Запах металла, мокрых спецовок, запах вот этой самой кипящей жидкости, пробудили во мне сладостные чувства ушедшей молодости, отвязной и лихой монтажной удали парня рабочей окраины. Вот и сам я уже среди этих людей сижу в ожидании преющего под самодельным кипятильником чефира, густого и такого терпкого, что язык вяжет узлом. Ах, молодость, молодость!
Ничего более банального и грустного не скажешь…
– Бригадир где? – не здороваясь, спрашивает мой провожающий.
– Где бригадир? Где? – шутовски заюлил в ногах у Гришанина маленький человечек, лысенький, со сморщенным лицом стареющего скопца.
– Чего орёшь, Жаля? – из-за железного шкафа с инструментом, там, где сушилась рабочая одежда над электрическим «козлом» увитым красным огненным шнуром распрямился крепкий мужик с обожженным и обветренным лицом, какое обычно бывает у рыбаков и охотников. – А, начальство прибыло! – спокойно подошёл он к нам, протягивая руку Гришанину, потом мне. Пожатие его было болезненным, словно в ладонь вцепились большие пассатижи. – А это видать наш прораб? – отпустив руку, показал он на меня.
– На одного рАба, два прораба! – кто-то без удовольствия произнёс за столом.
– Принимай, Поляпа, пейдагога! – коверкая слово, довольно хмыкнул мой провожающий, передавая меня бригадиру. – Почему не работаем? Где Чекаля? Я ему электроды привёз. Финские! – уточнил Гришанин. Пусть кто-нибудь разгрузит багажник! – Было видно, что здесь у Михаила Николаевича сложились с монтажниками полуприятельские отношения.
– Митара, – обратился Поляпа-бригадир к одному монтажнику, который уже дул в свою просмоленную, в чёрных подтёках кружку, – кончай чефирить! Иди машину разгрузи!
Позже я привык, что на участке почти у каждого монтажника была своя кличка, по причине краткости и шаговой доступности. «Митара» – в переводе на обыденный язык – Гитара, человек с музыкальным прошлым, бывший металлист-рокер, «Жаля» – жалкий, убогий, «Поляпа» – белорус польского происхождения, «Чекаля» – от слова «ЧК», отставной милиционер, выгнанный с органов за драку со старшим по званию. И так далее…
Да и к начальству клички прилипали, однова и навсегда. Вот и Гришанина здесь называли – «Наливайко». Кличка хорошая, в самую точку. Наливай и пей! В чём я тут же убедился.
Дверь широко распахнулась, и в теплушку ввалился некто в подшлемнике и брезентовой робе. Конечно, это был тот самый сварщик Чекаля. ЧК. Не обращая никакого внимания на меня и начальника участка, Чекаля спокойно выпростал из карманов две бутылки водки и с таким усердием поставил их на стол, что звякнула посуда.
– Во-та! На весёлое дело сходил!
Я был неприятно удивлён тем, с какой наглостью действовал Чекаля, но ещё больше удивился, когда Гришанин, вместо того, чтобы остановить наглеца, спокойно сказал:
– Ты, как Макар Нагульнов в «Поднятой целине» Шолохова, только нагана не хватает.
– А у меня гранаты! – широким жестом показал Чекаля на бутылки. – Противотанковые!
Вот уже забулькало по стаканам. Вот уже по столу прошло весёлое оживление. Вот уже два стакана в руках Поляпы протянуты нам. Один тут же оказался в моей руке.
– Новенький прораб не заложит? – указал Поляпа глазами на меня.
– А, закладывать некому! – Стряхнув невидимых тараканов с руки, ловко подхватил щербленный стакан мой начальник. – Большой бугор в яме. Он, как приватизировал нашу шарашку, так вторую неделю не просыхает, – лагерная привычка! Вор в законе, это, – как маршал. Вот и пьёт за победу!
– За нашу победу! – Поляпа налил третий стакан.
– За нашу победу Ельцин в Кремле коньяком подмывается после встречи с Клинтоном. Тот после Моники совсем неразборчивый стал. Всех иметь хочет! – Гришанин, кинув в рот содержимое стакана, протянул его в чьи-то нетерпеливые руки.
Я от изумления так и остался стоять столбом со своим стаканом, не зная, что делать? Показать себя непьющим? Не поверят. Ещё смеяться будут. Выпить? Выпил бы, да ведь на работе я…
– Пей, прораб! С почином тебя! – Поляпа прислонил стакан к моему. – А-то – не приживёшься!
Гришанин самодовольно взглянул на меня. Мол, – не боись! смотри, как у нас, монтажников, новеньких встречают! Пей, чего ты! Со мной можно.
Зная убойную силу рабочей коллективной насмешки, я, подражая своему начальнику, резко опрокинул в себя стакан.
Мне показалось, что весь стол облегчённо выдохнул: – Ухх… Задвигались, заворочались, заговорили все разом, перекидываясь короткими матерками:
– Наш человек, гребит, разгребит! Монтажник! Нам, что водка, что пулемёт, лишь бы с ног сшибало!
– Васильч, – пододвинул мне самодельный железный стул Поляпа, – ты не думай, что мы здесь алкоголики? Бригадир уже знал, как меня зовут. – Вчера получка была. Первая за полгода. Расплюев (того, кто купил «Монтажку» носил ласковую, любовную фамилию – Расцелуев) распорядился долги выплатить. Лучше вор в законе, чем коммуняки! У воров, хоть, понятие есть. (Ещё не знал, не знал Поляпа-бригадир, чем обернётся жизнь «по понятиям» для всей страны! Не знал и я, шумно голосовавший за предателей русского народа!)
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: