уоллис проходила в начале xx века, как уже упоминалось, некоторые ценности Викторианской эпохи оставили след и на ее поколении. Консервативные родители девушек, хоть и создавали иллюзию свободы, на самом деле бдительно следили за каждым их шагом, чтобы кем-то из молодых поклонников дочерей или же самими девушками не было допущено что-то выходящее за рамки приличия. Поэтому, как правило, их всегда сопровождали компаньонки. Разумеется, девушек это страшно раздражало и сильно ограничивало в возможностях общения с мужчинами. В некоторых случаях в программах проведения мероприятий отдельно указывалось, что каждая девушка должна прийти вместе с сопроводительном лицом. Это не позволяло юным особам распылять внимание и горячность на слишком многих мужчин и служило залогом того, что целью их приезда был не пустой флирт, а серьезные намерения.

Уоллис вспоминает, что у нее всегда были очень теплые отношения с матерью. Элис была для нее лучшей подругой, с которой дочь могла поделиться почти всем. Это редкое явление для того времени, поскольку разница между поколениями была совершенно иной, чем сейчас: родители были недосягаемы для своих детей, не позволяли лишних нежностей и обычно сами не занимались детьми, доверяя их воспитание нянькам и гувернанткам; а дети, в свою очередь, всегда должны были разговаривать с родителями на “вы”, делать реверанс или поклон при каждой встрече, держать спину ровно во время ужина или обеда и всегда следить за своими манерами. Но Уоллис повезло. Она для матери была не только единственным и любимым ребенком, но и всем миром.

В Балтиморе было принято, чтобы родственники новоиспеченных выпускниц элитных школ устраивали специальный вечер в их честь либо накануне такого бала, на каком присутствовала Уоллис, либо после него на протяжении еще одного года. Уоллис очень надеялась, что дядя Сол все-таки устроит грандиозный бал в ее честь, такой же, какой он устроил годом ранее для одной из ее кузин, о размахе которого потом трубили все газеты Балтимора. Но Сол не собирался отступать от своих слов:

– Пока война в Европе не кончится, я не могу выбрасывать деньги на ветер!

Уоллис это сильно огорчало, она сокрушалась, но понимала причины его решения и не держала зла.

Впрочем, незамеченной и обойденной вниманием Уоллис не осталась. Ее тетя Лелия[16 - Жена генерала Барнетта, присутствовавшего с Уоллис на “Балу холостяков”.] обещала устроить в ее честь чаепитие с танцами и ни под каким предлогом не собиралась этого отменять. В апреле 1915 года в Вашингтоне по этому случаю был арендован огромный бальный зал и даже приглашен военный оркестр из шестидесяти человек, одетых в красные парадные мундиры. Тогда собралось более сотни гостей, многие из них приехали из Балтимора только для того, чтобы поприсутствовать на балу Уоллис.

Она была на седьмом небе от счастья – наконец-то состоялся и ее личный полноценный дебют.

Но успех Уоллис был омрачен. В конце 1915 года ее бабушка сильно повредила бедро при падении. Позже врачи установили, что это был перелом. Последствием травмы стала развившаяся у нее пневмония.

Будучи прикованной к постели, однажды она печально сказала сидевшей у ее постели внучке:

– Уоллис… Скорее всего, я больше уже не встану с кровати.

Спустя несколько дней Анны Эмори Уорфильд не стало.

Это было страшным событием для семьи Уорфильдов. Траур был продолжительным. Все носили черную одежду, скорбели и старались избегать любого появления на публике. Покойная Анна Эмори, безусловно, пользовалась огромным уважением у членов семьи. Она была единственной и последней представительницей клана Уорфильдов, хранившей былые ценности, размытые и забытые последующими поколениями.

Уоллис была потрясена этим событием, ведь бабушка стала ее наставницей и первым учителем. Именно у нее девочка научилась житейской мудрости и почерпнула столько женских секретов семейной жизни. Анна Эмори всегда была ярым борцом за справедливость, порядочность и добродетель. И эти качества она горячо желала привить не только Уоллис, но и прочим внучатым племянникам.

