Муза на двоих

Глава 7. Урок анатомии

Дэн

Я стоял у книжных полок, нервно перебирая корешки старых томов. Алекс мерял шагами кабинет, его кожаные туфли отбивали раздраженный ритм по темному паркету.

– Я больше не могу работать в этой атмосфере, Дэн. Сегодня за завтраком никто не мог посмотреть друг другу в глаза.

Я обернулся, сжимая в руке хрустальный стакан с виски.

– Может, потому что ты смотрел на меня, как будто я украл что-то, что принадлежит тебе.

Алекс резко остановился позади кресла и сжал его мягкую спинку пальцами.

– Но это я не чуть не занялся с ней сексом на кухонном столе! – взревел он.

– О, так теперь это моя вина? – я с силой поставил стакан на полку. – Ты ведешь себя как ревнивый муж, Алекс. Но она не твоя собственность. И я не буду извиняться за свои действия!

– Я не прошу извинений, – выдохнул он. – Я… чёрт. Я не знаю, что я чувствую. Я не могу сосредоточиться, когда…

– Но это не моя проблема, – перебил я друга.

– Нам нужно поговорить с ней, – голос Алекса стал спокойнее. – Прояснить ситуацию. Установить границы, или… или она должна уехать.

– Что?! Ты хочешь, чтобы она уехала? – Меня охватила ярость. – Она никуда не поедет. Хватит этих эмоциональных качелей – работаем, не работаем… Задолбал уже!

В этот момент дверь кабинета тихо скрипнула. Мы оба замерли. В проеме стояла Вика, бледная, как смерть. Она открыла дверь и вытерла ладони о джинсы.

– Может, прекратите решать за меня? – ее голос дрожал, но поза была решительной. – Если у вас есть вопросы – задавайте их мне, а не друг другу.

– Ты всё слышала, да? – спросил я.

– Конечно, я всё слышала, вы так орали.

– Извини, – тихо сказал Алекс. – Давайте приступим к работе.

Мы уселись на пол, чтобы было проще контактировать. Вокруг нас были разбросаны страницы рукописи. Вика держала в руках самый откровенный отрывок.

– Здесь, – невозмутимо сказала она, указывая на описание позы. – Это физически невозможно. Если Бритни расположена так, как вы написали, то двое не могут войти в неё одновременно.

Мы с Алексом переглянулись.

– Ну как это… – начал было я.

– Да вот так, – она встала и указала на кресло. – Дэн, садись.

Я подчинился.

– Вы пишете, что героиня села сверху, – Вика села на меня. – Обхвати мои бёдра руками. Вот так, да. А дальше второй пристроился сзади. Алекс, попробуй подойти ко мне сзади и изобразить, что входишь в анал.

Алекс попытался сделать это несколько раз стоя, в полуприседе и даже на коленях. Ничего не вышло. Всё это время Вика колко комментировала каждое его действия, продолжая прижиматься ко мне. Пока её внимание было приковано к Алексу, я наконец смог незаметно поправить болезненно напрягшийся член, убрав вызывающий бугорок под тканью брюк.

Мы провели следующие два часа, репетируя позы, споря о биомеханике, касаясь друг друга с показной профессиональной отстраненностью.

– Достаточно, – наконец резко сказал Алекс, отступая. – Мы поняли концепцию.

***

За ужином царила неожиданно легкая атмосфера. Стол был накрыт с непривычной тщательностью – я раздобыл свечи, и их трепещущий свет смягчал резкие черты наших лиц, скрывая тени под глазами. Мы снова ели пасту с морепродуктами и шпинатом, приготовленную Алексом, и запивали сухим белым вином.

Первые десять минут прошли в почти полном молчании, нарушаемом лишь звоном приборов.

Вика, отпив вина, с легким стуком поставила бокал.

– Значит, в этой сцене, – начала она, глядя на Алекса, – где герой приказывает героине раздеться… Ты действительно считаешь, что фраза «Сними платье. Медленно» – это достаточно эротично?

