Пустые лодки
Kikimora: Тоже мне, новость. Эмэртэ какое-то. Индийские гуру ещё до изобретения электричества и самолётов говорили, если хочешь перестать терять энергию, скажи себе, что ты чувствуешь и почему. И смирись перед волей богов. Это их воля внутри тебя принимает решения.
Алёнка снова оживилась.
Alenka: Таинство исповеди косвенно служит той же цели. Исповедь помогает человеку осознать свои греховные помыслы. И лишь усмирив гордыню, мы услышим глас божий в своём сердце! Истинно так!
Энди промолчал, посмотрев куда-то в пустоту. Видимо, осознавал своë решение удержаться от едкого комментария. Возникла небольшая пауза.
Kikimora: Отлично. Пока наши учёные изобретают велосипед, я бы хотела предложить то, что ушло далеко вперёд, не дожидаясь трудных формул и запутанных слов. Достаточно знать, что есть нирвана. Чем меньше мы понимаем, тем лучше. Главное – знать, что мы идём к ней. Это что-то вроде путеводной звезды, помогающей не сбиться с пути, конечную цель которого мы не видим. Ведь мы же не стремимся попасть на Полярную звезду, когда движемся на север, ориентируясь на неё. Пока мы идём к нирване, с нами будут происходить чудесные вещи. Потому что они происходят со всеми, кто идёт по этому пути. Но пока нашей целью являются сами чудеса, мы будем топтаться на месте…
Линда зевнула так широко, что ей слегка заклинило челюсть. Она схватилась за рот и осторожно его закрыла. Виктор выключил трансляцию своей камеры и спросил:
– Ты чего?
– Ничего, – изображая томность Кикиморы, ответила Линда, – просто доброе добро, противостоящее злому злу, это так правильно.
Виктор хмыкнул, покачал головой. Хотел что-то сказать, осознал, что выбрал промолчать, махнул рукой и снова включил камеру.
Kikimora:… вот и получается, что незачем себя запутывать, когда можно просто и смиренно служить божеству. Вопросы?
Алёнка оживилась, слушая Кикимору. Даже отложила своё вязание.
Alenka: Совершенно согласна с Кикиморой. Только хотела бы уточнить, что нам, западным людям не следует пытаться напрямую пользоваться знаниями восточных традиций. На западе есть и своя древняя эзотерическая школа.
Она говорила ровно и энергично, глядя прямо в камеру. Как теледиктор. Или учительница, привыкшая вести уроки на самоизоляции.
Alenka: Ведь есть понятные и знакомые для нас сущности: ангелы, демоны, бог. Мы пропитаны ими с детства, они вплетены в нашу культуру и искусство. То, что придумано на востоке, хорошо для восточного человека. На западе это не будет работать. Нужно сначала адаптировать.
Andy: Девочки, а что там на счёт снов говорят ваши ангелы?
Alenka: Так Кикимора всё сказала. Идя по пути духовного совершенствования, ты будешь копить благодать, которая сделает все твои сны осознанными. Но это будут лишь цветы у дороги на пути к Богу, Атману или Айн Соф, как его ни назови. Хоть Царством Божьим или, прости господи, третьим вниманием.
Andy: Понятно. Клоус, а ты чего молчишь? Расскажи чего-нибудь.
Clous: Молчу потому, что хотел послушать. Рассказывать особо нечего.
Kikimora: Так не пойдёт. Если берёшь, дай что-то взамен. Карма всё равно своё возьмёт. Так что лучше плати долги осознанно.
Клоус широко улыбнулся. Его голос звучал очень качественно, что нравилось склонному к аудиофилии Виктору. Однако это же качество выдавало небольшое волнение.
Clous: Для меня ваш спор не очень интересен. Я просто на вас поглазеть хотел.
Andy: В споре рождается истина, да? Для того я нас и собрал. И не спор, а дискуссия. И вообще, критикуешь – предлагай.
