За порогом Победы

– подписавшие ее правительства «исполнены решимости в духе международной солидарности проследить за тем, чтобы виновные и ответственные, какова бы ни была их национальность, были разысканы, переданы в руки правосудия и судимы и чтобы вынесенные приговоры были приведены в исполнение».[23 - «Правда», 15.I.1942. Советско-французские отношения во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Документы и материалы. М., 1959. С. 463–464.]

Небезынтересно отметить, что правительства девяти стран, подписавших декларацию, обратились в конце июля 1942 года, в частности, к Ватикану с призывом сделать еще одно серьезное предупреждение виновникам злодеяний. Однако обращение девяти стран к Ватикану так и не нашло отклика со стороны папы Пия XII, хотя США и Англия провели определенный зондаж с целью добиться публичного выступления папы с осуждением фашистских зверств. В ответ Пий XII лицемерно заявил, что любые конкретные указания относительно зверств нацистов могут лишь ухудшить дело![24 - Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers. 1942, vol. III, p. 772.] Между прочим, такую политику Ватикан вел до конца войны, после чего попросту отпустил все грехи нацистов. Главный католик, не приведи Господь, если не того хуже!

СССР же твердо стоял на принципе неотвратимости сурового наказания нацистских преступников. В Заявлении Советского правительства от 14 октября 1942 года выражалась готовность поддержать практические мероприятия союзных правительств по наказанию военных преступников и указывалось на необходимость оказывать взаимное содействие в розыске, выдаче, предании суду и суровому наказанию гитлеровцев и их пособников, виновных в организации, поощрении или совершении преступлений на оккупированных территориях. В тексте Заявления, в частности, подчеркивалось: «Всему человечеству уже известны имена и кровавые злодеяния главарей преступной гитлеровской клики – Гитлера, Геринга, Гесса, Геббельса, Гиммлера, Риббентропа, Розенберга и других организаторов немецких зверств из числа руководителей фашистской Германии. Советское правительство считает необходимым безотлагательное предание суду специального международного трибунала и наказание по всей строгости уголовного закона любого из главарей фашистской Германии, оказавшихся уже в процессе войны в руках властей государств, борющихся против гитлеровской Германии». И вот после этого Заявления Советского правительства Великобритания и США показали себя во всей, так сказать, западно-демократической красе.

Советское предложение о создании международного трибунала для суда над главными военными преступниками было встречено в штыки правительствами США и Великобритании. К примеру, послу Великобритании в СССР «для его личной информации» была направлена специальная депеша по этому вопросу. В ней говорилось: «…Имеются серьезные возражения… против создания специального международного суда по делу главных военных преступников и что Гесс – не подходящая фигура для этой цели, поскольку он находился в Англии с 10 мая 1941 г., в то время как наиболее злостные преступления, включая и все те, что были совершены в России, были совершены позднее»[25 - Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers. 1942, vol. I, p. 62–63.]. Ишь, как англосаксы забеспокоились! А причина была в следующем. Правительство Великобритании создало специальный комитет при военном кабинете по вопросу о военных преступлениях. В его состав вошли: лорд-канцлер Д. Саймон,[26 - В прошлом именно тот самый британский министр иностранных дел, который еще в 1935 г. обещал Гитлеру «зеленый свет» его экспансии на Восток.] министр иностранных дел А. Иден, член британского военного кабинета сэр Стаффорд Криппс (бывший посол в СССР), постоянный заместитель министра иностранных дел А. Кадоган, генеральный прокурор Д. Самервел, королевский адвокат Д. М. Файф и другие ответственные лица. По предложению английского правительства участие в работе комитета принимал и американский посол в Лондоне Д. Вайнант. 29 июля 1942 года комитет представил рекомендации, в которых говорилось: «Предложение о каком-либо международном суде для наказания военных преступников должно быть решительно отклонено. Уже достаточно хорошо выявились необязательность и нежелательность создания нового юридического органа для суда над военными преступниками. Комиссия должна быть органом по собиранию фактов и составлению периодических докладов правительствам Объединенных Наций и Сражающейся Франции…»[27 - Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers. 1942, vol. I, p. 48–50.]Вот как!

