под небеса пролит.
А он с соседнего куста
творит и мост и небеса,
и горизонт творит.
И лучше глаз не открывать,
себе свободу даровать,
услышать эха вертикаль.
И снова необъятна даль
и первозданна нагота
шоссе, кустов, моста.
Каникулы
Духовитый настой венских стульев и пыльных гардин,
Он тебя заведет в лабиринт полустертых отметин,
Запустеньем наполнен наследства грибной габардин
непошитых пальто, не распетых в два голоса сплетен.
Поманит заоконная даль конопатою бойкой жарой,
Дразнит плеск у моста и песок на открытой странице.
Жми по центру, Санёк, захлебнись беззаботной игрой.
Твой доверчивый август в зените все длится, и длится.
«Со дна бокала пузырьки…»
Со дна бокала пузырьки
стремятся вверх по росту
или, точнее, по величине.
Вот крупные, зажав свои мирки,
всплывают на поверхность и с погоста
ее оказываются вовне.
А мелкие несут свой хмель в виски,
сливаются под черепной коростой
и образуют пустоту во мне.
Так двух пустот тиски
удерживают в равновесьи тело – остов,
их обе разделяющий вполне.
меланхолическая импровизация
вчера был вторник представляешь да
а сегодня уже среда
и от вторника ни следа
а во вторник очередь заказать туда
лишь во вторник, где трубки и провода
а сегодня уже среда
не придет твоя очередь никогда
разве только очередь в никуда
«Износил свое тело до дыр…»
Износил свое тело до дыр,
а душа молода и глупа.
Господи, где у тебя эликсир,
старящий душу твоего раба?
«Ты поздно родился, комарик…»
Ты поздно родился, комарик,
Уж август подходит к концу
И дождь по стеклу барабанит,
По крыльям тебе, не жильцу.
Влетай в приоткрытую створку
И в пасмурной кухне кружи.
Здесь пахнет не кровью, а хлоркой,
Попробуй продли свою жизнь.
Ни пищи тебе, ни боренья,
Мы оба, как небо, бледны,
Пьяны ожиданием тленья,
В посредники посвящены.
Здесь царствуют морока звуки,
Не слышен сородичей рой.
Влетай и целуй мои руки,
Поскребыш, уродец, изгой.
Метафизика парка
1
В одну из оловянных пауз
парк, не зачав еще ни листьев, ни травы,
креня стакан своим сквозным запястьем,
льет в губы гуммигутовый закат,
истолковав присутствие как завязь
столоверченья с перечнем напастей
из памяти изъятых под заклад.
Весь – угол рта, синюшные подглазья —
парк, видно, счел меня своим врагом,
поскольку отдал мне глотать свой ужин.
Нет смысла уклоняться от соблазна
пустить к миндалинам колючий ком
издержек прошлого, когда и так простужен.
Но призрак трапезы есть каверза ума,
путь прихоти которого уродлив,
ведь давность умещается в стакан,
не изменившись ни на кегль сама.
Парк – просто торопливый иероглиф