Между небом и гаражами

Событие

Все прошло как-то совершенно тихо. Без пафоса. Я-то думал, что мы Леху на каком-нибудь огромном астероиде доставим, а оказывается – нет. Он своим ходом полетел.

Долетел нормально и сразу же за дело: пошел сливаться с биоритмом планеты. И вот через 15 минут в привычном понимании Леха перестал существовать. Он превратился в единую планетарную душу. Во как! Не каждому такое дано, а ведь он еще и отпирался!

Чуть позже появились первые бактерии. Вот начальство тогда обрадовалось! А Главный пуще всех: целый день тыкал фигой в книжки советской России, приговаривая: «Шиш вам с маслом!»

На данный момент планета практически готова. Осталось только людей заселить. А старую – на реконструкцию. Вот только мы с названием еще не определились, но Главный думает именовать ее Смаэлира, что в переводе с нашего означает «Благоухание». И это справедливо, ведь говорят, что там не будет ни одного неприятного запаха. Что, мол, там очень много цветов. И что даже воздух там пахнет очень вкусно. Хотел бы я туда на отпуск сгонять! Но это мечты, еще столько дел…

Ну, вот, кажется, и все.

Увидимся!

Купаясь в рыжем небе

Обычно в сказках рассказываются истории о далеком прошлом. Мне же поведали о том, что произошло буквально вчера. И предупредили: история эта еще не раз повторится.

Пуще того, в то время, пока ты будешь слушать наш рассказ, всё, что описывается в нем, и сейчас происходит в реальной жизни сплошь и рядом.

Может быть, даже в твоем подъезде.

Если в вашем доме живет мальчуган двенадцати-тринадцати лет, то наверняка он узнает себя в этой истории.

Может быть, и вы не настолько стары, чтобы успеть забыть себя в этом возрасте, и помните, как нечто подобное происходило и в вашей жизни.

А если так, то было бы очень интересно: какой путь выбрали бы вы? Тот же, что и наш герой – мальчишка по имени Берд?

Берд родился и жил в королевстве, где люди стали настолько сильными, что перестали верить. Вера была признаком слабости. Зачем во что-то верить, когда все знаешь наверняка?

И тот, кто оберегал людей всю их жизнь – с пеленок до седых волос, но никогда не показывался на глаза, сильно заболел. Без веры тот, кого не видно, – умирает. Он таял. Но разве можно было уйти, оставив людей без присмотра, по-настоящему наедине с собой? Нет, тогда жди беды: крестьяне захотят стать вельможами, вельможи – королями, короли – богами.

«Что можно оставить вместо себя? То, что люди любят всем сердцем. То, на что любят смотреть, в чем никогда не разуверятся». Нескоро, но размышления все-таки привели его к ответу. «Камни! Вот что завораживает людей, вот что придает им силы! Вот что они любят всем сердцем – камни!» Казалось, это верное решение. «Их отчетливо видно, они магически блестят, их можно потрогать, а значит, нельзя усомниться в том, что они есть. Вот они – перед тобой!»

И умирающий оставил людям Волшебный Камень, который должен был следить за порядком в государстве.

Он передал Камню все свои знания, всю мудрость и опыт, но наградить способностью чувствовать не смог. А ведь то, что мы чувствуем, тоже является знанием.

Камень отлично справлялся со своими обязанностями и совсем не уставал. Ради того, чтобы в Королевстве не было зависти, несправедливости и нужды, он обеспечил все семьи одинаковыми домами, одинаковым количеством скота, одинаковой заработной платой, одинаковым правом и одинаковой свободой. Ради их же счастья.

Но вернемся к нашему другу, парнишке по имени Берд. Природа наделила его великим даром – он мог покидать свое тело и вселяться в другие тела. Мгновение – и Берд уже не худенький мальчуган, а сочный зеленый подорожник, что растет на поляне и пьет росу!

Был Берд и дубом, и леопардом. Но больше всего мальчику нравилось быть беркутом. Парить в небесах и наблюдать за всем сверху. Мальчик так часто отпускал свою душу полетать по просторам, что она привыкла к свободе и больше уже не могла тесниться в узкой груди подростка. И, как это часто бывает, дар превратился в проклятье. Берд страдал: он не мог жить спокойно, ибо познал вольный вкус ветра. Он знал, как прекрасно парить в небесах, бросать тень на дворы. Почувствовав небо на ощупь, он не мог больше жить в грязи. Берд не раз пытался поговорить о своем даре с мамой.

– Мама, мы можем жить по-другому. То, что есть сейчас, – этого так мало! Мир такой большой! – говорил он маме и с жаром предавался рассказам о своих удивительных путешествиях в других телах. О том, как много он узнал, глядя на мир чужими глазами.

– Мама, я хочу научить этому людей. Я не хочу быть извозчиком, как мне поручил Камень.

– Нет! Что ты, сынок! Тогда тебя накажут и отправят в тюрьму! Разве ты хочешь в тюрьму?

– Но, мама, почему я должен слушаться Камня, если он даже не живой?

– Не говори так! Ты хочешь, чтобы нас всех за измену в тюрьму посадили? Камень очень умный, он знает, как лучше, он о нас заботится. Разве ты не видишь, какой он большой? Как ослепительно сияет? – мама отодвинула занавеску, чтобы огромный Камень, стоящий на пьедестале посередине площади, было хорошо видно:

– Ты видел?

– Да.

– И что? Хочешь сказать, его свет, способный заслонить само Солнце, не вселяет в тебя уверенность?

– Когда я окунь или крот, то нет.

– Опять всё шуточки да прибауточки… – мама даже не отвлекалась от чистки картофеля.

– Мама, я не шучу, – чуть не плача взывал Берд. – Это на самом деле. Камень не такой уж и хороший. Разве можно быть хорошим, заставляя меня делать то, чего я не хочу? Я не хочу быть извозчиком! Не хочу, не хочу, не хочу!

– Ты просто маленький еще! Подрастешь – поумнеешь, сынок. Не капризничай, лучше помоги мне картошку почистить. Я так устала: весь день помидоры окучивала!

Не передать словами, как было обидно маленькому Берду.

Никто, даже мама, не способна была понять и почувствовать его боль. А если не мама, то кто?

Берд убежал в свою комнату и уткнулся в подушку. Все проходит, все проходит – учили его взрослые.

Он колотил руками пух и кричал сам себе: «Ничего не проходит, не всё, становится только хуже! Меня никто не понимает. Я совсем один, как тот потерянный одинокий кит, которым мне однажды суждено было быть». Собратья не слышали его сигналов. Они были на частоте, недоступной остальным китам, и оттого несчастный с детства плавал в огромном океане один-одинешенек. «…И меня не слышат. Видимо, такое бывает не только с китами».

Слезы вымывали остатки надежды. «Лучше не будет: все слушаются только Камня, и меня также заставят. Или посадят в тюрьму. Никто не станет слушать меня, десятилетнего мальчика. И тем более никто не станет слушать себя».