В дни поражений и побед

Но, чу! близко, почти рядом, раздался звонкий, раскатистый выстрел.

«Неужели… неужели наши?! – подумал, вскакивая, Сергей. – Или, может быть, опять какие-нибудь зеленые, голубые, розовые. – Будь они все прокляты!» – Он бросился и закричал громко во весь голос:

– Кто-о там… Где-ее!..

Прислушался. Не отвечал никто… Шумел по верхушкам деревьев ветер.

– Кто-оо! – закричал он уже с отчаянием. – Кто-оо!

– Чего зеваешь? – раздался вдруг позади него грубый голос. – Кого надоть?

Обернувшись, Сергей увидал выходящих из-за кустов трех вооруженных человек.

И у одного из них, наискось рваной черной папахи тянулась тряпичная ярко-красная лента.

XII

Их было трое. Один – невысокий, крепкий, с обрывком пулеметной ленты через плечо и с красной полоской на папахе. Он смотрел на Сергея хмуро и недоверчиво.

Другой – длинный, тонкий, в старой чиновничьей фуражке, на зеленом околыше которой была карандашом нарисована кривобокая, пятиконечная звезда, и в рваном драповом пальто. Винтовку этот держал наготове, присматриваясь к незнакомцу. Третий, тот, который только что окликнул Сергея, – коренастый, широкий, с корявым мужицким лицом, обросшим рыжеватой бородой, – смотря на Сергея с любопытством, проговорил негромко:

– Ишь ты… гляди-ка!..

– Ты кто такой? – строго уставившись из-под лохматых бровей и не сдвигаясь с места, спросил первый.

– Вы партизаны?.. Красные?..

– Куда уж больше? с головы до ног, на левую пятку только краски не хватило, – усмехнувшись, ответил второй.

– Держи язык-то… брехло! – растягивая слова, перебил третий и спросил Сергея грубоватым, но не сердитым голосом:

– Ты што за человек будешь? Пошто кричал-то?

– Я тоже красный! – ответил лихорадочно и взволнованно тот. – Я убежал из города в горы, но попал к каким-то бандитам. Ночью опять убежал, они стреляли…

– А ты не врешь? – хмуро оборвал его первый. – Может, ты шпион какой от белых или офицер переодетый.

И, впившись в него глазами испытующе, добавил холодно и жестоко:

– Смотри тогда! У нас расправа короткая…

Но, должно быть, что-то искреннее было в словах Сергея, третий укоризненно ответил за него:

– Оставь, Егор! Будет тебе… Разве не видишь, что человек правду говорит! И какая у тебя дубовая башка! Чать, я думаю, различить сразу можно.

От усталости, от перенесенных волнений и от физической боли Сергей пошатывался и еле-еле стоял на ногах.

– Верно!.. – проговорил он тихо. – Верно, товарищи, я врать не буду…

– Смотри-ка! Да у него кровь! – воскликнул молчавший до сих пор длинный партизан и, забросив винтовку за плечо, подошел к Сергею, у которого темно-красное пятно расплылось возле плеча по серой шинели.

– Откуда это?

– Откуда! Я же говорю, что они стреляли…

Все трое обступили его участливо. Прежняя недоверчивость как-то сразу исчезла, и даже Егор сказал, насколько мог мягче:

– Так ты видно, брат, и вправду из наших?

– Ах ты… штоб им окоянным пришлось! – засуетился мужичок. – Ты дойти-то, парень, можешь? Тут не далеко. Там бы Федька перевязал.

– Могу! Не в ногу попало.

– Ну, все же. Пойдем, ты обопрись на меня. Яшка, возьми мою винтовку. Пусть он обопрется.

– Не надо, не надо! – запротестовал Сергей. – Всю ночь прошатался, а теперь уж что.

Но Силантий настоял на своем. Сергей прислонился к нему правой рукой, хотя итти по буграм от этого было нисколько не легче.

Шли недолго, с полчаса. Яшка шел впереди и тащил обе винтовки.

– Дядя Силантий, а дядя Силантий! – проговорил он, оборачиваясь на ходу. – Ребята-то на нас накинутся сейчас – во-о!..

– Чего мелешь?

– Не мелю, а белого, подумают, поймали. Даешь, мол, к ногтю!

– Скажешь! Как язык-то у тебя не отсохнет!

Они вышли на полянку, повернули за гору, и на небольшой площадке под крутым скатом Сергей увидел две прикурнувшие книзу землянки. Около них стояли и сидели несколько человек.

Пришедших окружили с любопытством.

– Го! Кого привели, ребята? – спросил невысокий, пожилой партизан, с наганом за поясом. По татуированным рукам Сергей угадал в нем матроса.

– Наш, – коротко ответил Егор и выругался крепко. – Чего, дьяволы, рты-то разинули? Федька, ты где?

– Здесь!

– Валяй, тащи чего-нибудь. Неужели не видишь, что у человека плечо прострелено? Доктор хреновский!

– Так заходите же в землянку тогда. Не тут же ему раздеваться.

Землянка оказалась вместительной. Посередине стояла железная печка, а по сторонам, прямо на земле, лежали охапки сухих листьев. Стола не было вовсе.

Сергею подставили обрубок.

Прибежал Федька, маленький, черный, суетливый человек. В германскую войну он служил санитаром, а у партизан «доктором».