Витязь

– Зачем же дело стало? Теперича Никитка вернется, велю ему баню истопить. Да попарю вас как следует.

– Спасибо, – улыбнулась ей Лиза облегченно.

– Только вот вы сами-то идти сможете?

– Конечно.

– А то, я подумавши, что и ноги ваши немощны, раз ротмистр на руках носил.

– Нет, вовсе нет, – смущенно заметила девушка. – Я сама могу, у меня только плечо ранено и все.

– Тогда хорошо. Пошли, глянете, где умываться будете. Умоетесь, да кушать будем.

Лиза улыбнулась и медленно встала. Она направилась за Стефой в большую горницу.

Спустя некоторое время, Лиза с удовольствием ела рыбное варево и нахваливала суп:

– Уха отменная. У нас, в имении моего покойного отца повариха не умеет такую вкусную уху стряпать.

– Дак, я старинный рецепт знаю, как надобно настаивать ее, да какую травку положить для вкуса, вот она такая и получается, – объяснила Стефания, раскрасневшаяся и довольная похвалой Лизы.

Только ближе к вечеру, на следующий день Павел смог выбраться к Лизе, поскольку весь день провел в седле, по приказу командования, скрытно наблюдая за передвижением французских войск в окрестностях Полоцка. Вот уже больше месяца, после первого сражения за город, враждующие стороны избегали активных боевых действий, ожидая подкреплений и собирая силы, готовясь к новому сражению и обороне. Едва он вошел в горницу, с сумкой наперевес, как три пары глаз посмотрели на него. Лиза и Стефа сидели на лавке за столом, перебирая крупу, а светловолосый худой паренек, что-то мастерил по хозяйству.

– Добрый день, Павел Александрович, – угодливо сказала Стефа, вскакивая со скамьи. – Вы как раз ко времени. Скоро вечерить будем.

– Я ненадолго, – бросил Корнилов коротко, и его взор тут же остановился на Лизе, которая молча, смотрела на него. – Перевяжу Елизавету Андреевну, да дух переведу. А потом обратно в полк.

– А я пирог с рыбой спекла, да каша гречная с салом вам в охотку будет, – не унималась Стефания.

– Я не голоден, – бросил сухо Павел и, пройдя в комнатку Лизы, поставил сумку на лавку. Лиза, извинившись перед Стефой, встала и последовала за ним, видя, что Корнилов все еще не в духе, оттого так невежлив и немногословен, словно еж, который кидается иголками. Она прикрыла дверь и спросила:

– Что слышно о французах, Павел Александрович?

– Пока, все как было, затишье. Но, иногда, стычки случаются, в основном, с их разведкой, – хмурясь и поворачиваясь к ней, ответил Павел. – Завтра мост отстаивать будем, чтобы французу просто так не отдавать, на крайний случай сожжем.

– Поберегите себя, Павел Александрович, – тихо сказала Лиза, присаживаясь на кровать.

– И вам будет жаль, если меня убьют? – с какой-то странной надеждой в голосе спросил Павел, испепеляя ее взором настойчивых горящих глаз.

– Да, – искренне кивнула она. – Но думаю, этого не произойдет. Вы умелый воин. Много раз бывали в сражениях. И ничего не страшитесь.

– Всем страшно, Елизавета Андреевна, – вздохнув, заметил Корнилов и, вдруг, как будто оттаяв, улыбнулся ей. – Только кто-то может преодолеть свой страх, а кто-то и струсит перед врагом.

Он наклонился к своей сумке и извлек оттуда небольшую, берестяную округлую коробочку. Он приблизился к Лизе и, раскрыв коробочку, протянул ее девушке.

– Это вам, Елизавета Андреевна, – произнес он проникновенно, не спуская с нее поглощающего взора. – Вчера я был резок с вами, вы должны простить меня.

Лиза, опешив, осторожно взяла коробочку из его широкой ладони и заглянула в нее. В ней лежали ягоды земляники, спелые и ароматные.

– Вы набрали их для меня? – спросила она удивленно, поднимая на него сверкающие зеленые глаза.

– Ну да, – кивнул Павел и добавил. – Конечно, это глупый подарок, но кругом война…

– Я понимаю, – кивнула Лиза и опустила взор вниз, видя, как его глаза разгорелись темным страстным светом. – Благодарю…

– Давайте я перевяжу вас, а то у меня времени в обрез. Отдыху мне дали всего четыре часа, а потом снова на построение.

Она подняла на него взор и, отставив коробку в сторону, ласково произнесла:

– А вы вместо отдыха приехали ко мне?