Алекс показал пальцем на свой жующий рот.

– А что не так с фразой? – наконец произнес он, прожевав и отложив вилку. – Она прямая. Властная.

– Она банальная, – парировала Вика. – Как в дешевом порно. У настоящей власти – и у настоящего желания – другой словарь. Это должно звучать как… приговор.

– Например? – встрял я, чувствуя, как что-то сжимается у меня в животе.

Она повернулась ко мне, и улыбнулась.

– Обычное "раздевайся" звучит наиболее властно.

– А почему ты не сказала мне об этом в кабинете?! – выпалил Алекс.

Вика засмеялась, глядя ему в глаза, и глотнула вина. Она явно заигрывала.

– Хорошо, – сказал я. – Допустим. А что насчет ответной реплики героини? У тебя есть предложения?

– Нет, – она поставила бокал на стол. – Зачем ей что-то говорить? Бритни просто снимает платье и предстаёт перед ним обнажённой.

Дальше мы спорили о диалогах, смеялись над неудачными метафорами, обсуждали структуру глав. Мы выпили четыре бутылки вина. Казалось, невидимая стена между нами рухнула.

Когда ужин подошел к концу, Вика медленно отодвинула стул. Движение было нарочито плавным. На ней было простое черное платье из тонкого трикотажа, настолько мягкого, что оно облегало каждый изгиб её тела.

Она потянулась, выгнувшись, как кошка, и ткань платья натянулась на ее груди, безжалостно обрисовывая твёрдые соски. Весь вечер она сидела, слегка сгорбившись, скрывая их, но теперь… теперь она демонстрировала их специально.

– Спасибо за ужин, мне пора, – пробормотала она.

И в этот момент я понял – я не выдержу эту ночь один.

***

Около одиннадцати вечера я стоял перед комнатой Вики, прислушиваясь к бешеному стуку собственного сердца. В доме стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь скрипом перекрытий крыши. Подняв дрожащую руку, я постучал – настолько тихо, что звук был сравним с шорохом ночного ветра за окном.

Но дверь отворилась мгновенно, будто она ждала меня.

Она стояла в тонком шелковом халате цвета слоновой кости, завязанном на талии одним слабым узлом. Лунный свет, льющийся из окна, выхватывал из полумрака контуры её тела – упругие округлости груди, тонкую линию талии, соблазнительный изгиб бедер. Ткань была настолько тонкой, что я видел темные ареолы ее сосков и тень между ног. Под халатом не было ровным счетом ничего.

– Я знала, что ты придешь, – голос Вики был хриплым шепотом, полным знания и предвкушения.

Она резко схватила меня за футболку и втянула в комнату. Дверь закрылась с тихим щелчком, и мы оказались в плотной, звенящей тишине, нарушаемой лишь нашим прерывистым дыханием.

Я прижал девушку к себе и почувствовал жар кожи, биение сердца. Её руки запутались в моих волосах, она жадно и нетерпеливо целовала меня. От неё пахло вином.

Мои пальцы нашли узел на поясе ее халата. Одно движение – и шелк с шипящим звуком соскользнул с белых веснушчатых плеч. Вика стояла передо мной полностью обнаженная, её кожа мерцала в лунном свете, как полированный мрамор.

– Алекс… – мягко напомнила она, в то время как я ласкал её тело.

– Забудь о нем, – оборвал я, схватив её за задницу. – Сегодня ты принадлежишь только мне.

Я поднял девушку на руки – она была удивительно легкой – и отнес к кровати. Тело её оказалось именно таким, каким мое воображение рисовало его все эти долгие дни: упругим, податливым, пахнущим жасмином и возбуждением.

Я покрывал поцелуями каждый сантиметр кожи, начиная с чувственной линии шеи, спускаясь к ключицам, задерживаясь на груди. Соски набухли и затвердели у меня на губах, а стоны становились все громче, когда мой язык вырисовывал круги вокруг них.