В конце мрачной зимы 1916 года Уоллис получила письмо от своей тети Корин Монтекки Мастин (младшей сестры Лелии Монтекки Барнетт; 1887–1976) с приглашением приехать к ней на летние месяцы в Пенсаколу, штат Флорида. Она писала о том, что ее муж капитан военно-морских сил Генри Мастин (1879–1923) недавно был назначен командующим базы морской авиации в Пенсаколе и что она будет очень рада, если Уоллис примет приглашение и поучаствует в празднованиях по случаю его повышения.

Сразу принять решение Уоллис не могла – было слишком много “за” и “против”. С одной стороны, в память покойной бабушки она не имела права на развлечения еще на протяжении очень длительного времени, да и ее главный спонсор дядя Сол такой поездки уж точно бы не одобрил. Но, с другой стороны, финансовое положение с тех пор не улучшилось, и необходимость замужества стала острой. Последние доводы перевесили, и Уоллис уехала.

В апреле 1916 года Элис получила письмо из Флориды, которое начиналось словами: “Я только что встретила самого обаятельного летчика на свете…” Мать поняла, что ее дочь наконец обретет счастье.

Эрл Уинфильд Спенсер (1888–1950) был двадцативосьмилетним лейтенантом морской авиации Соединенных Штатов Америки. Он был частым гостем в доме Мастинов. У него была военная выправка, подтянутая фигура, черные аккуратные усы и хорошо поставленная грамотная речь; он знал, чего хочет от жизни, и был ясен в изложении своей точки зрения. Конечно, девятнадцатилетняя Уоллис была им совершенно очарована. Пронзительный взгляд, сдержанная улыбка, учтивость и воспитанность молодого мужчины произвели на нее неизгладимое впечатление. А кроме того, у нее, как и у многих девушек, всегда была особая симпатия к мужчинам в военной форме.

Их первая встреча произошла в саду возле дома Мастинов. Генри Мастин часто приглашал на обед офицеров своего корпуса. За обедом можно было приватно обсудить рабочие вопросы. И, как правило, во время подобных бесед он не спеша прогуливался вдоль ухоженного сада вместе с собеседниками.

Уоллис и Корин сидели на веранде, когда к ним подошел Генри с тремя мужчинами.

– Уоллис, я хочу представить тебе лейтенанта Спенсера.

Помимо него Генри представил и двух других, но Уоллис даже не запомнила их имена.

До приезда в Пенсаколу она с трудом представляла, как выглядит самолет. А здесь она не только смогла рассмотреть вблизи, что это за машина, но и познакомиться с людьми, которые имели смелость и навыки ею управлять. Для Уоллис все это было новым и безумно притягательным.

За обедом разговор в основном шел о полетах и технике. Уоллис казалось, что мужчины говорят на иностранном языке, но она слушала их как завороженная, внимая каждому произнесенному слову. Разумеется, в беседе участвовало несколько человек, но Уоллис как будто их не замечала – она просто не могла оторвать глаз от Уинфильда Спенсера. Блеск пуговиц, погоны, усы, его манеры – все привлекало ее внимание. В тот момент она решила для себя: “Вот он, тот самый мужчина, на которого можно положиться… мой мужчина”.

После того, как обед закончился, Уинфильд поблагодарил Мастинов за гостеприимство и попрощался с остальными. Но прежде, чем уйти, подошел к Уоллис и спросил, может ли он позвонить ей или заехать за ней следующим вечером после работы.

– О, это звучит очень заманчиво! Но я не знаю, какие у Мастинов будут на завтра планы и насколько я буду в них вовлечена.

– Не беспокойтесь. Меня не волнует, что они запланировали, пока я тоже в этом участвую.

Перед Уоллис впервые в жизни предстал сильный, волевой и даже несколько тираничный мужчина. Он не только точно знал, чего хочет, но и был абсолютно уверен в том, что он это обязательно получит. Очарованной Уоллис ужасно хотелось поскорей расспросить Корин о нем, узнать все до малейших подробностей. Но страх быть высмеянной пересилил, и она предпочла оставаться пока в неведении, хотя и умирала от любопытства.