– Надобно же было узнать, как тут у вас дела, – пробурчал Павел, смутившись от ее благодарного прелестного взора. Он вновь обратился к сумке и начал доставать бинты и корпию. Лиза принялась проворно расстегивать платье. Он уже обернулся к ней и, подойдя, предложил. – Я помогу…

Его руки ловко расстегнули все пуговки на ее платье. Он осторожно опустил одеяние с плеч Лизы, обнажая девушку до талии. Она, как и в прошлые разы, начала сильно краснеть и отвернула от Корнилова лицо, подняв здоровой рукой волосы, чтобы они не мешали ему. Встав над нею, Павел начал умело развязывать повязку, осторожно касаясь ее тела. От охватившего ее стыда и от его прикосновений, Лиза замерла, дрожа от странного озноба, который овладел ее телом. После того, как Корнилов снял старую повязку, он наклонился сильнее к ее ране и тихо произнес:

– Рана быстро заживает. Думаю, что через несколько дней перевязка вообще не потребуется.

– Вы так думаете? – Лиза обратила к нему свое лицо и мгновенно пожалела об этом. Его страстный потемневший взор красноречиво сказал ей, что эта ситуация явно слишком интимна для них обоих. Его взор прямо испепелял ее, а его горячее дыхание обжигало ее висок. Судорожно сглотнув, Лиза быстро отвернула в сторону от него свое залившееся краской лицо, чувствуя, что вся трепещет от его близости.

Павел начал смазывать рану мазью и накладывать новую повязку. Он уже почти закончил, когда Лиза, решив разрядить напряженную обстановку, заметила:

– Вы не должны часто приезжать сюда. вам нужно больше отдыхать.

– Елизавета Андреевна, только ненадобно поучать меня. Я не маленький, – парировал молодой человек, завязывая концы повязки и закрепляя его. – Я прекрасно могу решить сам, что мне следует делать, а что нет.

– Но, я тревожусь о вас, – прошептала она. Его руки замерли. Она вновь обернула к нему лицо. Его взгляд обжигал и Лиза поняла, что он хочет ее поцеловать. Он наклонился над ней еще ниже. Одной рукой он обнял ее за обнаженную спину, другой трепетно прикоснулся к ее лицу. Легко и осторожно, он провел пальцем по ее пухлой и нежной нижней губе и негромко проговорил

– В последние дни я думаю только о вас, Елизавета Андреевна. Если бы знали, как мне тяжело вдали от вас…

В следующий миг он легко приподнял ее одной рукой, стиснув сильной ладонью ее спину, и притягивая ее податливый стан к своей груди. Его лицо приблизилось к ней вплотную. Лиза поняла, что, в этот миг, он поцелует ее и в предвкушении этого, девушка чуть приоткрыла ротик. Но в последний момент, видимо, не решившись на столь смелый поступок, Корнилов прижался щекой к ее щеке и прохрипел:

– Мне пора. Долее оставаться рядом с вами опасно…

Он, тут же, выпустил Лизу из своих объятий и, осторожно посадив девушку на кровать, начал дрожащими руками убирать корпию в сумку. Едва закончив и бросив на Лизу, какой-то диковатый, лихорадочный взгляд, Павел, даже не попрощавшись, стремительно выскочил из ее горницы. Лиза, растерянно посмотрела ему вслед, так и оставшись сидеть в спущенном до талии платье, прикрывая руками обнаженную грудь. Услышав, как хлопнула в избе входная дверь, она тяжело вздохнула и стала приводить себя в порядок. Покончив с этим, она вернулась в большую горницу, где хозяйка уже ставила на стол, исходящий паром чугунок с кашей.

– Давайте уже вечерить, – сказала Стефа, раскладывая кашу по деревянным мискам. Лиза вымыла руки в умывальнике и села за стол. За трапезой женщина, как-то внимательно поглядывая на девушку, вдруг произнесла. – Я вас, барышня, давно спросить хочу, только не серчайте.

– Спрашивай, Стефа, – согласно кивнула Лиза.

– Павел Александрович он вам кто? Жених?

– Нет, конечно, – опешила Лиза.

– А я подумала жених. Так уж он о вас печется, да заботится. И перевез то вас подальше от стрельбы, да навещает часто, хоть и служивый.

– Он жизнь и честь мне спас. Я благодарна ему. И видимо, думает, что должен заботиться обо мне.

– Да уж видно по нему, – покачала головой Стефа. – Да приметила я, нравитесь вы ему, смотрит как-то по особому, с сердечным интересом что-ли.