– Дэн… – заклинала.

Я снял с себя одежду, бросил на пол и продолжил свой путь вниз, целуя её живот, чувствуя, как мышцы напрягаются под моими губами.

Раздвинув бедра, я занялся моим любимым делом . Мой язык нашел клитор, мягко провёл по нему, и Вика взвыла. Раскинув руки, она вцепилась в простыни.

– Пожалуйста… – она металась на постели, бедра подрагивали в такт движениям моего языка. – Я не могу больше…

Я поднялся над ней, видя зелёные распахнутые глаза, полные темной, животной страсти. Одним резким, точным движением я вошел в неё. Вика сдавленно простонала, впиваясь ногтями мне в спину так, что я почувствовал жгучую боль.

Я начал двигаться, задавая жесткий, требовательный ритм. Она была невероятно тесной, обжигающе влажной, идеально обхватывающей меня. Каждый толчок отзывался звучным ударом кожи о кожу, выбивая такт нашего общего вожделения.

– Дэн… – она повторяла мое имя как молитву, её ноги обвились вокруг моей талии, притягивая меня глубже с каждым толчком.

Я чувствовал, как нарастает волна, но отчаянно не хотел завершения. Перевернув её, я вошел сзади, и стон стал громче. Эта поза была глубже, интенсивнее.

Вика снова была кошкой. Я видел, как напрягаются мышцы изящной спины, как катятся капли пота по изгибу позвоночника, как пальцы впиваются в изголовье. Прекрасные рыжие волосы растрепались, и я не видел её лица.

– Ещё, – задыхаясь стонала она. – Сильнее, не останавливайся.

Войдя до конца, я остановился и навалился на неё. Одной рукой прижимал её за шею к подушке, другой ласкал чувствительный клитор.

Тело Вики затряслось подо мной в серии мощных, продолжительных спазмов, и этот толчок сбросил с меня всё накопленное за три дня напряжение. Я кочил в неё с низким стоном, чувствуя, как мышцы продолжают сжиматься вокруг моего члена.

Вика упала на живот, тяжело дыша. Я лег рядом на спину.

– Ему… нельзя… знать, – прошептала она.

– Ему нельзя знать, – согласился я.

Я оделся в темноте, чувствуя, как дрожат мои руки. Она, всё ещё голая и мокрая, лежала на боку и улыбалась, наблюдая за мной.

Я вышел из её комнаты и, крадучись, шёл по темному коридору в свою комнату, как вор, укравший самое ценное сокровище.

Засыпая той ночью, я думал только об одном – я хочу повторить это.

Глава 8. Всё не то и всё не так

Вика

Проснулась я с ощущением пустоты. Не физической – тело помнило каждый толчок, каждый стон, каждый спазм. А какой-то глубокой, душевной неудовлетворённостью. Животная страсть в глазах Дэна оказалась в постели совсем иной.

Он был внимательным и даже нежным. Но он не был тем, кто мне был нужен. Он отвечал на движения моих бедер, но не читал в моих глазах жажду подчинения.

Он не пытался сломать меня. Он просто… занимался со мной сексом. Приятно, горячо, но… действовал, как Максим.

В памяти всплыл секс с этим «идеальным» парнем – техничный, правильный и предсказуемый. В тишине и темноте, только после душа и только в кровати. Он всегда спрашивал: «Викукля, тебе нравится? А вот так?». Чёрт возьми, да просто трахни меня и всё.

А Дэн вчера был таким же – он не вел меня, он следовал за мной. И в этом была его ошибка. Даже его куни был каким-то классическим, как по книжке – сначала клитор, затем круг по губкам, заход в дырочку и обратно к клитору. Готова поспорить, что он гордится собой. Дилетант.

Живот пропел голодную песню, и я решила, что пора вставать.

Спустившись вниз, я обнаружила дом пустым. На кухонном столе лежала записка, наспех набросанная красными чернилами тем же размашистым почерком Дэна:

«Уехали в город на встречу с издателем. Вернемся к ужину. Д. А.»

