Вера в ближнего

– И что там было? – нетерпеливо спросил другой зритель.

– Дальше я не фотографировал, – с сожалением отметил «проектор». – Умение с длинным лимитом, все подряд снимать не получается. Я лучше пару голых девок сохраню, чем козла небритого. Но могу на словах рассказать, я это помню хорошо. Забились мы, значит, и разошлись по сторонам. Я со своим особым «глоком», штучным. Редкая пушка, реально мужская. Ну а он с какой-то хренью гейской. Чуть ли не розового цвета. Я ее потом даже поднимать не стал, западло к такому хламу прикасаться. В общем, разошлись мы, и тут команда сходиться. Ну я и пошел навстречу. А он сразу палить начал. Прям с места и начал. С восьмидесяти шагов.

– Вот так сразу? – недоверчиво уточнил дотошный зритель. – Он ведь очень похож на нашего Читера. По приметам сходится. Наш Читер не лох, лох бы Чертей так жестко не нагнул.

– А я разве похож на Черта?

– Да ты вообще непонятно кто.

– Это для тебя я непонятно кто. Если обо мне Система на весь мир не пишет, это еще ничего не значит. Помните про Гиббона какие рассказы ходили? О нем ведь тоже Система помалкивала, но он реально всех нагибал. Вот и я тогда спокойно этого Читера нагнул. Подошел к нему на тридцать шагов и начал работать. Я бы и с пятидесяти попал, но надо было попасть именно по яйцам, чтобы он проникся, гад. А с тридцати – это надежнее.

Клоун, с интересом прислушиваясь к рассказу «проектора», ткнул Читера в бок:

– А ведь на картинке и правда твоя рожа.

Шепнул он негромко, но этого хватило, чтобы ближайшие зрители обернулись. Некоторые с удивлением уставились на Читера, другие начали крутить головами, сравнивая оригинал с изображением.

А Читер, спокойно выслушивая продолжение полностью лживого пересказа истории давнишней дуэли, невозмутимо осведомился:

– Уважаемые, подскажите, будьте добры: нельзя ли где-нибудь поблизости приобрести порцию попкорна?

– У меня есть, – сказал один из обернувшихся, указывая на вход в увеселительную палатку. – Соленый сойдет?

Читер покосился на Клоуна:

– Как насчет соленого?

– Не имею ничего против, – одобрительно кивнул товарищ.

Вновь обернувшись к владельцу палатки, Читер тоже кивнул:

– Принесите, пожалуйста, большую порцию. Моему другу очень надо.

А «проектор» между тем ни о чем не подозревал. Он вошел в раж и потому отжигал все больше и больше. Поведав о том, как тремя выстрелами лишил противника детородной функции и раздробил коленные чашечки, он начал рассказывать, как позволил тому перезарядиться и, стоя в десяти шагах, легко уворачивался от ливня из пуль. Звучало неправдоподобно, но неискушенные зрители внимали охотно. Разве что поблизости от Читера с Клоуном наметилась тенденция отвлечения от повествования. Все больше и больше людей оборачивалось, с удивлением таращась на человека, сошедшего с демонстрационной картинки, и его спутника, держащего на плече жердь с уродливой башкой рубера.

Читер наконец начал пробираться к центру событий. Толпа поспешно расступилась, пропуская его вперед.

Тяжелая рука легла на плечо «проектора».

Тот как раз рассказывал, как противник позорно мазал всего-то с пяти шагов и, похоже, собирался уменьшить эту дистанцию вовсе до нуля. Все к тому шло. Читера он не видел, ибо на спине глаз не имел, но прикосновение заставило его вздрогнуть столь сильно, что картинка погасла.

Будто хребтом неприятности почуял.

Настороженно обернувшись, «проектор» уставился на Читера так, будто привидение увидел.

А тот, не улыбаясь и вообще не выказывая эмоций, произнес:

– Привет, Глок. Сколько лет, сколько зим. Как сам? Процветаешь? Недавно тебя вспоминали. Континент тесен, не так ли?

– Ну… в смысле… Ну да… ну это… не без этого… Привет…

Читер указал вправо, на местное подобие улицы. Длинный и широкий коридор между палатками и машинами, ведущий к выходу из поселка.

– Беги туда, не сворачивая. Даю тебе ровно сорок пять секунд, потом начну стрелять. Бежать только прямо. Попробуешь свернуть, ждать полминуты не стану, сразу отстрелю яйца. У тебя они мелкие, но не переживай, я не промахнусь. Ты ведь не забыл, что я не промахиваюсь? Или сам начал верить в тот бред, что людям рассказываешь?

– Я… я это… ну… вот это…

– Можешь не отвечать, мне без разницы, – великодушно разрешил Читер. – Давай, Глок, вперед, время пошло.

– Че… чего?! – потерянно спросил Глок, став бледнее чистейшего мела.

– Сорок одна секунда, – невозмутимо ответил Читер.

За его спиной при этом аппетитно захрустели воздушной кукурузой, а кто-то из быстро соображающих зрителей озвучил очевидный совет:

– Да вали уже, придурок! Время идет!

Несмотря на то что Читер даже не прикасался к оружию, Глок не стал пытаться играть в «самый быстрый револьвер на Диком Западе». Однажды он уже это пробовал и, видимо, не забыл, что реальность очень сильно отличалась от его безбожно преувеличенной истории.

Обернувшись, он помчался через расходящуюся толпу. Вырвался на простор и направился в сторону выезда, двигаясь непредсказуемыми зигзагами. И скорость его впечатляла.

Один из зрителей покачал головой:

– Человек умеет яйца беречь. Он ведь так до ворот добежать успеет. А это далеко, не попасть, если все сорок пять ждать.

Другой зритель азартно предложил:

– Ставлю полста на то, что попадет!

– А я на сотню забиваюсь! – поддакнул другой.

– Да хрен вам обоим. Я что, совсем дебил, чтобы против Читера забиваться?

– Тогда чего говорил, что не попадет?! Блин, мужики, полторы ставлю! Давайте смелее, забиваемся!

В толпе и правда пошло торопливое движение на почве тотализатора. И, судя по тому, что слышал Читер, коэффициенты были сильно в его пользу.

Похоже, среди собравшихся зрителей у него сложилась определенная репутация.

Глок и правда двигался быстро. Он не просто успел домчаться до ворот, он даже выскочил за них, пробежав еще с десяток шагов.

А затем Читер вскинул тяжеленную винтовку к плечу и, не тратя ни мгновения на прицеливание, потянул за спуск.

Отдачей толкнуло знатно. Будь он непрокачанным игроком, могло свалить, а так лишь слегка пошатнуло. Закон сохранения импульса на Континенте работал не всегда и не для всех.

Как и многое другое.

Тут же перекинув винтовку на плечо, Читер обернулся к владельцу палатки, вытаращившегося на него так, как глубоко верующие люди на чудотворные иконы не смотрят.