Clous: Все свои предложения я регулярно пишу на форуме. И в больших объёмах. Как я постоянно пишу, я большой сторонник интегрального взгляда. Но так, на пальцах я вам сейчас сказать ничего не могу.
Алёнка, которая вернулась к вязанию, стрельнула глазами поверх очков.
Alenka: Да мы не тупые. Скажи в двух словах. Не поймём – наши проблемы.
Clous: Ладно. Попробую в двух словах. М-м-м-м. Вы ведь не будете спорить, что глупо по запаху определять цвет, а по температуре пианино невозможно понять, какое произведение на нём исполняют? Наши с вами взаимные м-м-м-м недопонимания из того и исходят, что вы сравниваете, прикладываете друг к другу и пытаетесь вывести друг через друга несовместимые и несводимые друг к другу понятия и сущности. Они все истинны в своих пределах. И незачем сравнивать тёплое и мокрое.
Клоус, похоже, преодолел волнение и начинал горячиться. Виктору стало трудно следить за его речью, ведь он был скорее жаворонком, чем совой. Чтобы подзаправить мозг, он немного отпил лимонад.
Clous: Ведь есть же у шоколада и запах, и консистенция, и цвет, и м-м-м… история того, как он оказался у вас во рту. (Виктору захотелось шоколад.) Все эти вещи истинны. Все они есть. Но нельзя судить о цвете по истории, а о вкусе по обложке. Например, если я увижу что-то, завёрнутое в фантик с надписью «Костёр», то нет никаких гарантий, что там именно костёр. Или что там вообще конфета, если я приму во внимание определённый контекст. А если даже и конфета, то кто-то мог подмешать в неё слабительное. Всегда есть критический порог, до которого нельзя быть в чём-то до конца уверенным. Однако интеграция сразу всех чувств в пределах их м-м-м… юрисдикции и индивидуальной логики, относящейся к каждому из этих чувств, зажигают перед моим мысленным взором мерцание истины. А исключение тех чувств, которые противоречат логике, относящейся к какому-либо иному чувству, снижают такому мерцанию истины количество параметров…
Кикимора, не таясь, листала ленту на смартфоне, посасывая свой напиток. Алёнка давно перестала поглядывать на экран и хмурилась, глядя на свои вязания. Виктор стоически пытался сдержать зевок. Энди добродушно, но немного разочарованно улыбался. Невидимая никому, кроме Виктора, Линда сделала жест, изображающий взрыв мозга.
Andy: Ты был прав. Я ничего не понял.
Clous: Сами попросили. Я не хотел говорить.
Andy: А что у нас Маффин отмалчивается?
Виктор покосился на приготовленный блокнот. Потом на Линду.
Muffin: Сначала вопрос Клоусу. Что у тебя за микрофон? А ещё, что твоя интеграция говорит по поводу снов и выходов из тела?
Clous: Обычный китайский конденсаторный микрофон. Из недорогих. Продавался сразу с пантографом. А ещё он умеет вот так…
Клоус щёлкнул тумблером, и микрофон стал переливаться разноцветными светодиодами.
Clous: А по поводу снов… Моя интеграция, как ты изволил выразиться, говорит, что они есть. Чтобы развивать эти способности подойдут любые книги и учения. Если ты понимаешь, с каким из чувств они говорят. Ведь прийти из пункта А в пункт Б можно не только с помощью карты. Можно и с помощью путанных объяснений того, кто туда забрёл случайно. А можно с помощью описаний значимых ориентиров. Необязательно визуальных, кстати. А бывает и так, что по нужному маршруту курсирует автобус.
Muffin: Спасибо. Очень интересно. Что ж, значит, моя очередь. Гм. На форуме значилось, что мы тут итоги года подводить будем. И я за последний год лишь убедился в старых взглядах. Ну, вы знаете, я тоже их неоднократно описывал. Я как-то читал у одного психолога, что он видел сон, будто он медитирует в храме. С тех пор он верил, что после смерти проснётся в том храме, а весь наш мир окажется иллюзией, пригрезившейся тому медитирующему монаху. Историю про то, как один китайский философ точно не знал, бабочка ли он или китаец, я думаю, вы тоже знаете.
