Грабитель с детским зонтиком

«Лишь бы всё вынюхать», – пролетела недовольная мысль в голове Агаджанова. – Заканчивайте! – мрачно бросил он мастерам.

Немного спустя, милицейская машина отъехала.

– Подозрительно всё это… – милиционер обратился к коллеге, сидячему за рулём. – Что-то они утаивают.

– Вернёмся?

– Да! Разворачивай машину, сейчас всё выясним.

15. Дом Феликса, Ленинакан, утро, 16 мая

Николай, проснувшись, потянулся и подумал: «Жив-здоров, сыт, кров над головой есть. О чём ещё думать?»

Маша металась по дому, словно бабочка в закрытой банке: собирала сумку мужа.

– Так, носки есть… Брюки есть… – перечисляла она и провожала взглядом вещи, отправляющиеся на дно спортивной сумки.

Девочки в этот день в школу не пошли. Остались провожать папу. На какое-то мгновение Маша загрустила, заплакала – трудно было отпускать любимого мужа далеко и немного страшно оставаться одной с детьми.

– Маш, ты чего? – Феликс увидел слёзы на глазах жены.

– Расставание – всегда печаль, – с грустью пролепетала Маша.

«И на кой я согласился ехать с ним в Москву?» – подумал Феликс. – «Поздно отказываться, а жаль. Ни за что бы не оставил её, маленькую и хрупкую мою девочку…»

Радио болтало без умолку, но голоса и смех дочек перебивали его. Эти неугомонные, шумные и озорные малышки разбавляли грусть родителей, наполняли дом жизнью и счастьем.

– Пап, смотри, какие у нас цыганочки! – радовались девочки, держа в руках красивейших куколок.

– Нанэ цоха, нанэ гад, мэ кинэл мангэ ё дад… – в комнате появился Николай, напевая песню из фильма «Табор уходит в небо». – Машка, – Николай увидел на полу сумку, – не собирай Феликса, мы полетим без вещей.

– Как это? – вскрикнула Маша. – Я вам ещё еды в дорогу положу, и сейчас перед выездом покушаете. Не полетите же голодными.

Николай не стал спорить и спустя несколько минут уже сидел за обеденным столом.

– Ты чего не ешь, братик? – поинтересовался у Феликса.

– Неохота… – признался тот, крутя вилку в пальцах. – Нет настроения…

У калитки долго прощался с женой и доченьками.

– Я отойду, – сухо бросил Николай и закурил: он не любил, не понимал прощания, женских слёз, грусти и объятий. Его никогда и никто не провожал, не встречал – в бесконечной свободе Николая всё же было что-то, что заставляло его ёжиться.

– Удачно вам добраться, – неустанно приговаривала Маша. – Пусть всё сложится хорошо. Хоть бы не обманули.

– Всё будет хорошо, я же не один. Ну чего ты хнычешь?

– Волнуюсь. Это же Москва.

– Мы не пропадём, Маш. Я скоро вернусь, обещаю! Не хандри!

– Ну всё, идите.

Феликс ещё раз поцеловал жену и вышел за калитку.

– Индеец! Как поедем – на коне или на автобусе?

– На автобусе, – вяло произнёс Феликс.

Они пошли в сторону остановки. Автобус до аэропорта должен был прийти с минуты на минуту. Едкий дым и копоть от машин душили. Николай, засунув руки в карманы, насвистывал песню. Думал о том, как он, хорошо одетый, зайдёт в самый дорогой ресторан – в «Прагу» или «Арбат», закажет там фирменное блюдо и непременно салат «Пражский». А потом в «Арагви» выпьет в компании брата вкусного и крепкого грузинского вина.

16. Дом Гаспара, Ереван, полдень, 16 мая

В дверях дома цеховика толпились его бестолковые помощники.

– Шеф, мы это… Не нашли, короче, Колю.

– И почему я этому даже не удивляюсь? – с нотой какого-то безразличия произнёс Гаспар. – Вы никогда и ничего как следует сделать не можете.

– Шеф, это реально первый раз, когда случилась лажа, правда. Сам знаешь, мы были у него на хате – хозяйка квартиры сказала, что он не появлялся пару дней. Мы пасли его возле дома и на лестнице – голяк.

– Как будто сквозь землю провалился! – шепеляво подтвердил Мульт.

– Хочешь, я и тебя зарою? – Гаспар злобно заглянул в глаза болтливого недоумка. – Вот ты и будешь сидеть и пасти Колюню – если узнаю, что прозевал его, – отправлю на съедение рыбам. Ты, – Гаспар обратился к Пончу. – Останешься. Есть дело к тебе.

Понч согласно качнул головой.

– Чего притащились ко мне? Идите снова на квартиру и ждите, пока не появится. Как войдёт в подъезд – быстро за ним, скрутите и тащите сюда.

– А если будет брыкаться? – спросил Гампр.

– Проведите хорошую разъяснительную беседу, – улыбнувшись своей страшной улыбкой, проговорил Гаспар. – Пусть знает, что он очень меня расстроил.

– А Гаспара расстраивать нельзя, – подытожил Понч.

– Постараемся сделать всё в лучшем виде, – произнесли толстолобы и вышли из дома.

Бестолочи и разгильдяи, работающие на Гаспара, сели в машину и завели мотор. «Почему в любимчиках всегда ходит Понч?» – подумалось Гампру, и он хмыкнул.

– Что? – спросил Мульт.

– Знаешь, что меня бесит? Что такого делает Гаспару Понч, что он всегда ходит в любимчиках?

– В тебе что, ревность заиграла? – засмеялся Мульт.

– Меня часто тревожит один и тот же вопрос, Мульт, – задумчиво сказал Гампр.

– И какой же?