По ту сторону (сборник)

– А что! Это мысль! – Директор несколько оживился. – Но надо же что-то предпринимать! У тебя-то есть на этот счет мысли?

Витька рассказал про осколок, прибавив к этому свои соображения насчет причины телепортации одного только Мякиша. Директор согласился с этими доводами, но засомневался в практичности такой догадки.

– Получается, что, если у Мякишева и Приходько нет такого осколка, то теоретически можно было бы предположить, что они тоже могли бы переместиться через зеркало, то есть телепортироваться обратно? Но тогда почему во время вспышки не произошло перемещение Приходько – назад, в наш мир?

– Потому что, вероятно, двери открыты только в одну сторону! В данном случае от нас – туда. Ведь говорила же Галина Алексеевна, что в нашем мире люди только исчезали, но никто еще не возвратился!

– Так-то оно так… Но, быть может, они не возвращались потому, что никто им в этом не помогал, поскольку не был свидетелем самого процесса? Изнутри, так сказать… Понимаешь, Витя? Люди видели только сам факт исчезновения, но никто не присутствовал при самом механизме телепортации, в отличие от тебя. Давай-ка проанализируем еще раз! Значит, сам процесс перемещения начался после того, как ваши глаза с той и с этой стороны встретились… Так? Что было потом?

– Потом мы, одновременно с военруком и Мякишем, заорали, затем была вспышка и… все, я отключился.

– Вот! Ключевое слово – ОДНОВРЕМЕННО! Понимаешь? Надо попробовать еще раз устроить сеанс одновременной связи. Если бы вы могли одновременно с двух сторон опять посмотреть в зеркало, то – чем черт не шутит – может быть, они бы снова к нам переместились, а? Что скажешь, Стрельников?

– Здорово, Василий Иваныч! Но как их предупредить? Ведь это же невозможно! Да и как они узнают о наших планах? Хотя, я тут прихватил тетрадку военрука… Личный дневник, так сказать. Так вот, из нее я узнал про него, что он, вообще-то, большой педант в смысле режима дня. Понимаете, у него вся жизнь расписана по часам. Он все на свете делает по плану и в строго определенное время. Привычка такая, со спортивного детства.

– И что это нам дает? – Директор озадаченно смотрел на Стрельникова и не узнавал его! Куда подевалась ленивая вальяжность и пофигизм? Сейчас перед ним был вполне взрослый и, главное, благоразумный и сообразительный молодой человек. А он-то всегда считал Стрельникова пропащим!

– Ну, как вы не понимаете, Василий Иваныч! Я засек время, когда все произошло – ровно в десять. Значит, вполне можно предположить, что завтра военрук опять будет бриться в это же время!

– Ну, брат, это притянуто за уши! Ты посмотри там, в этой тетрадке, во сколько боевой офицер по утрам бреется? Часов в семь или в восемь? Он же здесь не на службе. Вот он себе и позволил побриться попозже. И не факт, что завтра он повторит этот процесс точно в то же самое время. Да и вряд ли это вообще – самое подходящее время для бритья. Впрочем, других предположений у нас все равно нет. Так что, надо попробовать! Действуй! И еще. Насчет его бабушки. Скажи ей, что Саша сегодня заночует у тебя. А завтра будет видно. Лады?

– Хорошо, Василий Иваныч. Я пошел, до свидания.

Витька, немного приободренный предстоящей попыткой повторения «сеанса связи», как выразился Василий Иванович, побрел домой. Путь его проходил мимо дома Мякиша, и он стал обдумывать, как будет выкручиваться в разговоре с его бабушкой, чтобы та не заподозрила ничего раньше времени. Он даже придумал версию, по которой Витька по просьбе внука предупредит ее, что Сашка останется у него ночевать. А сам внучок не позвонил, потому что сидит сейчас в Витькином туалете, куда ему срочно приспичило. Они довольно часто ночевали друг у друга и раньше, и особых подозрений это не должно было вызвать.

Подойдя к дому Мякиша, он увидел у его подъезда неотложку. Двое санитаров в это время выносили носилки, на которых лежала какая-то женщина. Некое смутное чувство вдруг охватило Витьку. Он подошел поближе. Так и есть! Это была Сашкина бабушка. Не случайно ему показалось издалека, что он узнал ее красный в белый горох домашний халат. Именно этот халат был подарен внуком на ее день рождения пару месяцев назад! Тем более что они вместе – по просьбе Мякиша – и выбирали его в соседнем универмаге. Вот так-так! И Витька спросил у одного из санитаров, что случилось со старушкой, не забыв при этом представиться ее соседом, живущим на одной с ней лестничной клетке.

