Подходцев и двое других

– Спасибо, братцы. А секундантами не откажетесь быть?

– Можно и секундантами, – серьезно согласился Подходцев. – Тебе теперь отказывать ни в чем нельзя: ты уже человек, можно сказать, конченый.

– Да ты, может быть, смеешься?

– Ну, вот… Там, где пахнет кровью, улыбка делается бессмысленной гримасой, как сказал один известный мыслитель.

– Какой? – спросил Громов.

– Я.

Дверь приотворилась, и в комнату просунулась смущенная голова художника Урываева.

Это был здоровенный широкоплечий детина с огромными ручищами, кудлатой головой и трубным голосом.

Впрочем, несмотря на такой грозный вид, был он человеком добрым, а иногда даже и сентиментальным.

– А-а! Виновник торжества! – приветствовал его Громов. – Входи, сделай милость, скорее, а то здесь сквозит.

Урываев бросил угрюмый взгляд на Клинкова, пожал Громову и Подходцеву руки и строго сказал:

– Я знаю, что не принято являться к противнику перед дуэлью, но не виноват же я, черт возьми, что он живет вместе с вами… Вы же мне, братцы, понадобитесь… В качестве свидетелей, а? Согласны? А то у меня здесь ни одного человека нет подходящего.

– Стреляться хотите? – вежливо спросил Подходцев.

– Стреляться.

– Так-с. Дело хорошее! Только мы уже дали Косте слово, что идем в секунданты к нему. Правда, Костя?

– Правда… – уныло подтвердил Костя.

– Может, ты бы, Костя, – спросил Подходцев, – уступил одного из нас Урываеву? На кой черт тебе такая роскошь – два секунданта?!

– Да, пожалуй, пусть берет, – согласился Костя.

– Господа! – серьезно сказал Урываев. – Я вас очень прошу не делать из этого фарса. Может быть, это вам кажется смешным, но я иначе поступить не могу. Во мне оскорблено самое дорогое, что не может быть урегулировано иным способом… На мне лежит ответственность перед моими предками, которые, будучи дворянами, решали споры только таким образом.

– Царство им небесное! – вздохнул Подходцев.

– Пожалуйста, не смотрите на это, как на шутку!

– Какая уж там шутка! – вскричал Громов. – Дельце завязалось серьезное. Правда, Саша?

– Конечно, – подтвердил Подходцев. – Вещь кровавого характера. Стреляться решили до результата?

– Да. Я не признаю этих комедий с пустыми выстрелами.

– И ты совершенно прав, – подтвердил Подходцев. – В кои-то веки соберешься ухлопать человека – и терять такой случай… Правда, товарищ?

– Изумительная правда.

Дверь скрипнула. Все обернулись и увидели квартирную хозяйку, с двусмысленной улыбкой кивавшую им головой.

– Ах, черт возьми! – прошептал Клинков, бледнея.

Хозяйка подошла к нему и сделала веселое лицо.

– Ну-с? Обещали сегодня, Константин Петрович.

– В чем дело? – спросил, хмурясь, Громов.

– Да видишь ли… В этом месяце за квартиру плачу я. Моя очередь.

– Ну?

– Ну, вот и больше ничего.

– То есть как же ничего? Это, по-вашему, ничего? Вы на сегодня обещали.

– Неужели сегодня? Непростительный, легкомысленный поступок… Гм… Что это у вас, новая кофточка? Прехорошенькая.

– Новая. Позвольте получить, Константин Петрович.

– Что получить?

– Да деньги же! Пожалуйста, не задерживайте, мне на кухню нужно.

– Хозяйничаете все? Хлопочете? – ласково спросил Клинков. – Хе-хе.

– Может, вам разменять нужно? Я пошлю.

– Сколько там с меня?

– 20 рублей.

– Деньги, деньги… – задумчиво прошептал Клинков. – Шесть букв… а какая громадная сила в этом коротеньком словце! Вы читали, Анна Марковна, роман Золя «Деньги»?

– А вы читали когда-нибудь повестку о выселении? – полюбопытствовала хозяйка.

– К сожалению, я до сих пор не мог расширить своего кругозора чтением этих любопытных произведений. Но на досуге, даю вам слово, прочту.

– Хорошо-с! Если вы еще позволяете себе смеяться, я сяду здесь и не сдвинусь с места, пока не получу денег.

Подходцев засмеялся.

– Просто признайтесь, хитрая женщина, что вы соскучились по изысканному обществу. Костя! Стул Анне Марковне.

С мрачным лицом хозяйка уселась у дверей… Тягостная пауза нависла над обществом.