Вопрос о предании главных военных преступников суду специального международного трибунала обсуждался 5 ноября 1942 года английским послом А. Кларком Керром в длительной беседе с И. В. Сталиным. Посол заверил главу Советского правительства, что пребывание Гесса в Англии не будет использовано правительством Великобритании для заключения сепаратного мира с Германией, и пытался доказать нецелесообразность предания главных немецких преступников суду международного трибунала. А. Керр сообщал, что «хотя Сталин был удовлетворен этими заверениями, тем не менее, он не отказался ни в коей мере от своей идеи, что лидеры стран оси, виновные в военных преступлениях, должны быть судимы международным трибуналом».[28 - Ibid., p. 65.] 24 ноября этот вопрос обсуждался английским послом с наркомом иностранных дел СССР. В. М. Молотов согласился с А. Керром, что для учреждения такого трибунала необходимо и сотрудничество Соединенных Штатов, однако это не исключало предварительного обсуждения вопроса между правительствами СССР и Англии с целью достижения взаимопонимания. В. М. Молотов отнесся резко отрицательно к предложению посла наказать главных военных преступников после окончания войны не в соответствии с приговором международного трибунала, а в результате совместного политического решения.[29 - Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers. 1942, vol. III. р. 65.]

Постоянный заместитель министра иностранных дел Великобритании А. Кадоган в декабре 1942 года вручил послу СССР И. М. Майскому памятную записку, посвященную вопросу о наказании военных преступников. Английское правительство, гласила она, придерживается точки зрения, что наказание вражеских лидеров должно быть решено как политический вопрос совместно всеми Объединенными Нациями в конце войны, в то время как преступники не столь значительные должны быть судимы в местных судах заинтересованных стран.[30 - Woodward L. British Foreign Policy in the Second World War, vol. II. London, 1971, p. 280.]

Правительство США было полностью информировано о вышеупомянутых беседах и разделяло точку зрения Форин Офис.[31 - Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers. 1942, vol. I, p. 62–65.] Вместе с тем оно, видимо, опасалось выступать официально против предложения Советского правительства относительно создания международного трибунала. Заместитель государственного секретаря США С. Уэллес, комментируя на пресс-конференции заявление Советского правительства от 14 октября, выразил удовлетворение по поводу того, что Соединенные Штаты и Советский Союз сходятся относительно принципа, предусматривающего предание суду лиц, ответственных за страшные зверства. Он заявил, что, вероятно, все заинтересованные страны пожелают в ближайшее время принять участие в консультации по вопросу о процедуре и организации подобного рода судебных процессов.[32 - Международные документы Великой Отечественной войны. Вып. II (1942 г.). М., 1943. С. 145.]

Вопрос о наказании нацистских военных преступников постоянно находился в поле зрения Советского правительства. В докладе Сталина 6 ноября 1942 года определялись основы политики СССР по отношению к Германии. Подчеркивалось, что советский народ не ставит перед собой задачу уничтожения Германии, но преследует цель ликвидации фашистского государства и его вдохновителей, уничтожения гитлеровской армии, разрушения ненавистного «нового порядка в Европе» и наказания его инициаторов. «Пусть знают эти палачи, что им не уйти от ответственности за свои преступления и не миновать карающей руки замученных народов»,[33 - Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. Т. 1. М., 1946. С. 82.] – отмечалось в докладе. Таким образом, задача справедливого и сурового наказания фашистских главарей стала важным элементом всей политики Советского Союза.

Англосаксонские же «союзнички» по антигитлеровской коалиции в это же время пытались навязать иную политику. К примеру, в ходе переговоров Ф. Рузвельта с министром иностранных дел Великобритании А. Иденом в Вашингтоне в марте 1943 года был затронут и вопрос о наказании главных военных преступников. Государственный секретарь США К. Хэлл выразил надежду, что союзники смогут найти способ избежать длительных судебных процессов над фашистскими главарями после войны, что те, кто будет захвачен, должны быть тотчас же без шума расстреляны[34 - Шервуд Р. Рузвельт и Гопкинс. Глазами очевидца. Т. II. М., 1958. С. 385.]. Это заявление не встретило возражения ни со стороны Ф. Рузвельта, ни со стороны А. Идена. Вот это уже чисто западная «демократия»: нацистские мавры свое дело сделали и могут быть без шума расстреляны! Ну вот как тут не выругаться в адрес этих хреновых «демократов»?!

Продолжая свою принципиальную политику, Советское правительство в ноте от 11 мая 1943 года довело до сведения всех народов мира новые факты и документы о неслыханных злодеяниях, чинимых нацистами над угнанными в Германию советскими мирными гражданами, и заявило о неминуемом возмездии за эти преступления.[35 - Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. Т. 1. М., 1946. С. 359–380.]