– Похоже, инсульт! – молвил хмурый санитар. – Хорошо, что она в это время была не одна, а то могло бы гораздо хуже кончиться. Нас вызвала ее соседка, которая в тот момент находилась у нее дома. Старушке просто невероятно повезло!

Витька вздохнул и про себя подумал: «Да уж, повезло, ничего не скажешь! Но, во всяком случае, это, хотя бы, избавит ее от волнений еще и по поводу своего внука».

Глава 6

Учительница русского языка и литературы Вера Ивановна, сидя за столом у себя дома, готовилась к проверке сочинений, написанных накануне девятиклассниками. Она любила эти вечерние часы, когда можно было расслабиться в тишине после шумного суетного дня в школе. Она вообще любила свою профессию. Еще бы! Как не любить то, что с детства занимало ее сознание на протяжении всей жизни. Литература была ее богом! Все, что касалось ее любимого предмета, было священным! Она и в пединститут пошла, твердо зная, что только литература – ее будущее, ее призвание. Она всегда хотела заниматься только этим! А, уже работая в школе, поняла и другое: учить детей своему предмету – это тоже большая для нее радость.

Ученики тоже, как ей справедливо казалось, по большей своей части отвечали взаимностью. Они любили этот предмет, и она не без гордости могла сказать себе, что это – ее заслуга! Все-таки она – счастливый человек! Даже сейчас ее дочь, войдя в комнату и увидев огромную стопку тетрадей, разложенных для проверки, в который раз ужаснулась. А ей нравится! Вера Ивановна достала первую тетрадь и прочитала на титульном листе: Мякишев Александр, 9 «Б».

Саша Мякишев, добродушный увалень, как всегда сдал свое сочинение самым последним в классе. И, хотя по ее предмету он не числился в отстающих, но его природная медлительность делала свое дело. Мякишев был, что называется, середнячком в плане оценок. Ему всегда не хватало чуть-чуть для того, чтобы она, его учительница, могла со спокойной душой поставить ему твердую четверку А ведь он далеко не глупый мальчик, начитанный. Интересно, чем он порадует ее сегодня?

Вера Ивановна открыла тетрадь и принялась читать, крутя в руке красный карандаш. Мякишев владел материалом вполне сносно. Чувствовалось, что он прочитал «Собачье сердце». Но, чем дальше она читала, тем больше ее брови поднимались от удивления. Саша, начав писать по литературной теме, довольно быстро сбился на вольную, дав своим мыслям совершенно иной ход. Описывая Шарикова, он совершенно правильно оценил его, как олицетворение рабской, по своей сути, людей, волею судьбы пришедших к власти.

«…Только на месте угодливости и покорности начальству у них появляется столь же холуйская жестокость к зависимым от них людям. Власть шариковы получили раньше, чем, хотя бы, основы культуры и образования..»

Как здорово он написал! Только за одну эту фразу ему можно было уже поставить «пять». Но дальше Мякишев, словно забыв об основной теме, продолжал:

«…Булгаков на свой страх и риск экспериментировал над живым существом, превратив против его воли из собаки в человека. Это, конечно, фантастика! Но как было бы здорово, если бы нашелся такой вот профессор Преображенский, который своим фантастическим экспериментом мог бы перенести человека по его желанию, например, в прошлое. Чтобы он, этот человек, изменил бы там некоторые события, предотвратил бы беду. Что-нибудь типа машины времени. P-раз, и ты уже там, где тебе необходимо быть – в том месте и в то время.

Я бы сам с удовольствием поучаствовал в таком эксперименте вместо Шарикова. Я бы попросил этого профессора, чтобы он перенес меня на семь лет назад на конец июня, когда мы всей нашей семьей отдыхали на море. Тогда я бы ни за что не позволил своим родителям поехать на ту проклятую прогулку по горному серпантину. И они остались бы живы, не упали бы в пропасть из-за отказавших вдруг тормозов, и мы бы сейчас жили все вместе: я, мои родители и бабушка, которая не отпустила меня тогда с ними на эту прогулку…»

Вера Ивановна знала про эту семейную трагедию семьи Мякишевых. Тогда Саша только-только закончил первый класс. Они, учителя, узнали обо всем только в сентябре. К сожалению. Каково же пришлось маленькому мальчику без поддержки взрослых в тот момент! Прошло семь лет, а душевная травма у него осталась до сих пор. Бедный мальчик! Учительница, вздохнув, вывела под сочинением Саши Мякишева большую красную пятерку – быть может, единственную за все время.