Рядом с запиской лежала стопка распечатанных листов. Новая глава. Та самая, о которой мы спорили – сцена втроём.

Я налила кофе и взяла из холодильника яблочный пирог. Кто-то из парней заказал его вчера и оставил кусочек для меня.

Отхлёбнув кофе, я принялась изучать исправленную сцену:

«…он вошел в её влажную тугую щёлочку сзади, в то время как второй прижал Бритни лицом к своему животу, от чего оно стало красным.»

В горле пересохло, я сделал ещё глоток, откусила пирог и, жуя. продолжила читать:

«Она почти не могла дышать, но продолжала заглатывать его член с таким остервенением, будто от этого зависела её жизнь…»

Я опустила свободную руку к киске и начала мастурбировать. Снова бессознательно. Но с тем же азартом, с каким Бритни смаковала член своего босса.

Читала и представляла. Не Дэна. Алекса. Его холодные, анализирующие глаза, наблюдающие за каждым моим вздохом. Его властные руки, диктующие ритм. Его голос, отдающий приказы.

«– Кончай, – приказал он, и его пальцы впились в её бедра, а другой мужчина…»

Моё тело взорвалось оргазмом, таким резким и пустым, что я чуть не упала со стула. Это было не то. Снова не то. Ярость и разочарование подступили комом к горлу. Я схватила красную ручку и обрушила её на текст.

– Он ласкал ее грудь, пока другой… – прочитала я вслух, и губы сами собой скривились в гримасе. – Нет, не ласкал.

Красные чернила легли на бумагу, оставляя рубцы: «Он сжал её сосок так, что она вскрикнула от боли и пробежавшего по спине удовольствия, пока другой…»

– Она чувствовала себя желанной… – произнесла я. – Да, конечно.

Я зачеркнула это дерьмо с такой силой, что порвала бумагу, и написала: «Она чувствовала себя вещью, территорией, за которую борются два хищника, и это доводило ее до исступления…»

«– Да… – прошептала она», – прочитала я про себя.

– Слова?! – взорвалась я. – Какие могут быть слова, когда твой рот занят, а тело разрывается между двумя мужчинами?

Я почти выцарапала на полях: «Рот её был занят, и всё, что она могла – это мычать в такт их движениям, и в этом мычании была мольба и покорность.»

Я зачёркивала и писала, писала и зачёркивала. Когда я наконец закончила, откинувшись на спинку стула, я попыталась перевести дух.

– Ну и где твоя хвалёная властность, Алекс?! – спросила я пустоту.

Отодвинув от себя листы, я покончила с кофе и пирогом и отправилась в душ.

Стоя под почти обжигающе горячими струями, я пыталась смыть с себя нервный пот, выступивший во время редактуры, и память о вчерашнем разочаровывающем сексе с Дэном.

Я закрыла глаза и подалась к потоку воды лицом. Тут моё воображение разыгралось. Я представила Алекса. Он тихо входит в ванную, скидывает с себя одежду.

Он подходит сзади, его мокрые от брызг руки скользят по моим бокам к груди. Не ласково, а пытливо и настойчиво, заставляя меня кусать губы от удовольствия. Алекс разворачивает меня лицом к себе.

– На колени, – его приказ тонет в шуме воды.

Я подчиняюсь, опускаюсь перед ним. Я вижу каждую венку его напряжённого члена, чувствую его вкус на своих губах. Он берёт меня рукой за затылок и входит в мое горло резко, до самого основания, перекрывая воздух.

Я задыхаюсь, кашляю, слезы смешиваются с водой, а он двигается, держа меня за волосы, и каждый толчок – это наказание за мои мысли, за мои правки, за то, что я посмела хотеть именно этого.

Опершись одной рукой на кафель, другой изводя свой клитор, я кончила и громко выдохнула.

Открыв створку душевой, я обнаружила, что не взяла полотенце. Было решено выскользнуть наружу и, стараясь не капать на пол, быстро пробежать в спальню. Я сделал лишь пару шагов, как ноги поехали по мокрому полу, и я с размаху шлепнулась на холодный паркет.

Острая, электрическая боль в копчике пронзила все тело, вырвав из горла короткий, бессвязный звук – нечто среднее между стоном и всхлипом:

– Твою мать! – Слезы выступили на глазах не от боли, а от бешенства на саму себя.

Я лежала, абсолютно голая, мокрая и беспомощная, как ощипанная курица.

– С тобой всё в порядке?

Голос прозвучал прямо надо мной. Низкий, узнаваемый, начисто лишенный всякой эмоции. Я зажмурилась, чувствуя, как по щекам разливается огненная волна стыда.

Я рискнула приоткрыть один глаз. Это был Алекс в своем безупречном пальто. Его взгляд был намеренно прикован к моему лицу, но я видела, как на долю секунды он скользнул вниз, по моему мокрому телу, и его скула чуть дрогнула.

– Я… – я попыталась встать, оперевшись на локоть, но новая волна боли в копчике заставила меня снова осесть на пол с тихим стоном. Унижение было немыслимым.

Он молча снял пальто, и прежде чем я успела что-то сказать, накинул его на меня. Ткань была холодной снаружи, но сохранила тепло его тела внутри. Пахло морозным воздухом, дорогим деревом и им. Затем он без лишних слов наклонился, одной рукой подхватил меня под колени, другой – под спину и легко поднял.

Мое тело напряглось, но не от неприятия, а от шока. Он нес меня по коридору в свою, нет, в мою комнату, а я, закутанная в его пальто, прижималась лицом к его груди, стараясь дышать тише. Я чувствовала каждое движение его мышц, слышала его ровное дыхание и ненавидела себя за то, что в этом унизительном моменте мне хотелось… его.

Он уложил меня на кровать, как ребенка, прямо в пальто и отошел к двери.

– Лежи. Не двигайся, – спокойно сказал он. – Ты копчик отбила.

– Я могу сама… – попыталась я запротестовать, но он уже вышел, оставив дверь приоткрытой.

Я сбросила с себя пальто и с трудом залезла под одеяло. Покусывая губы, я лежала и слушала, как на кухне открывается холодильник, звенит посуда. Через несколько минут Алекс вернулся с подносом, на котором стояла тарелка и бокал вина. На тарелке лежали идеальные, как с картинки, роллы.

– Мы купили их в городе, – он поставил поднос на кровать. – Поешь. И не вставай без необходимости. Я потом его заберу.

– Алекс… – позвала я его, когда его рука уже лежала на дверной ручке.

Он обернулся, вопросительно подняв бровь.

– Спасибо, – прошептала я.

Он лишь коротко кивнул и вышел, закрыв за собой дверь.

Глава 9. Страсти накаляются

Вика

Сознание возвращалось ко мне медленно, как сквозь толщу мутной воды. Я открыла глаза и несколько секунд не могла понять, где нахожусь. Комната тонула в сумерках, длинные сиреневые тени ползли по стенам, сливаясь в причудливые узоры. Я провела ладонью по шелковой простыне.

И тогда память всплыли обрывки сцен. Падение. Острая, обжигающая боль в копчике. Унизительная беспомощность. И он… Алекс… Его руки, подхватившие меня, его пальто…

Я осторожно, с опаской, попыталась перевернуться на бок. Лёгкая ломота отозвалась внизу позвоночника, заставив меня тихо охнуть. Но это была уже не та пронзительная боль, что парализовала днем. Я могла двигаться. Медленно, скованно, но могла.

Мой взгляд упал на тумбочку – поднос с тарелкой из-под роллов и пустой бокал. Память услужливо подкинула картинку: его скулы, напрягшиеся, когда он нес меня по коридору… Его запах – мороз, дерево и что-то неуловимо мужское… Стыд и странная, щемящая благодарность подкатили к комом к горлу.

Чёрт возьми. Я ненавидела быть дамой в беде. Поэтому решила выйти к ним и доказать, что этот нелепый инцидент ничего не изменил. Что я все тот же собранный, профессиональный и чертовски независимый редактор.

Я уже потянулась к шкафу, раздумывая, что выбрать – джинсы или то самое черное платье – как вдруг в дверь постучали. Три четких, негромких удара.

Сердце совершило в груди непроизвольный кульбит. «Алекс», – пронеслось в голове. Кто же ещё? Наверное, пришёл проверить свою «пациентку». Сжать кулаки, выпрямить спину и встретить его с ледяным достоинством.

– Войдите, – сказала я.

Дверь открылась, и в проеме возник Дэн. В руках он зажал тарелку с бутербродом, наскоро собранным из того, что нашлось в холодильнике.

– Привет! – Он неуверенно улыбнулся, его взгляд метнулся по комнате, словно ища подтверждения, что ему здесь рады. – Решил проведать. Принёс подкрепление. На, – он протянул тарелку.

– Спасибо, – я кивнула, натянув халат на голое тело и туго завязывая пояс. – Мне уже лучше.

– Слушай, Вика, о вчерашнем… – он сделал уверенный шаг вперед. И глаза… его голубые глаза уже бегали по мне, выискивая слабину, за которую можно зацепиться. – Я так переживал… Алекс сказал, ты голая на полу лежала… – его голос снизился до интимного шёпота, и он ехидно улыбнулся.

Вчерашняя ночь вспыхнула в памяти – его страстные, но не те прикосновения, его полное непонимание того, чего я на самом деле хочу. И сейчас, глядя на его голодный, наглеющий взгляд, я почувствовала, как внутри все сжимается от злости.

– Мне лучше, – строго повторила я. – Ты можешь идти.

Пахабная улыбочка сползла с его лица, сменившись обидой и удивлением.

– Ой, да ладно тебе! – он попытался обнять меня, его рука потянулась к моей талии. – Не выпендривайся. Тебе же понравилось!

Эти его тупые, настойчивые попытки вменить мне несуществующие чувства стали последней каплей. Я резко, со всей силы, оттолкнула его.

– Пошёл ты! – прошипела я, и от собственной ярости у меня перехватило дыхание. – Я тебе что, кукла резиновая?!

В этот момент дверь распахнулась без стука. Алекс стоял в проёме, словно тюремный надзиратель, который явился разнять драку заключённых. Он был всё в той же одежде, что и днём, только волосы были слегка растрепаны. Его взгляд, холодный и быстрый, как удар скальпеля, скользнул с моего взволнованного бледного лица на застывшего в нескольких шагах от меня Дэна.

– Что здесь происходит?! – прогремел он.

Дэн резко обернулся. На его лице смешались вина и внезапно вспыхнувшее упрямство нашкодившего ребёнка.

– Ничего такого, что не случалось бы в этом доме раньше, – он бросил это с вызовом, его голос дрогнул. – Или ты теперь установил монополию на нее?

Алекс сделал шаг внутрь комнаты. Он казался выше и массивнее в этом полумраке. Его внимание было всецело поглощено Дэном.

– Я установил правило уважать слово «нет», – спокойно сказал Алекс. – Создается впечатление, что ты его не расслышал. Выйди.

– О, вот как? – усмехнулся Дэн.

Он отступил на шаг, сжимая и разжимая кулаки.

– А сам-то? Весь день ходил вокруг неё. Благородный рыцарь Алекс, гляньте на него. «Принеси, подай, иди нахрен – не мешай» – вот ты кто. Удобная позиция, не правда ли? Чтобы скрыть, что сам хочешь её точно так же, как и я!

– Это не твоё собачье дело, – голос Алекса стал угрожающим. – Ты перешёл черту. И сейчас ты выйдешь сам, или с моей помощью.