Я многого наслушался о современных учебных заведениях: и, как там учат, и, как грабят свои своих же сверстников, и, как на это, спустя рукава, смотрят учителя и воспитатели, но, чтобы так вот сотрудники отбирали друг у друга деньги?! Нет, такого дикого беспредела, мне слышать не приходилось.
– ?!!! – я настороженно, на всякий случай, сжав кулаки для ближнего боя, уставился на него:
– Вы что ли Попов Алексей Павлович? – уважительное «Вы» вырвалось у меня больше по привычке.
– Я, я – шляпка от фуя! – доброжелательно посмеиваясь, сказал он. – Ты водку пьёшь? – ошарашил меня своим вопросом.
– Бывает…, – замявшись, отвечаю.
– Бывает — моя бабка всё забывает, – передразнил он, упираясь, на произношение – «бывает».
– Ну, бывает, пью! А, что?
– Мы с тобой на целый месяц в командировку едем, понял? Надо, чтобы деньги в одном кармане были. Хочешь, ты возьмись командовать. Только я тебя не знаю, а про меня у кого хошь спроси. Не обману. Щас из столовой загрузим продукты и – на коня!
Грузились долго. В допотопный, трёхосный ЗИЛ сначала загрузили матрацы из общежития и солдатские суконные одеяла. Потом из столовой, этот Алексей Павлович, а попросту «Палыч», как я его потом называл, добрейший компанейский мужик, всё грузил сам: несколько кругов колбасы, банок десять тушёнки, мешочек пшена, порядочный брусок сала, пару банок сгущёнки и в полиэтиленовом пакете, судя по кровоподтёкам, сырое мясо и несколько буханок хлеба.
Моему удивлению не было конца:
– Куда такая прорва? На северный полюс, что ли?
– А вот и не угадал, – смеётся Палыч, – запас карман не трёт, хлеба не просит: монах монашку не е…, а член всегда с собой носит. Ну, давай на дорожку! – Палыч достаёт из туго набитого вещмешка бутылку, режет на широком ржавом буфере нашей колымаги хлеб, колбасу. Подаёт мятую алюминиевую кружку – Дёрнем!
Хорошо день начинается, подумал я, принимая кружку:
– Бывай!
– Буду! – Палыч принимает от меня посуду, и булькает себе.
– Сашка, будешь? – кричит он в кабину водителю, молодому парню почему-то в солдатской форме. Видно, что только-только справил дембель.
– Давай! – крупными здоровыми зубами улыбается парень.
Допили остатки.
– На крыло? – спрашивает Сашка.
– Форвердс! – уступил Палыч мне место в кабине, отодвинувшись к шофёру.
Кабина просторная. Сидеть хорошо, свободно. Боковое стекло опущено. Едем. По щеке шпарит подгоняемое ветром солнце. Весна в самом разгаре. Только отшумели Первомаи. Впереди ещё праздник – День Победы.
Начало мая сухое, жаркое, погода, как в июле месяце. Хорошо едем. Правда в кабине громовень и стукота разболтанного железа, но скорость держим. Переехали через мост. Пригородный лес. Город остался за спиной.
…Тут надо сказать несколько слов о проблемах набора учащихся на следующий учебный год, – самая острая и неспокойная задача директора училища Николая Ильича Кривопалова, человека крепкой русской закалки в традициях исторической педагогики того самого Макаренко. Сам Николай Ильич, из подранков войны, безотцовщина, воспитанник ремеслухи, поэтому ему хорошо были известны все тонкости и нюансы поведения своих подопечных, как учеников, так и сотрудников.
В том учебном заведении, где мне предстояло работать, без жёстких и неординарных мер к ученикам не подступиться. У них свой порог доступности. Без крутого общения с первых же минут знакомства, они могут перетереть тебя в муку. У преподователей на них не было ни малейших мер воздействия, кроме, как угроза применения физической силы или само применение, что я и наблюдал в первый же день у директора в кабинете и хорошо уяснил для себя местную педагогику.
В училище набирался ещё тот контингент. Мягкость, уговоры и проба убеждений воспринимались здесь, как слабость со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Кое-как рекрутированные в учебные группы рабочих непрестижных профессий: каменщики, штукатуры, моляры, плотники, бетонщики, ну и, конечно, монтажники, уважали, правда, не только силу, но и авторитет самих мастеров производственного обучения. В чём я неоднократно убеждался позже.
Набор, только на автомехаников был всегда полный, а на остальные специальности поставлялись рекруты из детских домов и сельской местности, где кроме скотника и дояра на работу не устроиться.
Трактористов и механизаторов представляли демобилизованные армейцы, а подростки, едва осилившие несколько классов, и не умеющие правильно написать свою фамилию, пополняли в стране многочисленные строительные учебные заведения.
Азы профессии давали мастера «…потому я в училище мастер, а не просто учитель труда», как то прочитал я в методичке одного такого педагога.
На ближайшее время наша с Палычем задача была наиболее трудна и ответственна: набор учеников сродни поступлению урожая в закрома родины. Цыплят по осени считают.
Палыч с заговорщицким видом, наклонившись ко мне, инструктировал о своих методах изъятия заявлений и справок со школы о неполном среднем образовании. Документы ждут, как манны небесной в училище. От этого зависят ставки и оклады сотрудников всех профилей и должностей. Чем больше мы привезём бумаг, тем почётнее будем выглядеть на очередном педсовете.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: