Суперпрочность

– Нет телевизора, – ответила мама. Она заплакала, слёзы капали прямо в кастрюлю.

– Что ещё украли?

– Утюг, цепочку с крестиком и собачий поводок.

– Мама!

– Что «мама»? Мама жизнь прожила, тебя вырастила! Проживёшь жизнь, тогда будешь меня судить! – закричала мама и швырнула ложку в раковину.

– Не кричи, пожалуйста. Давай поговорим…

– О чём говорить? Всё уже сто раз говорено-переговорено!

Бель намочила сальное полотенце, протёрла им две табуретки, села, предложила:

– Садись.

Мама взяла табуретку и села у окна, спиной к дочери, поставив ноги на батарею.

– Послушай. Всё это добром не кончится. Который раз тебя дружки обчистили! Соседка мне звонила, я приезжала, но ты опять не открыла. Малышка выла на весь подъезд – с ней гулять надо, кормить её надо!

– Малышка меня понимает и любит, не то что ты. Я тебя рожала в жутких муках, двадцать часов, а у тебя ни капли благодарности!

– Ма-ма, услышь меня! Надо лечиться. Ле-чить-ся!

– Я здорова, зачем мне лечиться? Человек за жизнь должен свою цистерну выпить. Я ж для тебя стараюсь – свою уж выпила, теперь твою пью, чтоб тебе не досталось! Поймёшь когда-нибудь, пока маленькая ещё. Скоро допью и брошу, и нечего меня попрекать! – снова кричала мама, закрыв лицо руками.

– Ладно, всё, прекрати. Я поехала. Деньги оставляю на столе, – сказала Бель и пошла к выходу.

– Телевизор купишь? – спросила мама не оборачиваясь.

– Не сегодня, – ответила Бель и побежала вниз по лестнице.

На улице Белла обнаружила, что прихрамывает. Странно, может быть, ногу подвернула, когда бежала? Чтобы избавиться от нахлынувших дурных мыслей и обид, решила немного прогуляться по району, где выросла и где ей был знаком каждый куст. Как же много стало детских площадок! Раньше у них были одни качели на два дома, карусели, если повезёт, и песочница. Теперь чудо-городок в каждом дворе. Красивый, яркий, с паутинами, железяками-раскоряками, домиками, качелями на цепях, а вот горки все бестолковые. В её детстве горка была деревянная, прямая. Её зимой заливали и катались на кусках линолеума и досках. Улетали далеко! А с современной закрученной горки разве что на попе сползать. Скучные горки. Или настроение просто дурацкое. Бель наклонила ветку сирени, с наслаждением понюхала начинающую распускаться фиолетовую гроздь. Если бы и был на свете этот бог «Что-то есть», то за такие чудесные запахи ему стоило сказать «спасибо»! Из окна четвёртого этажа раздался визгливый женский голос: «Не ломай, паразитка такая! Чтоб руки у тебя отсохли! Гадина!», и в нескольких сантиметрах от Изабель о тротуар разбилась картофелина. Под обстрелом вести переговоры себе дороже, и Бель без объяснений ретировалась подальше от окон-бойниц на пустую детскую площадку к своему дому.

Завтра надо ехать к Владу – пора заканчивать с мнимой «болезнью спины», а то от апельсинового сока она скоро диатезом покроется. Только как это сделать? Как спрятать кукольные пальцы на романтической встрече? Бель села на качели и «нырнула» в интернет искать поблизости магазины нижнего белья, с эротичными носочками и чулочками. Из подъезда вышла мама, всё в том же грязном костюме, с драной тряпичной сумкой и Малышкой на верёвке вместо поводка. Не заметила дочери, ушла в другую сторону. «Надо срочно купить собачий поводок», – подумала Бель, записала в напоминания «чулки, поводок, телевизор, утюг, крупы, консервы». Из другого подъезда выбежала всклокоченная обладательница визгливого голоса в оранжевом халате и так же противно заорала: «Что, неймётся тебе? Сирень не сломала, так теперь до качелей добралась? Куда ты на детские качели своей жопищей взгромоздилась, корова?! Понаехали!» Связываться с такими кричалками себе дороже – прицепится, как репей в волосы, без потерь не оторвёшь. Белла, прихрамывая, поспешила к остановке, подальше от разбушевавшейся коренной жительницы.

