Хозяйка времени

– Могу я пойти с вами, сударыня?

– Почему бы и нет? Только тебе надо будет одеться. У тебя есть приличная одежда, Ладомира?

– Есть, но она вся грязная.

– Хмм, но у меня тоже нет одежды. Точнее, такой как надо, – задумалась Вера и, видя, как закипела в ковшике вода, опустила туда яйцо. Снова обернувшись к малышке, она спросила: – Мира, а куда вы ходите в туалет?

– В туалет? Что это?

– Писаете где?

– А! В каждой комнате есть уборная, за потайной дверцей, – объяснила девочка. – Только сейчас там нет воды. Водонапорная башня в нашей усадьбе сломалась.

– Печально. И как же?

– Уже полгода мы с бабушкой ходим в отхожее место во дворе. Такой беленый сарай, в задней части дома.

– Поняла, Мира, – улыбнулась Вера.

Чуть позже они сели завтракать прямо на кухне. Ладомира с аппетитом съела вареное яйцо, Вера же довольствовалась горячим чаем. Она надеялась, что скоро все будет хорошо. Сейчас она пойдет в эту Денежную палату и добудет хоть немного денег, купит продукты.

– Ладомира, где находится эта Денежная палата, до нее далеко? – спросила Вера, уже моя кружки после завтрака

– Я покажу, она через две улицы.

– Хорошо, – кивнула Вера. – Ну что, пойдем посмотрим твою одежду?

Они поднялись на второй этаж в спальню Ладомиры. Нашли ей более-менее чистое уличное платье и длинный темно-синий плащ. Но Веру уже полчаса мучил другой вопрос. Что у нее, Веры, не было длинных платьев и юбок в пол. Именно такую одежду носили местные женщины, как она заметила, пока ехала в экипаже. Оттого она не могла идти по улице в своем костюме с юбкой по колено. Потому она спросила:

– Скажи, Ладомира, а твоя матушка была высокой?

– Нет, такой как вы, няня Вера. Даже фигурой такая же ладная, как вы.

– И где-то остались ее платья?

– Да. В ее комнате, висят в шкафу.

– А не будешь против, если я одолжу на время одно из платьев твоей матушки? А то боюсь, что в моей одежде меня примут за чужеземку. А я бы этого не хотела.

– Конечно, сударыня, берите. Пойдемте, я покажу вам спальню матушки. Матушка очень добрая была. Она не будет против, если увидит вас с неба в своем платье.

– Как замечательно, – улыбнулась Вера. Конечно, надевать платье умершей женщины было не очень хорошо, но сейчас стало не до церемоний и мнительности.

Ладомира отвела ее в третью по счету спальню. Просторную, в голубых тонах, с большой кроватью и единственным огромным шкафом.

– Вот платья, выбирайте, – указала девочка, открывая дверцу.

Вера прошла в комнату и огляделась. И опять ей бросилось в глаза, что в комнате очень мало мебели. Вообще, в спальнях стояли только кровати и шкафы. Ни стульев, ни столов, ни комодов не было. Две огромные гостиные на первом этаже также были пустынны.

Подойдя к шкафу, Вера начала перебирать несколько платьев. Они были простыми, в основном синих и голубых тонов. Украшений в виде бантов, вышивки или кружев не наблюдалось. Вера вытянула платье цвета кобальта.

– Это очень красивое, – заявила она, осматривая наряд. Приложив к своей фигуре, она подошла к напольному зеркалу. – Попробую его надеть, если ты не против, милая.

– Надевайте на здоровье, – закивала девочка.

– Мира, я заметила, что в доме почти нет мебели, – спросила Вера, расстегивая свою кофту.

– Мы с бабушкой продали ее, чтобы было на что купить еды и угля на зиму, – объяснила девочка. – Когда батюшку забрали, а матушка умерла, у нас совсем не было денег. Мы и самые красивые платья матушки и ее каменья продали, и даже туфли и сапожки.

– Печально, – вздохнула Вера, сняла кофту и уже хотела поправить лифчик, как увидела на груди большое пятно. – Что это?

Опешив, Вера подошла в одном лифчике и спортивных штанах к зеркалу и начала рассматривать большое коричневое пятно прямо между грудями. Это была не родинка, а настоящее родимое пятно в виде неровного овала с вытянутыми краями.

Но у нее никогда не было родимых пятен. И в этом месте, естественно, тоже.

Вера не понимала, откуда оно взялось, и надавливая пальцами, рассматривала, вплотную приблизившись к зеркалу.

– Что-то не так, няня Вера? – спросила девочка, подходя к ней.

– Да. Очень странно, – промямлила Вера, рассматривая пятно более тщательно. – Откуда-то взялось это родимое пятно. И оно похоже на какого-то зверька. Лисица, что ли, или соболь?

– А раньше его не было?

– Нет, – замотала головой Вера, сильно надавливая пальцами на пятно. – Вроде не болит. Ну ладно. Потом разберусь с этим. Надо одеваться, а то солнце уже высоко.

Они вышли из усадьбы спустя полчаса и направилась по мостовой в указанную Ладомирой сторону.

Кобальтовое платье покойной боярыни пришлось Вере впору. Как отметила Вера, у Драгомилы не было корсетов, и Мира тоже не слышала о таком предмете гардероба. Потому молодая женщина сделала вывод, что женщины и девушки в этом мире не носили этих утягивающих жутких штук, в которых невозможно нормально дышать.

Все платья Драгомилы имели приталенный фасон и чуть расклешенную длинную до пола юбку, что прекрасно подчеркивало фигуру. Вере весьма понравилась такая мода.

Под платье молодая женщина надела свои капроновые колготки и туфли на низком каблучке. Скрытые под длинной юбкой, они не вызывали недоумения прохожих. Волосы Вера собрала наверх и надела светлую небольшую шляпку, опять же, из гардероба покойной боярыни Драгомилы.

Выйдя из ограды усадьбы, они последовали по шумным улочкам Западного Боровника, и Вера с интересом смотрела по сторонам.

Неожиданно рядом с ними пронеслась карета, да так близко, что Вера была вынуждена шарахнуться в сторону. И тут же налетала на какого-то мужчину, сидящего на мостовой. Она неуклюже наступила на его босую ногу и опрокинула небольшое полено, с которого что-то упало.

– Осторожнее, красавица! – хрипло произнес мужчина.

Вера тут же попятилась от него назад, оглядев незнакомца. Это был неприятный горбун с обожженным лицом, многодневной щетиной и спутанными волосами. Он как-то криво сидел на небольшом полене на мостовой и походил на чистильщика обуви. Руки в гуталине или саже, а перед ним стояла низкая лавочка. Вид его был неприятным и даже жутковатым.

– О, простите, пожалуйста, – промямлила Вера, поднимая с камней его щетку, которую нечаянно уронила, когда сбила его полено.

Горбун был бос, в грязных штанах с заплатками, серой рубахе и душегрейке без рукавов. На извинение Веры он криво оскалился, и его лицо стало еще более страшным.

Она протянула ему щетку. Горбун сцапал у Веры свою щетку и зажал в грязной руке.

– Спасибо, девица!