Америго

Потом вдруг выкрикнула:

– Спасибо!

– За что? – удивился Уильям.

– Это не тебе, – рассмеялась Элли. – Ты еще получишь.

– А зачем мы его преследовали? – спросил Уильям.

– Просто так, – ответила девочка. – Идем!

Но даже такая неутомимая егоза, как Элли, не могла носиться по Лесу весь день напролет. И потому, едва только она выкарабкалась обратно на бугор, над которым склонялась полная крона лесной липы, она уселась прямо там, в сплошной тени листвы, и тут же вытянула ослабшие ноги. Уильям неуклюже, то и дело соскальзывая и возя белыми рукавами по рыхлой бурой земле, поднялся к ней. Теперь она опять молчала, но Уильям решил ни о чем ее не спрашивать, – и тогда она смешно завалилась на бок, как барсук в своем глубоком убежище, и так же сладко уснула, забыв о мальчике со взрослой палубы; но он вовсе на нее не обиделся.

Охраняя покой девочки, Уильям просидел под сенью липы несколько часов. В конце концов он сам нечаянно прикорнул – и проснулся, когда принцесса уже деловито сновала в желто-красном полумраке кругом бугров. Разглядев Уильяма, она взобралась наверх, почему-то прижимая руки к груди, и устроилась возле него.

– Смотри, что у меня есть, – похвасталась она и протянула ему целую пригоршню сушеных черных ягод.

– Что это? – спросил он.

– Бузина. Здесь неподалеку есть норка, как у барсука. В ней никто не живет, и я складываю там ягоды. Это называется тайник!

Уильям взял одну ягоду и сунул в рот.

– Почему они такие жесткие?

– Они лежали зимой и весной, – пояснила Элли. – Тебе не нравится?

– Они странные, – промычал Уильям, высунув язык. – Э-э-э…

Вдруг он начал плеваться во все стороны и схватился за горло. Во рту наполнилось немыслимой горечью, а тошнить стало так сильно, что он нагнулся к земле и выдал зловещее «о», высвобождая все то, что было съедено утром дома. Элли смотрела на это круглыми от удивления глазами, а потом разроняла свою пригоршню и заплакала.

– Я думала, это хорошая бузина! – оправдывалась она сквозь слезы.

Уильям еще раз сплюнул, ему полегчало, и он с отвращением глянул на землю.

– Элли, не плачь! – серьезно сказал он. – У тебя есть вода?

– Вода? Тут недалеко ручей…

– Ручей? – переспросил Уильям.

Впрочем, должен ли он был так удивляться? Разве на острове не было ручьев – широких, полноводных, живых?

– Да, он приходит каждую весну, – всхлипывая, еле слышно пролепетала девочка. – Идем.

Она отвела его к истоку, скрытому за кольцом из больших камней, поблизости от барсучьей норы. Там Уильям вдоволь напился чистой воды. А Элли, отвернувшись от него, продолжала хныкать. Вся живость в ней впервые иссякла.

– Я найду хорошую ягоду… – шептала она.

– Мы найдем вместе, – утешил ее Уильям. – Не плачь, мне уже совсем не так плохо. Нет, даже лучше прежнего!

– Врун, – проворчала она.

– Нет, теперь правда, – весело сказал он и взял ее за руку. – И еще мне теперь будет что сказать маме, если я опять опоздаю. Скажу, что у меня заболел живот и я не мог выйти на берег. Как по-твоему, я хорошо придумал?

Элли, успокоившись, кивнула.

– Ты уйдешь прямо сейчас?

– Надо вернуться до заката, – ответил он. – А солнце уже совсем заходит.

И тогда принцесса приободрилась и утерла слезы.

– Вот и нет, – хитро сказала она.

– Как? – удивился Уильям.

Она засмеялась и ответила:

– Я и сама не знаю, честно-честно!

Прежде чем расстаться, они ненадолго сели возле своего дуба.

– А у меня скоро день рождения, – не без гордости сообщил ей Уильям, и не без сожаления – в глубине души.

– Здорово! – вновь оживилась Элли. – А что это за день рождения?

Уильям замялся.

– Родители говорят, это… Ну, в общем, раз в год я становлюсь умнее, или взрослее, или что-то вроде того… Наверно, одно из двух – взрослее или умнее. Я не помню точно.

Элли как-то неловко опустила каштановую голову.

– Я бы очень хотел тебя позвать, все теперь кого-нибудь зовут к себе на день рождения. Сплочение, как мама говорит, и все такое прочее. Но ты же не хочешь, чтобы о тебе узнали…

Элли вскинула глаза.

– Да, и если бы хотела, то все равно не пришла, – гордо сказала она. – Мне не место среди них. Да и, по-моему, это совсем не весело.

– Откуда же ты знаешь? – рассмеялся Уильям. – Я тебе только что про него рассказал!

– Я так думаю, – ответила девочка. – И ты сказал – раз в год. Что это значит? Объясни!

– Раз – это когда что-нибудь случается. Я нашел тебя раньше – это был раз. Сегодня – еще раз. Вместе два раза… два дня. Все-таки тебе надо выучиться считать. А год – это тоже раз, только очень медленный. Год… – Уильям умолк на секунду, но все же нашелся: – Зима, весна, лето, осень… и зима. Вместе – год. Мой день рождения – семь годов… лет. В этом году.

– Поняла! – с жаром кивнула Элли. – Значит, год – это много дней! И ты хорошо помнишь этот… раз в год?

Мальчик задумался.