Призраки

– Я сочиняю не ради денег.

– Понятное дело, и все же! У меня много знакомых в Голливуде. Сыграй ещё раз, можно я запишу и отправлю отцовскому другу? Он режиссёр.

– Зачем? Мне это не нужно.

– Это нужно людям. Нельзя скрывать от других такую магию. Это нечестно, – она взяла со стола свой телефон и, посмотрев на меня, сказала повелительным тоном: – играй.

И я снова заиграл.

– Бабушка была права, – сказала она, когда я закончил, – погоди, отправлю. Так… все.

Ангелина снова положила телефон на письменный стол. Потом посмотрела в сторону книжных полок.

– Помимо музыки любишь читать?

– Да. Обожаю! Иногда думаю, что если бы я не писал музыку, то, наверное, писал бы книги.

– Я, кстати, знакома с современным известным писателем.

– Поздравляю. Я читаю больше классику. Из современных могу только тех, кто не пишет чернуху.

– Убийства, погони, стрельба, секс – это для тебя чернуха?

– В некотором роде и это тоже. В современных романах мало хороших героев. Они условно хорошие, но много пьют, курят, убивают.

– Да, согласна! Я даже спросила у того самого писателя, почему они не могут придумать образ хорошего, доброго персонажа.

– И что он ответил?

– Сказал, что для этого сами читатели должны быть хорошими.

– То есть?

– Мол, сейчас многие люди не признают морально-нравственных законов, и, читая книги про правильных героев, они почувствуют себя ущербными, так как не стали бы рисковать своей жизнью, спасая незнакомых людей, как герои в книгах, или не стали бы помогать ближним, если не видели бы для себя в этом выгоду. Мол, прочитав такую книгу, читатель больше не станет покупать того автора. А жизнь у писателей и так несладкая.

– Насчёт читателей не согласен. Возможно, в книгах, чтобы добавить глубину образу, писателю приходится наделять героя плохими качествами. Только в жизни люди не настолько плохие, как о них думает твой друг.

– Согласна.

– И вообще, я всегда думал, что искусство должно обогащать человека и делать его лучше.

– Да, я тоже придерживаюсь такого же мнения.

– Значит не видать нам больше настоящих положительных героев, – вздохнул я печально.

– Почему же, я спросила его и про это, он ответил, что до тех пор, пока какой-нибудь храбрый писатель не напишет роман с по-настоящему положительными героями, которые получатся при этом интересными и живыми настолько, что читателям захочется подражать им, и какие-нибудь храбрые читатели, несмотря на то, что они сами уступают в проценте доброты и правильности, не похвалят эту книгу, то так и будут выходить романы с псевдо-положительными героями.

– Понятно, – улыбнулся я, – себя он не считает храбрым писателем?

– Видимо, нет, – засмеялась Ангелина.

– Я не считаю, что быть хорошим так сложно.

– Да, тебе это легко удаётся.

– В смысле?

– Я наслышалась от бабушки, насколько ты хороший, что безвозмездно помогаешь всем, кому нужна помощь.

– Мама меня в своё время хорошо мотивировала, сказав, что только с добрыми людьми происходят чудеса.

– Хочешь сказать, что у тебя нет отрицательных черт?

– Почему же, у всех они есть.

– Например?

– Ну, например, я однолюб.

Ангелина засмеялась.

– Это не совсем отрицательное качество. А ещё?

– Я никогда не нарушаю своего слова.

– Ну, Анатолий, ты же понимаешь, о чем я.

– У меня склонность к альтруизму.

– Ну все! Так не бывает. У каждого человека есть скелеты в шкафу.

– Кто это сказал? Какой-нибудь плохой человек, который тем самым пытался оправдать своё несовершенство. Мы же по образу и подобию, так?

– Да, так, – согласилась она.

– Так наша обязанность соответствовать тому самому образу.

– Согласна. Хотя, с другой стороны, если мы по образу и при этом можем так грешить, настолько ли хороши те, по чьему мы образу?

– Это сложный вопрос. Я размышлял над этим. Пришёл к выводу, что, возможно, в этом и заключается разница между нами и творцами: в том, что им как раз легко удаётся совладать с собой и усмирять своё эго, а человеку нет. Но то, что мы все-таки по образу, означает, что в нас есть достаточная сила воли соответствовать изначальному образу.

– Возможно, – кивнула она.

Несколько минут мы молчали, размышляя каждый о своём, потом она спросила:

– Слушай, ты мне во дворе сказал, что загадал что-то и тебе был знак, что загаданное сбывается.

– Да. Было дело.