Прах и судьба
Я старалась сосредоточиться, повторяя себе, что я обычная адептка. Но в груди жила тревога: что будет, если и остальные узнают?
После занятия Лианна упорхнула в библиотеку. Я аккуратно уточнила у нее о существовании вампиров и о том, что она могла знать, но Ли отмахнулась и тут же, прищурившись, спросила, не из-за ректора ли я устроила допрос. Возражать сил не было, но и выдавать интерес тоже не хотелось. На что Лианна пообещала глянуть что-нибудь из местной литературы. Я не особо надеялась на полный перечень вопросов и ответов о вампирах, но разузнать хоть что-то, что больше, чем ничего, – хотелось.
Я шагала по коридору, тяжело переставляя ноги, ощущая вялость каждой мышцы после третьей лекции. Сердце все еще колотилось, а мысли блуждали между изнеможением и внутренним напряжением от того, что приходится скрывать то, что я полная неумеха. Раньше мне казалось, что это так просто – притворяться, но на деле все оказалось куда сложнее.
Когда я наконец подошла к нашей комнате, я шустро юркнула внутрь, закрылась и прислонилась спиной к двери, надеясь на минуту покоя. Наконец-то этот день заканчивался. Хотелось просто поваляться в постели или же найти и допросить обо всем Кодруса, как заметила лежавшее на письменном столе маленький конверт с аккуратным печатями. Мои руки задрожали. Я уже знала, кто отправитель.
Печать родителей была узнаваема: знакомый герб и родной почерк.
Я села на кровать и стала разворачивать письмо. Сердце начало биться быстрее от нарастающего волнения. Я проглотила ком в горле, стараясь удержать слезы. Все это время я думала о доме, о том, что они могли искать меня. И вот теперь – это письмо, живое напоминание о том, что где-то меня ждут и думают обо мне.
Входная дверь тихо скрипнула. Лианна, нагруженная книжками, юркнула внутрь и, заметив мое волнение, кинула взгляд через плечо и фыркнула:
– Ну, все в порядке? Выглядишь так, будто видела призрака.
Я слабо улыбнулась, прижимая конверт к груди. Внутри меня одновременно разливалась тревога, тепло и странное чувство связи с тем, что осталось за стенами Академии. Не обращая внимание на Лианну, я быстро развернула письмо и начала читать. Но уже через пару строчек внутри все похолодело.
«Мира! Как ты могла так поступить? Сорвав помолвку, ты опозорила не только себя, но и всю нашу семью. Мы не понимаем, что на тебя нашло. Ты должна была думать о долге, о семье, о том, что твои действия имеют последствия! Немедленно возвращайся домой и объясни, почему позволила себе такой проступок. Это недопустимо. Если ты думаешь, что Академия тебя защитит, то ты крупно ошибаешься»
Я ощутила, как сердце сжалось, а ладони вспотели. Слова резали, словно горячий нож, каждый абзац втягивал меня в тревогу и отчаяние. Я знала, что родители любят меня, но в этом письме их забота почти растворилась в гневе и требовании подчинения. Но один единственный взгляд на сосредоточенную Лианну и меня осенило: за все эти годы ожиданий, правил и обещаний я слишком долго жила чужими надеждами, слишком долго пыталась соответствовать их образу идеальной дочери. А теперь за это пришла гневная расплата – и на расстоянии, и через чернила на бумаге.
Я сжала письмо в руках, пока напряжение поднималось в груди. Все, что я оставила дома, теперь требовало от меня возвращения, отчета и объяснений. И все это тогда, когда я пытаюсь встать на ноги в Академии, привыкнуть к новым правилам, скрывать свои силы и ощущаю свою чуждость.
Лианна тихо что-то говорила рядом, но я почти не слушала. Мир сузился до бумаги в руках, до гнева родителей, до того, как сильно я желала сбежать еще дальше, но понимала, что даже так не смогу забыть обо всем этом. Я глубоко вдохнула, сжала зубы и шепнула самой себе:
– Я не вернусь.
Я села на край кровати, все еще сжимая в руках письмо родителей. Сердце гудело от тревоги, мысли путались, а в груди стояла каменная тяжесть. Я пыталась сосредоточиться на чем-то обычном – на стенах комнаты, на тихих звуках Лианны, на окружающих меня книгах, как вдруг ощутила странное покалывание в руках. Сначала оно было легким, как мелкая дрожь, но постепенно усиливалось, словно мелкие искры бежали по коже от кончиков пальцев до локтей. Я вздрогнула, посмотрела на ладони не понимая, что происходит. Никакого жара, никакой боли – только легкое ощущение, требующее внимания.
– Что за?.. – выдохнула я, покрутив кисти в воздухе. Лианна, сидевшая напротив, не обратила на меня ни малейшего внимания.
Я попыталась сосредоточиться, представить себе обычную, спокойную энергию – дыхание, движения рук, что угодно, что могло отвлечь. Но покалывание не уходило, а, наоборот, усиливалось от внутреннего напряжения. Оно заставляло меня чувствовать себя странно, словно по кистям рук растекалась лава. Совсем как в том сне. Я опустила руки на колени. Сжав пальцы в кулаки, я силилась понять, что на самом деле чувствую. И пока я сидела, сконцентрировавшись на странном покалывании, я впервые задумалась о том, что могу контролировать не все испытываемые эмоции и что, возможно, дело было не просто в тревоге…
Я тяжело поднялась с кровати, ожидая, что покалывание в руках утихнет. Сердце колотилось, мысли путались, а внутри оставалась тяжесть от прочитанного письма. Дверь комнаты была чуть приоткрыта, и я медленно вышла в коридор, стараясь не торопиться. Лианна меня не остановила. Казалось, она была погружена в чтение и совсем не замечала накативших на меня эмоций.
Я шла по опустевшим холлам, и лишь редкие адепты нарушали тишину, пробегая мимо. На второй день моего пребывания здесь каменные стены Академии дарили странное ощущение уюта. Я смотрела на высокие своды, на строгие линии арок, на пол, отполированный бесконечными шагами предыдущих и нынешних поколений студентов. Все это казалось суровым, но в то же время таким родным.
И вдруг я поймала себя на том, что проникаюсь симпатией к этим стенам. Здесь нет места слабости, а значит, я тоже больше не позволю себе быть слабой. Было время, когда я отводила глаза, когда позволяла другим решать за меня, когда думала, что проще смириться. Но это осталось там, за пределами этих стен. Теперь я не дам себя в обиду. Никому. Чего бы это ни стоило.
Я расправила плечи и поправила волосы. От принятого решения стало немного спокойнее.
Я свернула за поворот и вышла в закрытый холл. Он был просторнее коридоров, но тише. Высокие окна пропускали немного света, из-за чего воздух казался густым. Я с интересом провела носком обуви по кафелю. По периметру холла стояли скамьи из темного дерева, отполированные до блеска множеством рук. В нишах я заметила статуи, каменные фигуры людей в длинных мантиях. Где-то на полу темнела мозаика, рисунок которой почти стерся, но иногда все еще угадывались линии символов. Я задержала взгляд, пытаясь разобрать их, как в этот момент ощутила странное спокойствие. Подняв голову от пола, вдалеке я заметила знакомые силуэты – Кодруса и ректора Армана Эсканара. Они стояли близко к друг другу и разговаривали. Казалось, что оба были расслаблены, но по закрытой позе Кодруса я поняла, что некая напряженность между ними присутствовала, в то же время ректор Эсканар никоим образом не выдавал своих эмоций. Что ж, Кодрусу еще учиться и учиться подобной невозмутимости.
Я замерла, пытаясь подслушать, о чем может идти речь, но сердце начало биться быстрее, а руки – снова покалывать от странного ощущения. Что-то внутри меня сразу же шепнуло: не подходи, не показывайся. Я сделала шаг назад, прижалась к стене и, едва дыша, медленно развернулась.
Коридор Академии встретил меня прохладой и пустотой. Высокие своды подрагивали от сквозняков, заставляя пламя факелов то вытягиваться в иглы, то гаснуть до едва заметного тления. Мои шаги эхом раздавались в тишине коридора, и я боялась, что именно это меня и выдаст с головой. Я старалась ступать тише, но там, где каменные плиты переходили в дерево, пол предательски скрипел.
Оглядываясь, я шустро свернула в боковой проход, а затем, через внешний коридор, вылетела в зимний сад. Зимним он был лишь потому, что здесь каждый год праздновали переход времени из одной ипостаси в другую, не более. Об этом, кстати, мне успела поведать Лианна, засыпая в один из вечеров. Огромные стеклянные купола, покрытые каплями росы, скрывали вечернее небо. Между каменных дорожек шумели растения, привезенные из императорских владений.