12 октября 1943 года У. Черчилль направил Ф. Д. Рузвельту и И. В. Сталину письма, в которых предлагал принять декларацию, предусматривающую возвращение гитлеровских палачей на места их преступления и суд над ними в соответствии с законами тех стран, против которых совершались эти преступления. Однако в предложенном английским премьер-министром проекте ничего не говорилось о наказании главных военных преступников, чьи преступления не связаны с определенным географическим местом. Напротив, указывалось, что декларация к ним не относится. Поэтому весьма важной была поправка, предложенная Советским правительством 25 октября 1943 года. Поправка предусматривала, что главные военные преступники «будут наказаны совместным решением правительств союзников».[36 - Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Т. I. М., 1957. С. 395–396.] Эта формулировка еще не предопределяла форму наказания – в результате суда или политического решения союзников, – поскольку у правительств трех великих держав не было к этому времени согласованного мнения по данному вопросу. Однако она временно заполняла правовой вакуум, который явно хотел сохранить Черчилль. И вовсе не случайно. По свидетельству Г. Трумэна, Черчилль вновь пытался убедить Сталина попросту расстрелять главных военных преступников без суда.[37 - Memoirs by Harry S. Truman. Vol. I. Year of Decisions. New York, 1955, p. 284.] Но ведь и США не отставали. Государственный секретарь США К. Хэлл впоследствии писал о своей позиции на Московской конференции министров иностранных дел стран антигитлеровской коалиции: «Если бы я выбирал путь, я бы предал Гитлера, Муссолини, Тодзио и их основных соратников военно-полевому суду. И на рассвете следующего дня произошел бы исторический инцидент»[38 - Ibidem.]. И только под давлением Советского правительства, настаивавшего на судебном процессе[39 - Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. Т. 1. М., 1946. С. 418–419.], была подписана «Декларация об ответственности гитлеровцев…». Проще говоря, у «союзничков» в голове постоянно вертелась мысль о каких-то гангстерских разборках – расстрелять без суда и следствия там, где поймают нацистских преступников, и баста! И все концы в воду!

Но Советский Союз не только добивался четкого формулирования принципов ответственности и наказания военных преступников, но и первым стал принимать практические меры для выполнения своих торжественных обязательств. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 ноября 1942 года была образована Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР.[40 - Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. Т. 1. М., 1946. С. 322–326.] Указ предусматривал, что в задачу Чрезвычайной государственной комиссии входит полный учет злодейских преступлений нацистов и причиненного ими ущерба советским гражданам и социалистическому государству, установление личности немецко-фашистских преступников с целью предания их суду и суровому наказанию; объединение и согласование уже проводимой советскими государственными органами работы в этой области. Комиссии предоставлялось право поручать надлежащим органам производить расследования, опрашивать потерпевших, собирать свидетельские показания и иные документальные данные, относящиеся к преступным действиям оккупантов и их сообщников. Председателем комиссии был назначен секретарь ВЦСПС Н. М. Шверник, ее членами – А. А. Жданов, писатель А. Н. Толстой, академики Е. В. Тарле, Н. Н. Бурденко, Б. Е. Веденеев, И. П. Трайнин, летчица В. С. Гризодубова, митрополит Киевский и Галицкий Николай.

16 марта 1943 года было утверждено положение о Чрезвычайной государственной комиссии, где сообщалось, что ЧГК собирает документальные данные, проверяет их и по мере необходимости публикует материалы о нацистских преступлениях и материальном ущербе, что она издает распоряжения и инструкции по вопросам, входящим в компетенцию комиссии. Указывалось, что в необходимых случаях ЧГК будет иметь своих уполномоченных в союзных республиках, которые будут подчиняться непосредственно ей. Предусматривалось, что к составлению актов должны привлекаться представители советских, хозяйственных, профсоюзных, кооперативных и других общественных организаций, рабочие, колхозники и служащие. Для ведения дел Чрезвычайной государственной комиссии создавался секретариат в составе:

а) ответственный секретарь;[41 - На 1-м заседании комиссии 15 марта 1943 г. ответственным секретарем был назначен П. И. Богоявленский.]

б) отдел по учету злодеяний, совершенных немецкими оккупантами и их сообщниками против граждан Советского Союза;

в) отдел по учету ущерба, причиненного колхозам и совхозам;

г) отдел по учету ущерба, причиненного промышленности, транспорту, связи и коммунальному хозяйству;

д) отдел по учету ущерба, причиненного кооперативным, профсоюзным и другим общественным организациям;

е) отдел по учету ущерба, причиненного культурным, научным и лечебным учреждениям, зданиям, оборудованию и утвари религиозных культов;

ж) отдел по учету ущерба, причиненного советским гражданам;

з) инспекторский отдел;

и) архив комиссии.[42 - РГАСПИ. Ф. 7021 (Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию немецко-фашистских злодеяний). Оп. 116, ед. хр. 1а, л. 14–16.]

3 апреля 1943 года был утвержден штат комиссии в количестве 116 человек и смета в сумме 2 млн 669 тыс. рублей.