Дома Бель первым делом сбросила кроссовки и проверила пальцы. Кукольной стала одна ступня полностью, поэтому она и хромала – ноги разные, неудобно идти. Ни боли, ни зуда, разве что покалывало, когда она с мамой говорила. Как же это с ней происходит? В разное время, в разных местах… Она было подумала, что от воды – в прошлый раз сильно ноги промочила и сразу много пальцев потеряла. Но сегодня только душ утром приняла. Надо попробовать обходиться без душа, проверить версию. Французские короли ведь как-то жили без умываний, всю жизнь ароматным маслом протирались!

Бель внимательно разглядывала свою новую ножку: слишком плавные линии, слишком гладкая пятка, как у манекена. Попробовала помассировать – без толку. Никаких ощущений. Она с наслаждением размяла вторую, её настоящую ступню. Какие же они разные! Кукольная вроде и у?же, и утончённее, но как раз от этого смотрится уродливо. Только бы Влад завтра под чулками не заметил!

16 мая

Программа воскресенья «вместе» была намечена заранее. Сначала они с Владом гуляют по недавно открытому парку, где новая плитка ещё не вздыбилась, а значит, по ней ещё можно ходить, не опасаясь переломать ноги, потом идут к нему домой, заказывают вкусной еды и проводят вечер тет-а-тет. Но Бель всё ещё прихрамывала, и они отправились в кино, чтобы «поберечь её спинку». Фильм смотрели дурацкий: очередные супергерои спасали человечество от очередного суперзлодея с демоническим смехом, задумавшего погубить планету. Тягомотина с шикарным 3D, которую не спасло даже участие актёров с мировыми именами. Героями картины, как положено, были представители разных рас и сексуальных ориентаций. Момент, где жена-гей провожает на битву с чудищем мужа-гея-супергероя со словами: «Ты должен сделать это ради нашего сына!», получился особенно неестественным и натянутым. Правила «представленности» превратили и без того высосанный из пальца сюжет в полный абсурд, а обилие выспренних слов и стремлений делало людей с мечами наперевес комичными. Многонациональная команда бессмертных идеальных швырялась зелёными энергетическими всполохами, взмывала в небеса со скоростью света, залечивала раны одним касанием руки, бесконечно друг друга предавала, бесконечно каялась, бесконечно мирилась и периодически улетала в далёкий космос поплакать. Изабель хмурилась, Влад же хохотал от души!

– Что тебя во всём этом так забавляет? – спросила Бель по дороге домой.

– Уровень идиотизма. Я думал, что у него есть какая-то граничная мерка, но, судя по развитию кинематографа, идиотизм безмерен! Мы живём в эпоху ига идиотизма!

– Меня это как раз беспокоит…

– А меня как раз радует! Система сама себя регулирует, и когда начинает зашкаливать, это верный признак того, что уровень идиотизма в природе скоро будет уравновешен. Спокон веков так устроено: идиоты бросаются из крайности в крайность, чтобы система смогла найти между этими крайностями свой баланс, – уверял Влад.

– Что-то в наших фильмах уже много лет уровень идиотизма не уравновешивается, – засомневалась Бель.

– Ну, ты сравнила! У нас – бюджет, его пилить положено. А у них окупать надо прокат, поэтому скоро им придётся снимать хорошие фильмы, иначе останутся в минусах.

– Везёт тебе! Ты умеешь в любом рыжем таракане разглядеть гнедого скакуна. Я так не умею.

– Так учись, Бельчонок! Пришпоривать тараканов – искусство всадника современности: оторви две средних лапки, вот тебе и лошадь! Ты словно пуп Земли, через который проходят меридианы, ответственные за всё зло мира. В нём слишком много дряни, вся в тебя не вместится! О себе беспокойся, а безумный мир оставь в покое.

– Я бы лучше научилась искусству этот фильм развидеть! По-моему, это была откровенная дорогостоящая дрянь!

– И в этом я с тобой совершенно согласен! Так что никаких противоречий. Сейчас наедимся вкуснятины, будем смотреть только друг другу в глаза, и всё это забудется. Полетим! – сказал Влад и обнял её.

Вечер был тёплый и по-весеннему душистый. Бель хотелось ещё погулять, но Влад всеми силами заманивал её поскорее домой. Соскучился. Она, как обычно, поддалась его уговорам. Романтики в этот вечер у неё было, пожалуй, с избытком. Кружевные чулки имели действие необычайной силы. Всё случилось, как в первый раз, как будто не было у них трёх лет знакомства, изрядно убавляющих пыл отношений. Бель забыла про всё: про кукольные пальцы, про маму, про старушек. Она была влюблена! Они были влюблены!