Когда Алексей с Сашком, – как теперь он называл своего товарища по несчастью, подошли к школе, уроки были в самом разгаре. Внешне школа, как и его общежитие, ничем не отличалась от той, из другой жизни. Разве что палисадник сбоку от входа был более ухожен – цветов побольше, да и огорожен он был теперь невысоким пластиковым декоративным заборчиком ярко-зеленого цвета.

– Ну, вот, говорил я тебе, что в этом мире все гораздо красивее! – сказал Алексей хмурому Сашке. – Выше нос, дружище!

Алексей бодрился, в то время как у него самого на душе скребли кошки. Ведь он и сам не знал, что они увидят здесь. Он опасался отнюдь не за себя. Кто его самого здесь знает в этом городе, кроме директора? Никто! А Сашок проучился здесь восемь лет, вернее – там. А, впрочем, чего загадывать, будет видно! Они зашли в школу. Охранника на посту не было, как не было и самого поста!

«Интересный факт!» – отметил про себя Алексей и посмотрел на своего спутника. Тот, казалось, ничего не заметил, поглощенный собственными мыслями. Лицо у него было сосредоточено, губы плотно сжаты.

– А пойдем-ка к кабинету директора, а? – Алексей тронул Сашка за плечо. Тот даже вздрогнул от неожиданности. Да, видать, не просто ему сейчас!

– Да-да, – рассеянно произнес Сашок, – конечно, пойдемте.

Они поднялись на второй этаж и подошли к кабинету. Сашок вдруг остановился.

– Алексей Алексеич, а можно, я с вами туда не пойду? Вы идите один, а я вас здесь подожду. Вдруг он меня не узнает? Вдруг я уже здесь не учусь!

На Сашку было жалко смотреть. Алексей прекрасно понимал его состояние. Неокрепшая психика девятиклассника, попавшего в чужой мир и, возможно, потерявшего всех, кто ему дорог, была, судя по его состоянию, на грани срыва.

– Конечно-конечно, ты прав! Подожди меня здесь. Я скоро. Только никуда не уходи. Слышишь, Сашок? Все будет хорошо. Я с тобой!

Алексей, по привычке одернув одежду, решительно постучал в дверь.

– Войдите! – Услышал он знакомый директорский голос.

Алексей вошел в кабинет и огляделся. Внешне он мало отличался от прежнего. Разве что стены были выкрашены, как видно, не так давно, да и мебель была поновее, что ли… Или это ему показалось?

– Чем могу? – Василий Иванович удивленно поглядел на вошедшего мужика, с виду молодого и сильного, с царапинами на лице.

Алексей такого никак не ожидал! Директор явно не узнавал его.

– Василий Иванович! Это же я – Приходько, новый военрук!

Но сам Алексей уже понял, что все это бесполезно.

– Простите, молодой человек, но вы что-то путаете! У нас есть военрук. И второй нам, как вы понимаете, не нужен. Постойте, мы с вами разве знакомы? Откуда вы знаете мое имя? И вообще, как вы сюда попали? Он нажал на селектор и, не дожидаясь ответа, спокойно проговорил: – Вера! Почему вы пропускаете посторонних? Вера, вы меня слышите?

– Там вашей секретарши не было… Не волнуйтесь, я не грабитель! Вот мои документы, а вот направление из управления образования.

Директор непонимающе разглядывал бумаги.

– Ничего не понимаю! Я не давал никаких разнарядок на будущий год. Просто не успел еще! Это какая-то ошибка. Мне действительно нужен учитель, но химии, а не военрук! Наша учительница уходит в декрет… Вечно они там все напутают! Вы извините, молодой человек.. – Он взглянул в документы. – Алексей Алексеевич, что я вас так встретил. Но и вы тоже хороши! Нет, чтобы сразу представиться. А то сразу: я – новый военрук! Да вы присаживайтесь. А химию вы случайно не преподаете? Жаль, жаль, а то бы мы с вами сработались, я это чувствую!

– И вы меня извините, Василий Иванович. Они действительно что-то напутали. А имя ваше мне в окружном управлении образования сказали. Это я так просто пошутить решил насчет того, что мы с вами знакомы. Да, видно, не удачно! Ладно, еще раз извините, пойду опять туда, пусть перепишут направление… Всего доброго. Рад был знакомству! – Он пожал руку директору и вышел за дверь.

В это время прозвенел звонок, и школа наполнилась гулом голосов, топотом ног и криками уборщицы, гоняющей малышню.

«Вот такие вот пироги с котятами!» – подумал Алексей. Самые худшие его опасения начали сбываться. В этой школе он уже чужой, еще не успев стать своим!