В соответствии с положением от 16 марта 1943 года в республиках и областях также были созданы местные комиссии по расследованию преступлений немецко-фашистских захватчиков, которые действовали в тесном сотрудничестве и под руководством Чрезвычайной государственной комиссии.[43 - Там же, л. 13. В состав этих комиссий входили: первый секретарь ЦК Компартии союзной республики (крайкома, обкома), председатель или заместитель председателя совнаркома (крайисполкома, облисполкома), начальник управления НКВД и представители общественности.] К началу 1944 года действовало 19 областных и республиканских комиссий.[44 - Там же, ед. хр. 326, л. 85–89.]

Чрезвычайная государственная комиссия сразу же приступила к работе и собрала массу доказательств преступлений фашистских захватчиков. В работе по составлению актов о преступлениях гитлеровцев и установлению ущерба, причиненного захватчиками, приняло участие свыше 7 млн человек – рабочих, колхозников, инженеров, техников, деятелей науки, культуры, священнослужителей и др.[45 - Сборник сообщений Чрезвычайной государственной комиссии о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков. М., 1946. С. 430.] Акты составлялись в соответствии с подробно разработанными Чрезвычайной государственной комиссией инструкциями о порядке установления и расследования злодеяний немецко-фашистских захватчиков и по установлению размеров ущерба. Чрезвычайная государственная комиссия рассмотрела и изучила 54 тыс. актов и свыше 250 тыс. протоколов опросов свидетелей и заявлений о злодеяниях фашистов. По данным этих документов, только на территории Советского Союза фашистские палачи убили и замучили во время оккупации миллионы мирных советских граждан и военнопленных. Комиссия рассмотрела около 4 млн актов об ущербе, причиненном немецко-фашистскими захватчиками, который составлял 679 млрд рублей (лишь прямой ущерб). На основании материалов расследований Чрезвычайная государственная комиссия составила список руководителей и непосредственных исполнителей преступлений немецких захватчиков, а также лиц, эксплуатировавших советских людей.

Опираясь на многочисленные акты, документы, вещественные доказательства, Чрезвычайная государственная комиссия опубликовала за время своей работы 27 сообщений о злодеяниях гитлеровцев, совершенных ими на территории СССР и Польши. Эти сообщения и опубликованные комиссией два тома документов еще раз показали всему миру звериное лицо фашизма, представлявшего смертельную опасность для всего человечества.[46 - РГАСПИ. Ф. 7021, оп. 116, ед. хр. 1а, л. 22.] Акты и сообщения Чрезвычайной государственной комиссии стали одним из важнейших доказательств обвинения в Нюрнберге. Сотрудник комиссии С. Т. Кузьмин был включен в состав советской делегации на процессе.

Собранные ЧГК материалы уже в 1943 году позволили провести судебные процессы над военными преступниками в Харькове и Краснодаре.[47 - Судебный процесс о зверствах немецко-фашистских захватчиков на территории гор. Харькова и Харьковской области: в период их временной оккупации. М., 1943; Судебный процесс по делу о зверствах немецко-фашистских захватчиков и их пособников на территории гор. Краснодара и Краснодарского края в период их временной оккупации. М., 1943.] А в 1945–1946 годах и в других городах – Киеве, Минске, Риге, Ленинграде, Смоленске, Брянске, Великих Луках и др. При этом особо следует отметить роль судебного процесса в Харькове как первого юридического прецедента наказания нацистских военных преступников. Этот процесс являл собой реализацию деклараций союзников о наказании военных преступников и придавал необратимый характер правительственным заявлениям. В то же время харьковский процесс оказал своего рода давление на правительства союзников, делая невозможным отказ от проведения подобных процессов. Именно здесь впервые со всей определенностью было заявлено, что ссылка на приказ начальника не освобождает от ответственности за совершение военных преступлений.

Небезынтересно отметить, что посол США в СССР А. Гарриман в донесении госдепартаменту подчеркивал, что «процесс не оставляет сомнения в намерении советских властей привлечь к ответственности германское правительство и верховное командование за преступления и зверства, совершенные их именем и по их приказу». Он сообщал также, что американские корреспонденты, присутствовавшие на харьковском процессе, были убеждены в виновности обвиняемых, обоснованности предъявленных обвинений и отмечали строгое соблюдение судом юридических норм.[48 - Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers. 1943, vol. III, p. 851–852.] Посол рекомендовал использовать этот случай для проведения широкой кампании протестов против военных преступников.