Виктор запнулся. Как-то всё звучало не очень.
Andy: Кто там хихикает?
Линда выпучила глаза и давилась кулаком, пытаясь заглушить смех. Виктору пришлось отключить микрофон.
– Всё, молчу-молчу, – продышавшись, сказала Линда.
Остальные форумчане что-то заподозрили.
Clous: Кто это там у тебя? Пусть не стесняется.
Muffin: Да, это так, не обращайте внимания. На чём я остановился?
Kikimora: На китайской бабочке. Чей там локоть рядом с тобой мелькает? Показывай уже.
Но Линда выдернула наушник, кинула его на стол и бочком выскочила из комнаты. Из-за двери раздался смех, переходящий в кашель.
Muffin: Говорю, не важно. Типа, сестра.
Andy: Типа?
Muffin: Забей. Она всё равно ушла. Короче. (Виктор заглянул в блокнот.) Вы же замечали, что во сне мы способны за мгновение понять весь увиденный сюжет. Со всей предысторией и, как мы говорим, ложной памятью. Как будто мы видим корешок давно прочитанной книги и за одно мгновение понимаем, о чём она. Мы можем рассказать историю её персонажей. Мы можем открыть произвольную страницу и вспомнить события, которые случились с героем до этого места. Только книги мы именно что когда-то читали заранее, а события сна и наше место в увиденном во сне мире мы постигаем в одно мгновение без всякой подготовки. Как будто нам снится не только окружение, но и то, что мы считаем своей памятью. И за ночь таких сюжетов может смениться с десяток. Сон, как говорят, это маленькая смерть. И кто сказал, что после большой смерти будет как-то иначе? Мы живём с навязанной уверенностью, что смерть – это навсегда. Однако если сможем преодолеть иллюзию ещё при жизни, то, возможно, сможем найти себя в базовой реальности ещё до того, как случится якобы неизбежное.
Кикимора отвлеклась от телефона и взглянула в экран. Виктора немного раздражала невозможность смотреть в глаза собеседнику.
Kikimora: Не знаю как ты, но я уже давно не считаю, что смерть – это навсегда.
Muffin: Я имел в виду, что когда наше тело умрёт, то именно оно уже больше не воскреснет. (Виктор глянул на Алёнку, но она даже бровью не повела.) Разве наша память о том, что мы тысячу раз просыпались здесь, в этой реальности (Виктор стал тыкать указательным пальцем вниз), не может быть такой же ложной памятью? Может, мы в первый раз узнали про этот мир сегодня утром? Или полчаса назад? А завтра найдём себя в новом мире? И он будет такой же убедительный и такой же ненастоящий, как все сны в наших дневниках относительно дневной реальности.
Clous: Солипсист что ли?
Muffin: Кто? Наверное. Не знаю. Но больше особо добавить нечего.
У кого-то из участников раздался телефонный звонок. Кикимора отключила микрофон, откинулась на спинку кресла, приложила телефон к уху и начала с кем-то болтать, бессознательно наглаживая себе затылок свободной рукой. Алёнка вязала, не поднимая глаз. Клоус иронично улыбался, как будто весь этот мир ему абсолютно понятен. Было ясно, что говорить больше особо не о чем.
Andy: Что ж… Если никто больше ничего не хочет добавить… Тогда всем спок, ага?
Все стали друг друга благодарить и прощаться. Окна одно за другим погасли. Последней отключилась Кикимора, немного косившая глазом. Она, похоже, не успела вовремя сообразить, что происходит. Её стакан был пуст.
Виктор сидел и смотрел в монитор. Почему-то, высказав вслух своё виденье мира, он почувствовал опустошение и вину. Как будто он кого-то предал. Показал всем своё сокровище, от чего оно резко упало в цене. «А чего я ждал? Энди, по всему видать, тоже планировал нас в самое сердце поразить своей безупречной логикой про запутанность. Клоус что-то непонятное, но очень интересное сказал. Хоть якобы и нехотя. Умеет же он пузыри надувать, да лужу морем выставлять. Обозвал ещё. Как он сказал? Солипсист?» Виктор сделал запрос в поисковик. «И впрямь. Солипсист. Надо же». Настроение стало совсем поганым. «Так, пора спать, это всё от усталости».
4
Человек спускался по тëмной каменной лестнице. Света точечных ламп едва хватало, чтобы осветить ступени и обозначить его фигуру. Он был одет в тëмную хламиду с глухим капюшоном. Человек закончил спуск и потянул за кольцо, вделанное в дубовую дверь, закованную по периметру в железо. Дверь, издав вибрирующий звук, открылась. Вибрация была такой сильной, что пронизывала до костей, отдаваясь сильной щекоткой. И Виктор подумал: «Прям как при выходе из тела». Эта мысль заставила его осознаться.
Из-за открывшейся двери бил яркий свет. Он осветил человека в хламиде. Только это была никакая не хламида, а черный камзол. Капюшона тоже не было. Виктор увидел, как человек, сел за массивный стол, опершись на него руками, и посмотрел ему прямо в глаза.
– Чего ты хочешь?
Лицо, казалось знакомым. Но Виктор, боясь вылететь из сна, не стал мучить память. Тем более что лицо уже пару раз поменялось. «Чего я хочу?».
– Быть свободным.
Человек поскучнел, перевёл взгляд на бумаги, разбросанные на столе. Его лицо стало серым и сморщенным. Он стал деревом. Виктор обнаружил себя в сумеречном лесу. «Какое у меня задание? Какой сейчас месяц? Вроде, лето». Но обращение к памяти снова заставило мир потускнеть. «Позже, когда закреплюсь получше».
Среди деревьев виднелось лесное озеро, поверхность которого была затянута туманом. В озеро гуськом заходили люди. Они были раздеты по пояс. Их головы были гладко выбриты. Болезненно бледная кожа выделялась на фоне тёмного озера. Они уходили под воду и больше не появлялись.
Из-за дерева вышла женщина в платке и направилась прямиком к Виктору.
– Здравствуйте, – начал Виктор, – подскажите, что это за место?
– А ты не знаешь? – вопросом на вопрос ответила женщина. Это была мать Линды. Как только Виктор еë узнал, она рухнула на землю и стала биться в припадке. Она дёргалась так, будто её било током. Раскрыв рот в беззвучном крике, она уставилась в небо широко открытыми глазами, в которых читалась паника.
Виктор испугался и проснулся. Он взял карандаш и почти в слепую застрочил кривым почерком в блокнот: «Человек в хламиде, лесное озеро, туман, женщина в припадке (М.А.)». Удивительное дело, но сердце билось ровно. Не ощущалось и следа адреналина, который, казалось, струëй впрыскивался в кровь во сне. Оставив подробности на потом, Виктор поплёлся одеваться. Пора было на работу.
5
Виктор сидел в кабинете, изнывал от жары и листал форум. Духота стояла неимоверная. Открытое окно не спасало, установку кондиционера пересогласовывали уже третий или четвёртый год. Уйти пораньше тоже было нельзя: специалисты из охраны труда, обливаясь потом, проводили замеры и каждый раз постановляли, что температура в комнате ниже критической отметки на целых полградуса. Старички спасались в заваленном какими-то ржавыми железяками цеху. Там было в меру прохладно, и по углам стояли стулья, перевезённые сюда из «Дома учёных». Так называлось здание, находящееся в паре остановок от основной территории «НИИ ФАП». В нём когда-то проводились конференции и культурные мероприятия. Но в кризисные времена его продали в частные руки, а мебель рассовали по отделам. Новые хозяева открыли на месте «Дома учёных» магазин напитков «Синие и Чёрные». Виктор услышал эту историю, когда спросил у кого-то из старших товарищей, зачем в помещении проходной стоит клавишами к стене пыльный рояль?
