Начальник. А у меня стрельбы!

– Я ему уж год говорю – некоторые следователи от твоей безотказности совершенно обленились и сели на шею ножки свесив. И как горох об стену. А тут пошел права качать.

– Понятно, видимо ты не так объяснял, мне вот десяти минут хватило перевернуть человеку мировоззрение, чай будешь?

Вернулся злорадно улыбающийся Слава.

– Как прошло? – поинтересовался Андрей, «купая» чайный пакетик в видавшем виды бокале.

– Феерично! – Слава деловито потер ладошки. – Видели бы вы какое у товарища подполковника стало лицо, когда он осознал, что именно ему и именно сегодня идти к «Рыжему». Ух, аж настроение улучшилось. А мне чай налили?

– Поздно, дружище, десять минут девятого, пора вооружаться, – ответил Василий, отставляя полупустую кружку.

Андрей, достав из сейфа кобуру вознамерился надеть ее на ремень брюк, но Василий его остановил:

– Не советую, оружие следует носить на виду.

– В смысле, – опешил Андрей, – поверх дубленки?!

– Да.

– Бред!

– Ну как знаешь, – пожал плечами Василия, – я тебя предупредил.

Минут через двадцать Андрей пытался разглядеть себя в ущербном, висящем на стене зеркальце. На свободной дубленке затянуть портупейный ремень, чтобы не сваливался, удалось лишь в районе груди, отчего кобура оказалась едва ли не под мышкой.

– Клоунада, – проворчал он себе под нос, но так как коллеги выглядели не лучше, смирился.

Наконец по коридорам отделения разнесся зычной голос капитана Цаплина – командира спецназа:

– Отдел! Построение в западном крыле!

Так как кабинет Андрея находился в указанном крыле, на месте построения их троица оказалась первой и Андрей получил возможность убедиться, что коллеги его не разыграли. Личный состав пестрел аляповатыми пуховиками, куртками и разномастными шапками. Единственное, что всех объединяло – перекосившиеся под тяжестью оружия ремни, затянутые в самых немыслимых местах туловища.

«Это не отдел, – подумал Андрей, – а партизанский отряд какой-то».

Из двенадцати человек в форме было лишь четверо: трое спецназовцев и начальник следствия подполковник Смирнов.

Отдел, долго толкаясь и тихо переругиваясь, выстраивался в одну шеренгу, разбираясь по подразделениям, наконец, построились.

Цаплин, терпеливо ожидавший перед строем, подтянулся и неожиданно заорал так, что зазвенело в ушах:

– Отдел! Равняйсь! Смирно!…

«Да что ж ты так орешь?», – подумал, поморщившись, Андрей, но тут поймал взгляд Цаплина, брошенный на дверь начальника, все понял – выслуживается.

Цаплин же продолжал вопить:

– По порядку номеров, слева направо, рассчитайсь!

Первым в шеренге стоял Смирнов который вместо ожидаемого «первый» раздраженно произнес:

– Виктор, ты до одиннадцати считать разучился? Хорош комедию ломать.

Цаплин побледнел и явно растерялся. Спорить с подполковником не хотелось, но и ссориться с начальником хотелось еще меньше. Неизвестно чем бы это закончилось, как ситуацию спас молодой спецназовец, имени которого Андрей еще не запомнил. Неожиданно для всех он гаркнул, что было сил:

– Одиннадцатый! Расчет окончен!

В этот самый момент дверь кабинета начальника широко распахнулось и вышел Он. Чтобы о нем не говорили, полковник был видным мужчиной. Рослый, широкоплечий и даже небольшой животик, появившиеся на пенсии, не вводил в заблуждение, кто победит в рукопашном поединке – достаточно было одного взгляда на круглое жесткое лицо с перебитым носом и несколькими побледневшими шрамами.

Форма на полковнике сидела как влитая. Общую картину не портили даже одетая не по сезону фуражка и специальные перчатки с обрезанными пальцами и накладками на костяшках массивных кулаков.

Полковник остановился, чуть не дойдя до середины строя, и в то же мгновение Цаплин проорав:

– Отдел, равняйсь, смирно! Равнение на середину! – строевым направился к начальнику для доклада.

Подобное Андрея уже не удивляло, терзала мысль сколько вообще этот цирк продлится, торчать в дубленке в хорошо прогретом помещении становилось некомфортно.

Наконец, уяснив сколько человек в строю, кто и по какой причине отсутствует, начальник повернулся к строю:

– Здравствуйте, товарищи!

«Мне это снится» – мелькнуло в голове Андрея, пока выдрессированные еще срочной службой голосовые связки воспроизводили ответное приветствие. Стекла гудели…

– Вольно, – скомандовал полковник.

– Вольно! – продублировал Цаплин и попытался встать во главе своего подразделения, но так как места ему не оставили шеренга колыхнулась и, ломаясь, пришла в движение.

За всем этим нестроевым бардаком полковник следил, задумчиво склонив голову к левому погону. Когда все устаканилось, полковник приступил к личному осмотру подчиненных.

«Одиннадцатому» велел подтянуть ремень, следующему поправить шапку, третьему объявил устный выговор за отсутствие одной пуговицы на бушлате. К Цаплину замечаний не последовало и тот засиял как начищенный самовар и даже запыхтел от удовольствия.

За ним в строю стоял Слава. Его красный пуховик, перетянутый пополам портупейным ремнем делал его похожим на матрешку.

«А вот что он ему велит поправить?» – гадал Андрей, ощупывая плечом кобуру с пистолетом, не сползла ли?

Однако события стали развиваться непредсказуемо.

– Представьтесь.

– Капитан Белый.

– Почему не по форме?

– Не обеспечен вещевым довольствием, товарищ полковник.

– Понятно, – шаг к Василию, – представьтесь.

– Майор Шареев.