Я проскользнула под аркой, пересекла зал с зеркальными плитами пола и наконец вернулась во внутренний дворик, что вел в общежитие некромантов.
Пара быстрых перебежек, поворот налево, направо и передо мной показалась лестница, ведущая наверх. Хватаясь за холодные перила, я взлетела по ступеням и, толкнув массивные двери, скрылась в коридоре общежития. Наверное, стоило пойти более легкой дорогой, но погони я боялась больше, чем прогулки по холодному воздуху.
Юркнув в свою комнату и захлопнув за собой дверь, я оперлась спиной о холодное дерево и сползла вниз.
Хватит с меня тайн на сегодня.
Глава 7. Маска силы
Я стояла перед умывальником, разглядывая свои ногти. Первая неделя, вторая, третья… Я и не заметила, как пролетел практически месяц. Было сложно, не спорю, особенно на парах трансмутации, но в общих чертах неплохо: там, где необходима была магия, – я мухлевала, там, где требовалась логика и интуиция, – я преуспевала. На некромантии я стояла позади всех, увлеченно разглядывая препарированных существ, муляжи скелетов и мрачные портреты бывших деканов, что свисали со стен в лектории. Мне казалось, что они следят за каждым моим движением, а потому я максимально деловито слушала все, что рассказывал преподаватель.
Месяц прошел. Всего месяц, а кажется, будто целая жизнь. И вся эта жизнь – на костылях. На чужой силе, на уловках, на мелком мошенничестве.
У меня нет магии. И каждый день я играю роль. Сижу на лекциях, делаю вид, что что-то чувствую, что откликаюсь на потоки энергии, а на деле – я просто подглядываю, подсматриваю, списываю. Я учусь читать по лицам соседей, замечать, когда они хмурятся или, наоборот, расслабляются, и повторяю их движения, будто они мои.
На практиках же – отдельный ад. Я заранее ищу предлоги, чтобы занять место рядом с сильным адептом. Тихо подстраиваюсь, копирую жесты, делаю вид, что руны ложатся под мою руку. И все верят. Или делают вид, что верят.
Я будто балансировала над пропастью: одно неверное движение – и меня раскроют. И тогда все, что я строила, рухнет. Иногда я думаю: а может, я слишком хороша в этом вранье? Слишком искусно прячу пустоту внутри? Может, сама пустота и есть мой единственный дар?
Холодная плитка под босыми ногами вернула меня к реальности. Я глубоко вздохнула и шепнула себе в отражение:
– Еще один день. Всего лишь один из множества.
Стоя у старого резного зеркала, я смотрела на свое отражение и едва сдерживала кривую усмешку. На меня глядела уставшая незнакомка с растрепанными волосами и сонными глазами. Вздохнув, я взяла гребень, что когда-то подарил мне отец, и начала медленно прочесывать пряди волос, попутно распутывая ночные колтуны. После гребня мои волосы мягко ложились на плечи. Я пригладила их ладонью, подбирая так, чтобы волосы не торчали в разные стороны. Когда-то мои волосы сияли ярче солнца, но теперь, в стенах Академии, лишь отдавали былым эхом красоты, что некогда была у меня.
Я слегка почесала нос, зевнула, и принялась собираться на занятия. Собрав волосы в высокий хвост, я оставила передние пряди спускаться вдоль моего лица. Так я чувствовала себя хоть немного скрытой от остальных одногруппников. После, я добрела до нашего шкафа, пару минут порылась и вытащила на свет легкую льняную рубашку. Застегнув все пуговицы, я натянула юбку, на плечи накинула темно-синий пиджак с эмблемой Академии. Наконец обувшись и подтянув ремешки, я схватила сумку, мантию и, еще раз вздохнув, выскользнула за дверь комнаты.
Коридоры академии в утренние часы напоминали улей. Я держала в руках книги, хотя толку от них было мало. На страницах – схемы заклинаний, формулы потоков силы, а для меня это всего лишь красивые рисунки и пустые слова. Но я иду с ними так, словно это оружие. По крайней мере я просто могу ими ударить и убежать.
– Мира, – раздалось позади меня. – Доброе утро! Как идут твои дела?
Замявшись, я нехотя развернулась, встретившись взглядом с металлическим блеском глаз профессора Северы Крейн.
– Доброе утро, профессор. Благодарю, все в порядке.
Она остановилась рядом и, осмотрев меня с головы до ног, удовлетворительно кивнула.
– Это хорошо. Приятно видеть на своем факультете вторую Рузвельд. Кстати, о первом, как давно ты разговаривала со своим братом? Что-то… Не могу никак его поймать в последние дни.
Я опустила глаза в пол и едва пожала плечами.
– Мы давно не разговаривали. Думаю, у него очень много дел.
Профессор Крейн вновь кивнула и, хлопнув меня по плечу, повела дальше по коридору.
– Это не удивительно. Твой брат всегда был таким. Но знай: для него важно, что ты здесь. Пусть он и не говорит этого вслух.
Я хмыкнула.
– Вы думаете?
– Нет. – Она покачала головой. – Просто хочу тебя успокоить. В любом случае, я поймаю этого мерзавца и надеру ему уши.
Не зная, как отреагировать, я молча следовала за другими адептами, изредка поглядывая на Северу. Казалось, она нарочно провожала меня до аудитории, хотя идти нам предстояло немало. Интересная женщина. Впервые мне не хотелось поддерживать беседу, но и прощаться как будто тоже было бессмысленно. Чувствовалось, что Крейн была того же мнения. Интересно, что это ей приспичило пообщаться? Я вновь скользнула взглядом по ее отражению в окне. Высокая, статная. Блестящие белые волосы, ровный срез локонов, серые глаза. Почему-то Крейн постоянно выбирала одежду темных оттенков, но сегодня на ней была изумительная блузка кроваво-красного оттенка, а также брюки с высокой посадкой. Ростом Севера была выше всех в педагогическом составе, и это было примечательнее всего. Наверное, с такой женщиной было бы здорово подружиться.
Перед поворотом к самой аудитории профессор Крейн попрощалась. Казалось, что она хотела произнести что-то еще, но раздавшийся колокол, оповещавший о начале занятий, вынудил ее ретироваться. Перед самым ее уходом мне отчаянно захотелось сказать ей слова благодарности за то, что согласилась меня взять, за то, что встала на мою защиту, сама того не ведая, но она уже скрылась посреди других учеников, торопящихся на лекцию. Я едва вздохнула.
Когда я вошла в лекторий, сквозь высокие окна уже пробивался тусклый утренний свет. Я поежилась и вдохнула. Воздух пах сыростью и травами, которыми натирали деревянные панели у дверей аудиторий. Родная аудитория!
– Поторопись, Рузвельд, – бросил кто-то мимоходом.
Я кивнула и неспешно прошла вперед, хотя внутри снова поднялась привычная тревога: сегодня практическая лекция. Что-ж, как бы ты ни преуспевал в теоретических знаниях, они были ничем перед явлением силы на практике. Аудитория встретила меня тяжелой тишиной, нарушаемой лишь шуршанием перьев. Огромный зал с высокими стрельчатыми окнами напоминал храм: темный камень стен, массивные колонны, свечи в бронзовых канделябрах. От них пахло горячим воском, а воздух был чуть затхлым. Мне казалось, что в кабинете профессора Силарда давным-давно кто-то помер, и он просто не хочет сообщать об этом. Иначе как объяснить это зловоние?
Мои коллеги по несчастью уже расселись – кто ближе к кафедре, стараясь угодить преподавателю, кто подальше, надеясь, как и я, отсидеться и отмолчаться. Я выбрала место на третьем ряду сбоку: не слишком броско, но и не так далеко, чтобы заметили мое отсутствие. Да помогут мне Высшие силы!
На кафедру, следом за последним юркнувшим в аудиторию адептом, вошел профессор Силард. Он положил ладонь на толстый фолиант и звонко произнес:
– Сегодня мы перейдем от теории к практике. Хочу видеть, как вы связываете потоки в реальном времени.
По комнате прокатилась волна напряжения. Кто-то вздохнул с облегчением, предвкушая возможность блеснуть умениями. Например, Лианна. Я же ощутила, как сердце глухо ударилось в ребра.
Студенты начали доставать мел, чертить на партах магические круги. Я сделала то же самое, тщательно копируя соседку – рыжую девушку с зелеными глазами. Ее движения были уверенными, отточенными, и она полностью была поглощена своей работой. Я повторяла каждый взмах, каждую линию, лишь бы выглядело похоже. Чему-чему, а этому я научилась филигранно.
– Рузвельд, – вдруг раздалось над моим ухом.
Я дернулась и быстро подняла голову, встретившись взглядом с профессором Силардом. Тот заинтересованно поглядывал на мои чертежи.
– Посмотрим, чему вы научились за месяц.
Моя ладонь вспотела, а мел едва не выскользнул из пальцев. Все взгляды обратились на меня. Я постаралась улыбнуться. Нарочито медленно перекинула хвост на спину, а затем поправила рукава мантии. Все, как и всегда. Меня ничего не волнует.
Кивнув профессору, я медленно склонилась над нарисованным кругом и затаила дыхание. Что я должна была почувствовать? Каков следующий шаг? Я наклонилась еще ближе и ниже, чтобы никто не заметил дрожи в моих пальцах. Вдохнула – выдохнула, постаралась настроиться и придумать, что сделать, чтобы отмазаться от контроля профессора. Внутри меня была только пустота, но я уже убедилась: пустоту можно замаскировать.
Соседка уже завершала формулу, ее мел двигался быстро и уверенно. Я сделала то же самое, чуть отставая, словно нарочно замедляюсь, чтобы лучше сконцентрироваться. Я задумчиво смотрела вдаль, вертела в руках мел и удовлетворенно кивала собственной пустоте в голове. Взгляд профессора прожигал затылок, но я не отрывалась от линий, словно была поглощена работой.
Тонкий шум пробежал по аудитории: кто-то уже направил энергию в круги, и воздух наполнился дрожью – рядом зазвенели невидимые струны. Я же наклонилась ниже и позволила соседскому свету чуть скользнуть в мою сторону. Порыв воздуха от заклинания коснулся меня – и я тихо выдохнула, будто это моя Сила откликнулась.
Силард наклонился ближе. Его тень легла на мою парту.
– И? – спросил он коротко.
Я подняла голову, глядя на него с притворной усталостью, которую уже отработала до автоматизма: взгляд сосредоточенный, брови чуть нахмурены, губы приоткрыты.
– Поток слишком неровный, господин профессор, – ответила я негромко, пряча дрожь в голосе. – Я пытаюсь стабилизировать.
Он задержался дольше, чем хотелось бы. Казалось, его глаза скользят по каждой линии моего круга, выискивая изъян. Я даже почувствовала, как мел ломается в пальцах, но успела вовремя сжать его так, чтобы никто не заметил.
Наконец Силард кивнул.
– Продолжайте, – сказал он и двинулся дальше.
Только тогда я позволила себе вдохнуть полной грудью. В голове шумело от напряжения, а ладони вспотели. Я знала, что в следующий раз он может и не поверить, но сегодня я снова осталась незамеченной. А значит, я победила.
Когда прозвенел колокол, адепты загудели и задвигались, собирая вещи. Я тоже торопливо сложила книги в сумку, словно и правда устала от напряженной практики. Лианна весело болтала с нашим одногруппником Маркусом, и я старалась не влезать в их разговор, хотя бы из-за того, что Маркус увлеченно флиртовал с Лианной.
Закинув рюкзак на спину, я мимоходом кивнула соседке по комнате и вышла из аудитории. Мы выходили плотной толпой, и я постаралась раствориться среди остальных. Болтать с другими адептами не хотелось, да и они не приняли меня в свой кружок – оно и понятно, я всегда держалась обособленно из-за постоянно контроля своих эмоций и движений, но сейчас меня не отпускало стойкое ощущение чужого взгляда, и я не понимала, кто меня разглядывает. Но кто?
Я начала медленно оборачиваться, как наткнулась на свою рыжеволосую соседку, что спасла меня сегодня от профессорской казни. Софи. Та поймала мой взгляд и ускорила шаг.
– Странно ты работаешь, Рузвельд, – вдруг бросила она.
Я замерла на миг, но тут же расплылась в очаровательной улыбке.
– Мирабель, – начала я и добавила, – у каждого своя техника.
Толпа вынесла меня в соседний коридор. Воздух был тяжелее, чем обычно: от воска, камня и сотен тел, но я все равно жадно его вдохнула. Софи затерялась в потоке, и я надеялась, что она не станет прорываться ко мне с боем. Для этого и я ускорила шаг, шустро лавируя среди адептов.
На сегодня занятия закончились. Я все дальше и дальше уходила от студентов, срезая путь до общежития. Как оказалось, Кодрус был прав, и я действительно быстро привыкла к многочисленным коридорам и развилкам. Теперь я шла по наитию, даже если бы и заблудилась – нужная сторона все равно привела бы меня туда, куда я шла. Коридоры же после занятий постепенно пустели. Я осталась практически одна, только стук моих каблуков отдавался по каменным плитам.
Поэтому я не торопилась. Медленно шла и разглядывала стены Академии, попутно вспоминая все, что со мной произошло за этот месяц. Кодрус стал изредка появляться. Мы перебрасывались словами, он заинтересованно рассматривал мои рабочие тетради и уходил, прося меня быть осторожной. Где-то глубоко внутри меня зарождался мерзкий червячок тревожности, ведь брат выглядел каждый раз взволнованно, словно ожидал от меня каких-то действий, но на вопросы об этом никогда не отвечал и старался быстрее ретироваться.
Я вздохнула и посмотрела наверх. Свет из витражных окон тускло подмигивал синим, словно сама Академия прятала нас в полумраке. Я чувствовала усталость и вместе с тем странное облегчение – день почти прожит, а очередное испытание миновало. Но где-то под этим облегчением шевелился страх – в аудитории Софи разглядывала меня слишком внимательно. Подозрительно. Мне казалось, что осталось совсем чуть-чуть, и правда всплывет наружу.
Я свернула в боковой коридор, ведущий к лестнице. Он был абсолютно пуст. Тишина обволакивала, как где-то вдалеке скрипнула дверь. Я замерла, вглядываясь вдаль. Из темноты послышались шаги. Тяжелые, уверенные и размеренные. Они приближались, и я наконец-то увидела того, кому они принадлежат.
Арман.
Он шел навстречу, и пространство вокруг него словно сужалось. Я тихо сглотнула и поправила хвост. Арман, высокий, в длинном темном плаще, шел непременно ко мне. Его взгляд скользнул по моему телу, и я почувствовала, как внутри все похолодело.
Я боялась даже шевельнуться. А может, и не боялась, может, мне просто не хотелось? Не знаю почему, но рядом с ним мне казалось, что все мои тайны на виду. Будто стоит ему захотеть – и он увидит пустоту внутри меня, узнает, что никакой силы нет. И что окажется хуже: что он узнает это потом либо что обладает этим знанием уже сейчас?
Я сделала шаг, прижала сумку к боку и бегло склонила голову – как подобает адептке перед ректором.
– Господин Эсканар, – произнесла я медленно.
Он не ответил сразу. Его взгляд задержался на мне чуть дольше, чем следовало бы. В этих глазах не было ни мягкости, ни раздражения – только холодная и цепкая внимательность. Как у хищника, заметившего что-то непривычное. Я поспешила сделать шаг в сторону, освобождая ему дорогу. Но когда он поравнялся со мной, воздух вокруг словно сгустился. Он встал слишком близко.
Арман чуть наклонил голову.
– Рузвельд. Учитесь… усердно?
Что-то в моем животе свернулось клубком. Я подняла удивленные глаза, стараясь изобразить спокойствие.
– Да, господин ректор, – выдохнула я. – Каждый день.
На его губах мелькнула ироничная улыбка. Я постаралась удержаться и не улыбнуться в ответ. Мне нравилось ощущение таинства между нами, невидимое притяжение. И мне нравилось чувствовать, что во всей Академии помимо брата, есть хотя бы один человек, которому я не безразлична.
А потом он прошел мимо, и шаги его растворились в тишине. Я же осталась стоять у стены, чувствуя, как дрожь проходит по спине. Я уже собиралась шагнуть дальше, когда его голос вновь разрезал тишину прохода:
– Странно, Рузвельд, – он не обернулся, лишь замедлил шаги. – Обычно студенты первого курса не выглядят так… вымотано.
Я застыла. Он не захотел закончить наш диалог и просто уйти? Интригует.
– Возможно, я слишком серьезно отношусь к учебе, – ответила я, улыбнувшись. – Не хочу ударить в грязь лицом.
Эта фраза заставила его остановиться и повернуться ко мне. Его взгляд задержался на мне – медленный, цепкий, словно он пытался рассмотреть, что находится под моей мантией. Я ощутила, как к щекам медленно приливает кровь и невольно сжала пальцы на ремне сумки.
– Усердие – это похвально, – произнес Арман, приближаясь ко мне на шаг. – Но оно редко изнуряет так, словно человек каждый день сражается за жизнь.
Я едва кивнула. Что ж, он знает. Все пазлы сошлись.
– Возможно, – тихо произнесла я, чуть наклонив голову вбок. – Это просто моя особенность.
Он хищно усмехнулся.
– Особенности бывают разные. Некоторые скрывают слабость. Некоторые – силу. Интересно… какая из них ваша?