Не взывай к справедливости Господа

– На ужин скромно, но совсем неплохо, если бифштекс – с кровью!

– Кровь-то зачем? – пробурчал рядом Федула. – Я лучше вам вина возьму к бифштексу.

Кирилл снова удивился: «Ну, Федула! Ну, жмот! Это, по какому же случаю, он раскошеливается?»

Самый ближний путь был до привокзального ресторана и самый удобный – цены там не такие кусачие, как в городе, а готовят прилично.

В ресторане тепло. Уютно. Люстры хрусталём в глаза брызжут. Празднично. Официантки все молоденькие в белых коронах, в школьных фартучках с кружевными оборками:

– Сюда пожалуйте! Сюда!

Сели «сюда». В гранёных, тяжёлого литья вазах, косыночки жмутся – салфетки губы вытирать.

– Что кушать будем? – это официантка.

– Та-ак… Три бифштекса с макаронами и три чая. – Кирилл для верности нашарил в кармане счастливо оставшиеся от получки деньги.

– И, пожалуйста, три порции глинтвейна, но горячего, – повернулась в сторону официантки Дина, тем самым, ввергнув Кирилла в отчаянье – всего, что было в кармане, вряд ли хватило бы оплатить столь скромный заказ. Он что-то читал, у Диккенса что ли, о разных экзотических напитках, которые пили его герои маленькими глотками, согреваясь у камина после английских туманов.

Федула, не поняв значение слова «глинтвейн», заказал сразу, с плеча, бутылку водки, вставив в конце – «Если можно?»

– У нас всё можно! И водочки можно! – оживившись от последнего предложения, ласково пропела официантка.

Тут же на столе появилась бутылка водки, которая была уже открыта, и три ёмких фужера, наверное для того, чтобы эту бутылку тут же прикончить за один заход. Потом, через невозможные минут десять-пятнадцать приплыли на голубых тарелочках вожделенные бифштексы, прикрытые, как салфетками, яичницей-глазуньей.

Теперь можно приступать и к водочке.

Кирилл непроизвольно сглотнул набежавшую слюну. Сегодняшний обед в рабочей столовой был далёк, как вчерашний день.

Кирилл по-хозяйски налил до половины фужера себе и Федуле, и немножко плеснул девушке.

– Ну, чтоб хорошо было всегда! – поднялся со своего места Федула, держа на вытянутой руке искрящееся под люстрами золочёным ободком розовое стекло фужера.

Дина тоже поднялась и прислонила свою посуду к Федулиной.

Кирилл с неохотой, чуть оторвавшись от стула, присоединился к ним.

– За любовь и нежность! – почему-то обозлившись, съязвил он. Потом добавил заведомую банальность. – За присутствующих дам!

– Ну коли так, то мне придётся выпить за присутствующих кавалеров! – в тон ему ответила Дина и выпила без обычного в таких случаях жеманства свою порцию водки.

С морозцу выпили ещё.

Не отказалась и присутствующая «дама».

Бифштекс с глазуньей под водочку само-собой были хороши. Сразу стало как-то просторно и легко.

Раздевалка в ресторане не работала – Кирилл расстегнул куртку, Федула снял свой полушубок «чёрной дубки», как он говорил, и положил его, поглаживая, как верного пса, у самых ног.

Дина, тоже развязав свой пушистый шарфик, сидела враспашку.

Всем было хорошо.

Кирилл, взглянув, на пустую пепельницу, потянулся за куревом.

В те времена курящих женщин было совсем немного. Поэтому Кирилл не стал предлагать девушке свою дешёвую рабоче-крестьянскую «Приму».

Но к его неудовольствию она попросила сигарету и себе.

Не заметив укоризненного взгляда парня, Дина глубоко затянулась, запрокинула голову, и тонкая струйка дыма, кудрявясь, выросла из её таких невозможных губ.

Кирилл только проводил глазами взлетевшее к люстрам лёгкое голубое деревце:

– Лихо! Где же это ты так научилась?

– А мы ещё в школе это проходили! – она улыбнулась, показав из розовой раковины губ ослепительные жемчуга.

– А теперь закрепляешь пройденное? – съязвил Кирилл.

– Ага! – Дина, раззадоривая парня, пустила в его сторону несколько колечек, прошив их насквозь тонкой струйкой – такое, не всякому курильщику со стажем удаётся сделать.

Кирилл решил повторить этот фокус, но он у него не удался.

– Уметь надо! – буркнул Федула, по-бабьи разглаживая на столе и без того гладкую скатёрку. Он раздобрел от выпитого, красное лицо его разгладилось, мясистые губы выражали полное удовольствие. – А не выпить ли нам ещё чего-нибудь?

Официантка, передёрнув передничек, с готовностью подошла к столу.

– Вы ещё нам глинтвейна, кажется, зажилили! – шутливо напомнил ей Кирилл.

– А вы что, уже уходите? – соскучившись по разговорчивым клиентам, спросила она с сожалением.

– Пора! У нас поезд уходит! – стараясь быстрее расплатиться, показал он на часы. Денег в обрез, а на Федулу, что надеялся!

– Сию минуту! – Она почему-то вытащила из кармана зеркальце, посмотрелась в него, чиркнула по губам дежурной помадой и ушла на кухню.

Глинтвейн оказался просто горячим портвейном с плавающим кружочком лимона и чёрными ноготками корицы. Вкус отвратительный, но пить можно.

Официантка, озабочено посмотрев в маленький блокнотик, назвала сумму, которую Кирилл мог легко оплатить, не потеряв лицо.

Он с облегчением полез в карман, чтобы расплатиться.

Но тут Федула с несвойственной ему поспешностью вскочил со стула, забрался по локоть в полушубок и, опередив Кирилла, стал быстро отсчитывать деньги:

– Я угощаю, я и расплачиваюсь!

Кирилл, довольно хмыкнув, опустился на стул. Глинтвейн подействовал на него расслабляющее. Стало уютно и немного жарко в этом полупустом казённом заведении. Он положил ладонь на руку разрумяненной и такой ставшей простой и доступной спутнице. Её ладонь была горячей и немного влажной, что ещё больше повышало чувственный градус Кириллу.

А, гулять, так гулять!..