На следующий день, как и обещал, в пять часов вечера Уинфильд почтил своим присутствием дом Мастинов. На нем была новая “хрустящая” военная форма, придававшая ему поразительно смелый и чарующий вид. Как вспоминает Уоллис, в тот день Уинфильд был чрезвычайно обходителен, обаятелен и внимателен, примечал малейшую деталь и предупреждал все желания Уоллис. Шесть лет службы в военно-морских силах оставили ощутимый след на его поведении, которое ни на секунду не позволяло усомниться в истинности его слов и опытности, чего нельзя было сказать о его сверстниках, не имевших отношения к военному делу, с которыми Уоллис привыкла общаться дома.

Когда ужин подошел к концу, Уинфильд даже не собирался уходить, и уловившая его намерения Корин учтиво предложила гостю переночевать у них, если ему это удобно.

Ему хотелось побольше узнать об Уоллис. Молодые потеряли счет времени за разговорами, но тем не менее соблюдали дистанцию и тон, соответствующий правилам приличия. Ближе к ночи Уоллис окончательно поняла, что впервые влюбилась – с первого взгляда, страстно и на всю жизнь. Сильный, смелый, опытный, взрослый, привлекательный, образованный мужчина, управляющий какой-то неведомой техникой. Что еще нужно юной девушке, чтобы влюбиться? Уоллис казалось, что летчики принадлежат к совершенно иной касте, тому типу людей, которые не боятся смотреть опасности в лицо и играть со смертью, несясь навстречу приключениям. У каждого поколения есть свои герои, свои интересы и свои пристрастия; для Уоллис такими героями стали как раз пилоты морской авиации.

С момента знакомства Уинфильд старался как можно чаще видеться с Уоллис, насколько это позволяла служба. Он стал частым гостем в доме Мастинов.

В Пенсаколе тогда проживало много состоятельных семей с незамужними дочерьми, у которых местные летчики, как правило, были на первом месте в списке престижных женихов.

Уинфильд, холостяк, старался проводить все свое свободное время с Уоллис. И она была безгранично счастлива, когда поняла, что его намерения серьезны, а планы идут гораздо дальше приятного времяпрепровождения и флирта.

Лейтенант Спенсер старался использовать всякую возможность, чтобы остаться с Уоллис наедине, пытаясь научить ее играть в гольф или приглашая на прогулку вдоль морского берега, чтобы вместе полюбоваться закатом. Во время коллективных походов в кино Уинфильд и Уоллис старались брать места на последних рядах, где они имели возможность незаметно держаться за руки. А в некоторых случаях Уинфильду даже удавалось обнять и поцеловать возлюбленную. Но это случалось крайне редко, поскольку практически везде Уоллис сопровождала Корин, ведь девушке нельзя было встречаться с мужчиной наедине. Корин была неизменной компаньонкой Уоллис даже тогда, когда та отправлялась в клуб или в кино не только с Уинфильдом, но и с другими друзьями. Это доставляло молодым неудобство при попытках обсудить что-то личное, касающееся только их двоих, поговорить о чувствах, но они были обязаны мириться с протоколом и этикетом.

В то время Уоллис была уверена, что Уинфильд – мужчина ее мечты, хотя рядом были куда более состоятельные и успешные кандидаты. Девушка уже все для себя решила: если он попросит ее руки, она в ту же секунду ответит согласием.

Так и случилось. После очередного кинопросмотра Уинфильд предложил Уоллис прогуляться по парку, находившемуся неподалеку. Смеркалось, и времени до расставания оставалось все меньше. Уоллис и Уинфильд присели на скамейку, и там, в теплый летний вечер, он сделал ей предложение. Правила хорошего тона обязывали Уоллис взять паузу и испросить позволения на брак у своей матери и дяди Сола, хотя сердце ее буквально прыгало от счастья, а слова рвались наружу.

– Я и не ожидал, что ты ответишь мне сразу. Но, пожалуйста, не заставляй меня ждать слишком долго…