Однако ни госдепартамент, ни военное министерство не только не сочли нужным поддержать это предложение, но даже выразили серьезную озабоченность.[49 - Ibidem, p. 850, 852. Ibidem, 1944, vol. IV, p. 1198–1211.] Вопрос рассматривался Лондонским политическим военно-координационным комитетом, который решил, что следует в любом случае избегать повторения процессов, «на которых бы делались заявления, что они входят или выходят за рамки Московской декларации».[50 - Ibidem, 1944, vol. IV, p. 1202.] Правящие круги Англии и США опасались, как бы их не заподозрили в причастности к осуществлению практических мер по наказанию военных преступников, проводимых Советским правительством. Хуже того. На Западе стали раздувать миф о том, что-де в СССР якобы проводится политика массовых казней, в связи с чем стали выражать деланые «беспокойства» и «опасения».[51 - Creel G. War Criminals and Punishment. New York, 1944, p. 152, 154. Sh. Glueck. War Criminals. Their Prosecution and Punishment. New York, 1944, p. 80.]

Правительства Англии и США по-прежнему не торопились, например, с организацией Комиссии Объединенных Наций по военным преступлениям, о создании которой было объявлено еще в октябре 1942 года.[52 - Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers. 1943, vol. I, p. 402–422.] Такая политика западных держав вызвала серьезную критику и давление со стороны прогрессивных сил. Поняв, что далее уже просто нелепо уклоняться от решения вопроса о наказании нацистских преступников, 20 октября 1943 года на встрече представителей союзных стран и доминионов, состоявшейся в Лондоне, была учреждена Комиссия Объединенных Наций по военным преступлениям. Однако ее первое заседание состоялось только 18 января 1944 года.[53 - В мае 1944 г. в Чунцине (Китай) была создана подкомиссия для расследования военных преступлений на Дальнем Востоке и в бассейне Тихого океана. History of the United Nations War Crimes Commission and the Development of the Law of War. London, 1948, p. 129–131.] В состав Комиссии Объединенных Наций по военным преступлениям вошли представители 17 стран. Советский Союз участия в работе комиссии не принимал, так как его Чрезвычайная государственная комиссия успешно выполняла те же задачи, что и Комиссия Объединенных Наций.

В задачу Комиссии Объединенных Наций входили сбор и изучение доказательств военных преступлений и сообщение о них союзным правительствам, а также разработка рекомендаций по процедуре наказания военных преступников. В компетенцию комиссии не входило непосредственное расследование военных преступлений на местах. Все материалы она получала от национальных органов. Комиссия лишь определяла, достаточно ли имеется доказательств виновности того или иного лица для включения его в список военных преступников. Комиссия не имела полномочий возбуждать уголовные дела против преступников или судить их. Все это относилось к компетенции национальных органов. Для выполнения своих функций комиссия создала три основных комитета: комитет по фактам и доказательствам (для составления списка военных преступников и собирания документальных доказательств), комитет по санкциям (для разработки мер по обеспечению расследования, ареста, суда и наказания лиц, виновных или ответственных за военные преступления) и юридический комитет (для консультаций комиссии и заинтересованных правительств по юридическим вопросам). Кроме того, были созданы комитет по финансам, исследовательский и издательский комитеты.[54 - Guide of the Record of the United Nations War Crimes Commission. London 1943–1948. New York, 1951, p. 1–2. Председателем комиссии был избран представитель Англии сэр С. Херст – член постоянной палаты Международного суда в Гааге. Председателем комитета по фактам и доказательствам – представитель Бельгии генерал М. де Боэр. Председателем комитета по санкциям – представитель США Г. Пелл, бывший посол в Лиссабоне и Будапеште. Председателем юридического комитета – представитель Польши С. Глазер.] Но основная работа комиссии в ходе ее деятельности сосредоточилась в комитете по фактам и доказательствам. Английское предложение создать параллельно с комиссией и независимо от нее технический комитет для разработки принципов наказания военных преступников вызвало энергичное сопротивление.

Однако очень быстро западная политика двойных стандартов, за которой явственно проглядывалось откровенное нежелание участвовать в наказании нацистских преступников, вошла в открытую конфронтацию с деятельностью этой комиссии. Дело в том, что, получая в процессе работы многочисленные сообщения из разных стран о зловещих преступлениях оккупантов, комиссия встала перед необходимостью расширения рамок своей деятельности. Но правящие круги США и Англии стали оказывать давление на Комиссию Объединенных Наций по военным преступлениям, препятствуя активизации ее деятельности и тормозя всю ее работу. Так в мае 1944 года, по инициативе американского представителя Г. К. Пелла, комиссия единогласно решила обратиться в Форин Офис с предложением распространить компетенцию комиссии на преследование за преступления, совершенные фашистами против своих сограждан по национальным, религиозным или политическим мотивам. При этом имелось в виду, что правительство Великобритании выступит в качестве инициатора дискуссии по данному вопросу среди правительств Объединенных Наций. Как вы думаете, каков же был ответ? Отрицательный ответ министра иностранных дел Англии А. Идена пришел лишь через пять месяцев. Нов сентябре 1944 года и вновь единогласно комиссия приняла решение рекомендовать создание трибунала Объединенных Наций для суда и наказания главных военных преступников[55 - Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers. 1944, vol. I, p. 1353–1354, 1361.]. Председатель комиссии сэр С. Херст, выступая в прениях, отрицательно отозвался об этом проекте, но голосовать против него не решился. На этот раз Идену для отрицательного ответа потребовалось три месяца. В октябре 1944 года комиссия ходатайствовала перед Форин Офис о созыве межсоюзнической конференции по проблеме наказания военных преступников, но и это предложение успеха не имело.[56 - Jerome V. J. What of the War Criminals // Political Affairs. 1945, Feb., vol. 24, № 2, p. 136–137.]

Раздраженное активностью комиссии и желая укрыться от справедливой критики за спиной США, английское правительство сделало хитрый шаг. В памятной записке английского посла в Вашингтоне от 26 декабря 1944 года говорилось следующее: «Некоторые члены комиссии, видимо, придерживаются точки зрения, что рекомендации комиссии игнорируются правительством его Величества, и, очевидно, пришли к заключению, что правительство его Величества не желает преследовать военных преступников слишком уж усердно… Было бы весьма желательно, если бы правительство его Величества было в состоянии заявить, что… правительство США разделяет его точку зрения»[57 - Foreign Relations of the United States. Diplomatic Papers. 1944, vol. I, p. 1406–1407.]. Госдепартамент США также игнорировал рекомендации комиссии и даже не отвечал на ее запросы.[58 - Ibidem, p. 1341, 1397–1398. The Conferences at Malta and Yalta, 1945, Washington, 1955, p. 437. Morse A. D. While Six Million Died. A Chronicle of American Apathy. New York, 1968, p. 375–381.]

Дальше обструкционистская политика США и Великобритании потекла в русле юридической казуистики, чем западные «демократии» всегда славились. К примеру, когда на комиссии было выдвинуто предложение об обвинении лидеров стран «оси» в подготовке и развязывании Второй мировой войны и квалификации этих деяний как тягчайшего преступления, то большинство членов комиссии под давлением своих правительств высказалось не только против такого предложения. Они заявили, что-де в настоящее время агрессивную войну можно рассматривать лишь как грубое нарушение элементарных принципов международного права, но не как международное преступление!? И в дальнейшем неоднократные попытки узаконить эту юридическую мысль приводили к тому, что под давлением правительств США и Англии развязывание и ведение агрессивной войны не признавалось тягчайшим военным преступлением.

Еще весной 1944 года ответственные чиновники Форин Офис в ходе переговоров с заместителем государственного секретаря Э. Стеттиниусом признавали, что в стране существует «меньшинство на крайне правом фланге, которое рассматривает большевизм как подлинную угрозу Европе и отстаивает необходимость сильной Германии после войны».[59 - Поздеева Л. В. Англо-американские отношения в годы Второй мировой войны 1941–1945 гг. М., 1969, с. 30. Исраэлян В. Л. Антигитлеровская коалиция. 1941–1945. М. 1964, с. 532.] Не решаясь выступать открыто за сотрудничество с фашистскими режимами, именно эти силы выдвигали всякого рода аргументы с целью предотвращения суда над немецкими военными преступниками и облегчения их участи. Они всячески старались доказать, что не существует юридического основания для суда над немецкими военными преступниками, вплоть до того, что была выдвинута идея территориальной юрисдикции, в соответствии с которой граждан стран «оси» могут судить лишь их собственные суды. Противники наказания военных преступников выдвигали много других аргументов, из которых наиболее распространенными были следующие:

1. События международной политики не могут быть предметом юридических решений, а поскольку война – средство политики, то к уголовной ответственности за ее развязывание привлекать нельзя.

2. Принципы nollum crimen sine lege[60 - Nollum crimen sine lege – нет преступления без закона.] и ex post facto,[61 - Ex post facto – издание закона после совершения преступления.] то есть что в 1939 году агрессивная война не считалась еще международным преступлением, и, следовательно, привлечение к уголовной ответственности тех, кто развязал Вторую мировую войну, было бы нарушением этих основных принципов права.

3. Доктрина государственного акта, в соответствии с которой все действия, предпринятые от имени государства, не подлежат суду третьего государства, доктрина, исходящая из признания абсолютного суверенитета государства, не связанного никакими нормами международного права.

4. Принцип иммунитета глав государств, в соответствии с которым глава государства мог быть осужден лишь национальным судом.

5. Преступное действие, совершенное в соответствии с приказом начальника, не может рассматриваться как преступление.

В результате получался замкнутый круг – глав государств судить нельзя, у них иммунитет, правительство и военное командование действовали от имени государства – следовательно, неподсудны, а все остальные преступники действовали в соответствии с приказами и также не отвечали за свои действия.

На Западе не только отрицали юридическую правомерность наказания военных преступников, но договаривались даже до того, что немецкие фашисты не несут и моральную ответственность за свои чудовищные преступления. Так, в английском журнале «Раунд тейбл» (судя по всему, журнал принадлежал британской масонской ложе «Круглый стол») была опубликована статья (без подписи), в которой утверждалось, что немецкие руководители, развязавшие войну в 1939 году, не несут за это моральной ответственности, так как в то время якобы не существовало решительного осуждения войны. В статье не признавалась моральная ответственность и тех, кто совершал преступления, действуя в соответствии с приказом начальника. Наказание фашистских преступников в целях предотвращения подобных преступлений в будущем авторы не считали морально оправданным. В статье утверждалось, что фашистским главарям и даже сотрудникам гестапо будет трудно, если не невозможно, предъявить юридические обвинения, так как они «не являются преступниками ни с точки зрения международного, ни с точки зрения государственного права».[62 - War Crimes. Moral, Political and Legal Problems. Round Table. A Quarterly Review of the Political of the British Commonwealth, 1944, March, № 134, p. 121–129.]

Особенно старалось католическое духовенство и католическая печать Англии, озабоченные проблемой создания «дружественной Германии», оплота антикоммунизма, требовали «милосердия» к фашистским преступникам, взывали к «всепрощению». Католические епископы Англии, Уэльса и Шотландии в своем заявлении от 22 февраля 1945 года писали, что «карающий мир принес бы вред нациям-победительницам»[63 - Шейнман М. М. Ватикан во второй мировой войне. М., 1951. С. 320.]. Архиепископ Кентерберийский не только призывал к прощению врагов, но и выражал «опасение», что страны-жертвы будут применять суды Линча по отношению к поверженным противникам.[64 - Creel G. War Criminals and Punishment. New York, 1944, p. 152, 159.]

Сравните позицию католического духовенства и Русской православной церкви. За наказание военных преступников выступали и представители православной церкви. Поместный собор Русской православной церкви, избравший Патриарха Московского и всея Руси, обратился 2 февраля 1945 года к христианам всего мира с призывом бороться за суровое и справедливое наказание гитлеровских преступников. Этот призыв был поддержан и представителями всех православных автокефальных церквей, присутствовавшими на соборе. Они осудили попытки тех, особенно Ватикана, кто в своих выступлениях стремился оградить фашистскую Германию от ответственности за совершенные ею преступления и взывал к милосердию по отношению к гитлеровским преступникам.[65 - «Известия», 6 февр. 1945.]

Некоторые американские и английские политики и юристы предлагали предоставить наказание военных преступников самим немцам, чтобы не вызывать в них «враждебных чувств к союзникам».[66 - Anderson С. A. Utility of Proposed Trial and Punishment of Enemy Leaders. The American Political Science Review, 1943, Dec, vol. XXXVII, № 6, p. 1099. Current History, 1944, March, vol. 6, № 31, p. 304–310. Young G. War Criminals // Contemporary Review, 1942, Aug., p. 77.] Более того. Стали предприниматься попытки прямого выведения нацистских преступников даже из-под угрозы наказания. Так, была предпринята попытка исключить из круга военных преступников всех квислинговцев и лиц, виновных в массовом истреблении своих сограждан по расовым, политическим и религиозным мотивам.[67 - Война и рабочий класс. 1944, № 19. С. 16–17.] Хуже того, дело докатилось до того, что руководство комиссии стало отказываться от внесения в этот список самого Гитлера. Отвечая на вопрос, включен ли Гитлер в список военных преступников, председатель комиссии сказал: «Я вынужден отказаться отвечать на вопросы об отдельных военных преступниках».[68 - Трайнин А. Н. Защита мира и борьба с преступлениями против человечества. М., 1956. С. 251.] И даже когда его уволили с этого поста, председатель комиссии все равно утверждал следующее: «Несомненно, Гитлер – военный преступник. Я не вижу другого решения вопроса. Тем не менее, комиссия, действуя в соответствии с директивами, не включила нацистских лидеров в число нескольких сот военных преступников, против которых после года работы уже было подготовлено обвинение»[69 - The New Republic, 1945, Feb. 19, vol. 112, p. 260.]. Вот так англосаксы пытались спасти от сурового, но исключительно справедливого возмездия своих подопечных – главарей нацистского режима Германии!

Вплоть до конца 1944 года правительства США и особенно Англии весьма неохотно шли на практические действия по подготовке суда и наказания военных преступников. Раньше это пытались объяснить тем, что союзники по-разному относились к войне. Для Советского Союза его противником была не просто Германия, но прежде всего германский фашизм, наиболее реакционная, шовинистическая форма империализма. Для правящих кругов Запада это была борьба за сохранение своей государственности, за устранение Германии и Японии как империалистических конкурентов и восстановление там старых порядков, свободных от «крайностей фашизма». Все это, конечно, имело место быть. Однако в действительности все было гораздо проще.

Прежде всего и, во-первых, следует твердо помнить, что германский национал-социализм и его фюрер Адольф Гитлер – прямое порождение открытой и особенно тайной политики Великобритании и США. Более того. Это прямое порождение Версальского договора 1919 г., которым якобы завершилась Первая мировая война. Хуже того. Адольф Гитлер и германский национал-социализм злоумышленно были приведены к власти в Германии именно же стараниями США и особенно Великобритании. Приведены к власти именно с той целью, чтобы они развязали войну против СССР ради его уничтожения во имя реализации идеи установления англосаксонского господства во всем мире, чего Гитлеру, естественно, не сообщали.

Во-вторых, перед нападением на СССР Великобритания гарантировала Гитлеру безнаказанность однофронтового разбоя на Востоке вплоть до 1944 года. И именно соблюдению этой договоренности были посвящены все действия правительства Великобритании, вплоть до того, что Черчилль нередко шел наперекор политике Рузвельта, который не во всех деталях знал об этой подлой договоренности. Именно по этой причине Великобритания отчаянно боролась против открытия второго фронта в 1941–1943 годах, навязывая к тому же совершенно бессмысленныеего варианты. И лишь только тогда, когда на Западе наконец-то поняли, что СССР и без «союзничков» в пух и прах разгромит Третий рейх и станет единственным победителем и освободителем в этой войне, который единолично будет сурово, но в соответствии с международным правом карать нацистских преступников, правительства Великобритании и США скрепя зубами пошли и на открытие второго фронта и создание международного суда для нацистских преступников. Потому как поняли, что если Советский Союз осуществит это справедливое правосудие в одиночку, то не только десятикратно увеличит свой международный авторитет главного победителя и освободителя, но и на весь мир разоблачит всю грязную, но именно же англосаксонскую подноготную Второй мировой войны. И не надо думать, что это какой-то перебор со стороны автора. Не автор, а именно же сами англосаксы еще в 1945 году совершенно однозначно раскрыли все свои карты, причем именно так, как автор их и описал. У нас едва ли столь уж широко известно, что, прекрасно зная, что конкретно натворило против мира и человечества Объединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии в своем безумно преступном стремлении разжечь Вторую мировую бойню и повернуть ее на Восток, самым последним – в мае 1945 года – из правительств государств антигитлеровской коалиции согласившееся на проведение международного суда над нацизмом и нацистскими военными преступниками. Правительство Их Британских Величеств самым первым выдвинуло жесткое требование о резких ограничениях на свободу слова для подсудимых Нюрнбергского трибунала! Знаете, чего оно больше всего опасалось?! «Обвинений против политики Великобритании вне зависимости от того, по какому разделу Обвинительного акта они возникают»![70 - Цит. по: Ланщиков А. Череда окаянных дней. М., 1998, с. 150.]Но особенно британская сторона опасалась обвинений в адрес «так называемого британского империализма XIX в. и начала ХХ в.». Так оно и говорилось в английском меморандуме от 9 ноября 1945 года![71 - Там же, с. 152.]

Но ладно бы только британское правительство так засуетилось. А то ведь куда рак с клешней, туда же и конь с копытом. Американский представитель на Нюрнбергском процессе Р. Джексон, не моргнув и глазом, заявил практически то же самое: «Я полагаю, что этот процесс, если на нем будут допущены дискуссии о политических и экономических причинах возникновения войны, может принести неисчислимый вред как Европе… так и Америке».[72 - Папен Ф. Вице-канцлер Третьего рейха. 1933–1947/ пер. с англ. М., 2005. С. 550.]

О каком же неисчислимом вреде Европе и Америке изволил говорить Джексон?! Ведь давно подмечено, что если по обе стороны Атлантики начинают говорить в унисон об одном и том же, то как минимум не спроста. А тут ведь не только в унисон, а чуть ли не дословное совпадение.