Застынет на весу
Обмякший парашют,
Удары, голоса,
Антонио побег…
И с мачты паруса —
Как простыни и снег,
Повалятся, точь в точь
Как снег на сад и дом,
В двенадцатую ночь
Мы все тут оживём.
Данное свыше
Вот вам от ведущего в замок отмычка:
Мы просто привыкли. Всё – только привычка —
К дыханию, зрению, речи и слуху,
Привыкли к рождению звать повитуху,
К рассвету привыкли во имя заката,
К тому, что за всё полагается плата —
За шелест прибоя и грохот вагонных,
За шёпот любимых, счастливых и сонных,
За улицу, смытую ливнем по окнам…
К тому, что и эта наука не в прок нам,
Не в прок и спасение грешным и страстным,
К земному вращенью телами причастным,
К весеннему, грозному – собственным ростом,
Не внемля ни граю ворон над погостом,
Ни строгим рецептам своей медицины,
Ни лазерной точке последней причины…
Но верим хождению Бога по водам,
Всем городом, всем человеческим родом,
И воду Спаситель в вино превращает
И новый за ночью рассвет обещает.
Во плоти
Солнце в рукаве пальто…
Поцелуи на полу…
Мы пока себе никто,
Путешествуем в углу.
Начинаем чудеса,
Как положено, вдвоём.
Тает зимняя роса
На каракуле твоём,
И румяная щека —
Прижимаю к ней свою —
Подморожена слегка,
Слаще яблока в Раю.
Юный, до смерти любя,
Приворовываю взор
И мерцание себя
Вижу в зелени озёр.
И бессмертная в глазах
Отражается душа,