Домой Изабель вернулась почти к полуночи. По дороге, в такси, на неё напала розовая девичья тоска. Что если её «окукливание» продолжится? Отношения с Владом тогда будут невозможны! Они столько сделали, чтобы притереться друг к другу, каждый день переписывались, иногда проводили вместе отпуска и выходные, он даже с родителями её познакомил! Никогда и ни с кем у неё не было таких настоящих отношений. Как же не хочется их терять!

Выйдя из машины, она не хромала, а дома обнаружила, что обе ступни стали кукольными. Видимо, всё же вода всему виной: у Влада был прекрасный ливневый душ, и она провела под его струями с полчаса. Бель уже не так сильно пугалась изменений – всю жизнь меняешься, местами растёшь, взрослеешь, прирастаешь новыми частями тела и ничего, справляешься как-то. Проще было не замечать, что это с ней происходит. Зато теперь у неё две одинаково идеальных кукольных ноги, и она больше не хромает.

Белла села в кресло у стола, положила ноги на тумбочку рядом и принялась их внимательно изучать, подсветив лучом настольной лампы. Пластик был довольно мягким, хотя жёстче, чем её кожа. Переход от её тела к новообразованию плавный, постепенный. Она достала CD диск с результатами сканирования. На мониторе замелькали снимки. Всё почти как настоящее. Что же это за материал такой, из которого она теперь состоит?

Бель взяла косметическую иглу и легонько уколола ей большой палец – ничего. Ни боли, ни крови. Уколола сильнее, иголка вошла в новый палец довольно глубоко – снова ничего, и даже следа не осталось. Всё-таки протез. Бель поискала в интернете информацию про подобные случаи: доктор был прав, и в фантастических романах такое не описано. Она набралась смелости, взяла бритву и отрезала крошечный кусочек новой кожи. Раны не было, порез тут же затянулся. Она положила отрезанную частичку на лист бумаги и хотела рассмотреть его внимательно, но на листе было пусто. Видимо, смахнула случайно… Бель отрезала ещё немного – ни боли, ни крови, ни частички на листе, которую можно разглядеть. Очень странный материал как будто пропадал.

Кот сидел рядом и смотрел на хозяйку одуревшими глазами. Котёнком он болел, ему кололи лекарство, и с тех пор иголок Саймон боялся жутко. Бель убрала страшные инструменты, схватила Саймона и завалилась с ним на диван.

– У мамы есть Малышка, которая любит её любой, и рада даже куску хлеба. Ты, баловень мой, будешь меня любить, если я вся превращусь в куклу? А? Звери?на?

Саймон вырвался и сбежал. Кот давал себя любить только по его персональной инициативе и не терпел насилия над котоличностью. Бель вздохнула и пошла к аптечке за валерьянкой.

17 мая

Утром Изабелла, как и обещала себе, заменила душ на обтирание маслом. Сама процедура оказалась крайне неприятной: ей приходилось изворачиваться, доставая до труднодоступных мест, масло капало на пол, флакон выскальзывал из рук. В итоге никакого ощущения свежести, никакого удовольствия от воды, и к тому же вся скользкая и мерзкая. «Бедные французские короли. У них хоть слуги были, помогали, но всё равно – воду маслом не заменишь!» – думала Бель. Ради того чтобы остановить происходящее с ней безобразие, стоило потерпеть. Хоть какая-то попытка исправить ситуацию… Теперь нужно было выполнить ещё одно неприятное дело. Она трижды глубоко вдохнула и выдохнула и набрала номер телефона маминой соседки.

– Здравствуйте, Тамара Ивановна.

– О! Изабелла. Легка на помине! Твоя-то опять гуляет. Денег ей вчера небось привезла и за?куси? Собрался сразу кружок синяков, полночи орали, пропивали, прожирали твои капиталы. Думала уж полицию вызывать…

– Тётя Тома, можно я вас попрошу кое о чём?

– Ну, проси, раз уж позвонила, – недовольно ответила соседка.

– Мне надо ей пару бытовых приборов заказать. Можно я к вам доставку оформлю и потом заберу, как обычно? – попросила Бель.

– Опять телик у неё упёрли?

– Ага.