Мобильный интернет в цеху практически не ловил, поэтому Виктор наслаждался одиночеством в душном кабинете, унимая жажду тёплым «Холодным чаем». Поглощённая влага, выходила не задерживаясь через кожные поры. К трём извечным вопросам добавился четвёртый. Есть ли шанс умыть липкое лицо?
Виктор уже оставил в дневнике запись про лесное озеро, умолчав о личных ассоциациях. Он перечитал сон, выкинул словечки, латающие дыры в памяти. Все эти «как-то я оказался» и «каким-то образом я понял» он заменил на «оказался» и «понял». Виктор знал, что другие сновидцы, рефлексирующие по поводу ночных событий, знают о подобных проблемах и задавать вопросов о переходах от сцены к сцене не будут.
Закончив со своим сном, Виктор задумался о его значении. С чего ему вообще приснилась Мария Анатольевна? «Сколько ей сейчас? Под пятьдесят?» Она лет десять назад уехала под Воронеж к своей овдовевшей маме, и Виктор как-то не удосужился ни разу справиться о её делах. Он сделал глоток чая и вспомнил, как они пили с Марией Анатольевной в день знакомства. «Давай на ты. И называй меня Машей!» Он только поступил в институт, и Маша казалась ему взрослой женщиной, умудрённой жизненным опытом. «Подумать только. Ей было меньше тридцати. Совсем девчонка. Девчонка…»
Виктор криво усмехнулся и вспомнил, как Маша привезла домой свою дочь Линду, которой тогда было лет тринадцать. Она жила до этого у деда с бабкой под Воронежем. Маша сплавила дочь к старикам, едва Линде стукнуло три года, чтобы без помех закончить институт, устроить карьеру и обзавестись кем-то надёжным. Впрочем, с последними двумя пунктами как-то всё не складывалось. Работать сутками диспетчером в службе спасения было, конечно, почётно, но у этой карьерной лестницы было маловато ступеней. А «кто-то надёжный» каждый раз подтверждал аксиому о принадлежности мужчин к семейству полорогих. Тогда Маша решила, что найдёт счастье в заботе о ребёнке. И привезла домой своё дитя в самый разгар пубертата. «Я забрала её, чтобы спасти от этих людей и нормально воспитать», – аргументировала мать своё решение, сидя за кухонным столом со стаканом, увенчанным белой пеной, в одной руке и книгой американского психолога, специализирующегося на воспитании детей, в другой, пока Виктор варил себе пельмени.
Сам Виктор к тому времени только закончил институт. Он взял на себя обязанности старшего брата. Подкармливал юную соседку, следил, чтобы она вовремя ложилась спать и помогал с уроками, когда Мария Анатольевна была на сутках или уходила в загул. Однако Линда быстро смекнула, что к чему, и на смену робости перед «взрослым дядькой» пришла дерзость. Когда Виктор пытался читать ей мораль о важности образования и благочестия, чтобы наставить на путь истинный, она называла его разными нехорошими словами, фрикативно «гхэ»-кая в моменты особо эмоциональных выпадов. Тогда Виктор решил, что семья, пожалуй, это не его. Особенно когда это не его семья. И махнул на это дело рукой. «В конце-то концов, мне-то что за забота?»
Виктор вынырнул из мыслей и окинул взглядом форумные темы на предмет новых сообщений. В оффтопе шёл жаркий спор о том, можно ли встретить во сне умерших людей, и какова природа такого опыта.
Andy: «Во сне мы видим только свою же психику. Конечно же «мёртвые люди» во сне не реальнее наших дневных фантазий.»
Kikimora: «А как же твоя запутанность? Вдруг явленные тебе картины это способ связаться с частицами мозга человека, которые находятся в том времени, пока он ещё жив? А если этот человек ещё и спит в это время, то он как бы видит сон про тебя будущего, пока ты объясняешь ему, что он мёртв. Это твоей же теории не противоречит lol»
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: