Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 6

Ничего не ответив, Марина снова отвернулась к окну.

– Марина, – вздохнул я и прошел в кухню. Сел за стол напротив нее. – Нам надо поговорить.

Девушка встретила меня равнодушным взглядом.

– Я не хочу разговаривать, Витя, – проговорила она слабым голосом. – Прости. Пожалуйста, оставь меня одну.

– Так, – я с хлопком положил на стол ладонь. – После разговора с Нойзманом ты сама не своя.

Марина отвернулась, спрятала взгляд, делая вид, что рассматривает холодильник.

– Я не хочу, чтобы ты ходила, молчала и дулась на меня. А то, что ты дуешься именно на меня, поймет даже клинический дебил. Короче, решим здесь и сейчас.

– Витя… Пожалуйста…

– Нет, – покачал я головой. – Я вижу, ты подавлена. Тебе станет легче после нашего разговора. Поверь мне.

– Я очень устала…

– Я знаю. Потому давай закончим побыстрее. Итак. Что сказал тебе Нойзман?

Глава 5

– Это бред сумасшедшего, – нахмурил я брови. – Просто наглая брехня. И ты в это поверила?

– Я… Я не знаю, Витя…

Девушка всхлипнула. Ее лицо искривилось, и Марина заплакала, спрятала мокрую от слез мордашку в ладонях.

– Я не знаю… – Глухо повторила она.

Вздохнув, я встал, положил руку ей на плечо.

– У меня не было ничего с этой Кристиной. Разве ты не веришь мне?

– Я не знаю, чему верить… Я… Я просто… Когда он сказал, что видел вас двоих в ее кабинете, я сразу просто… – Марина отняла руки от заплаканного лица, всхлипнула. – Я просто не могла поверить своим ушам. Я, правда, не верила. Но теперь даже не знаю, что думать. Я сомневаюсь, Витя.

– Слушай внимательно, – опустился я перед Мариной на корточки, заглянул ей в красные от слез глаза. – Нойзман – мой враг. Он желает мне и моему делу зла. Потому и клевещет на меня. Я не обжимался ни с какой Кристиной в ее кабинете. Это бред.

Марина опустила глаза, спрятала от меня взгляд.

В этот момент я сложил два и два. Нойзман был хитрым ублюдком. Его мелкая, казалось бы, ложь, достигла своей цели. Марина теперь будет переживать. Сейчас, чтобы я ей не сказал, как не утешал бы, осадок останется у девушки надолго. Она станет сомневаться в моих чувствах. А это и надо Нойзману. Он хочет, чтобы мне стало неспокойно в личной жизни. Хочет, чтобы стало неспокойно в отношениях с товарищами. Он пытается разрушить все изнутри, сея ложь.

Как говорится, разделяй и властвуй. Излюбленная тактика англосаксов, которую Нойзман решил применить и здесь. Он хочет, чтобы Оборона просто рассыпалась изнутри. И, надо признать, он умело это делал.

А еще, как это ни прискорбно, я вынужден признать, что и меня он знает неплохо. Он знает, что я бываю подозрителен. Это качество не раз спасало жизнь мне и моим близким, но сейчас, похоже, американец решил обратить его против меня. Он посеял в моей душе зерна сомнения. Заставил думать, что кто-то из друзей предатель. Теперь нехитрым приемом, Нойзман сделал то же самое с Мариной. Ублюдок…

– Я понимаю, – продолжил я. – Что оправдания тут не помогут. Ты все равно будешь думать об этом. Будешь крутить эту мысль в голове, Марина. Подозревать, что я тебе неверен. Что ж. Сейчас единственное, что я могу сказать: у меня нет никаких отношений с этой Кристиной. Я видел девчонку всего один раз, в кабинете Нойзмана. Знаю о ней лишь то, что она в данный момент исполняет обязанности его зама. Все.

Марина снова всхлипнула, утерла слезу на раскрасневшейся щеке. С трудом, тяжело сглотнула.

– Мне остается только поверить тебе, да, Витя?

– Да. – Я поднялся.

Девушка тоже встала.

– Я верю тебе.

Я добродушно улыбнулся, развел руки для объятий, и Марина робко прижалась ко мне. Кажется, она успокоилась. Однако я знал, что сомнения все еще оставались в ее душе.

К Нойзману мы с Шнепперсоном отправились через два дня. Несмотря на то, что срока, прежде чем он расторгнет договор, у нас оставалась еще пять суток, мы решили рискнуть прямо сейчас.

Юрист подготовился. Он напечатал ответ на письмо с маясложиркабината, где изложил всю нашу позицию с доводами и ссылками на закон. Ответ получился объемным, на целых девять листов печатного текста.

На масложиркомбинат мы пришли ближе к концу рабочего дня. Сотрудники предприятия, ленивые, уже мечтающие о конце своих смен, неторопливо работали на территории комбината. В конторских кабинетах, мимо которых мы проходили, когда шли к Нойзману, негромко галдели офисные работники, смеялись, пили чай. Кажется, они считали, что их рабочий день уже давно кончен.

В кабинете самого Нойзмана произошла серьезная перестановка: он выбросил всю старую мебель Кондратенко, заменил его скучный конторский стол другим, массивным, из цельного дерева. Притарабанил себе кожаное кресло на колесиках. На столе громоздился редкий нынче компьютер. Его объемная голова с пузатым монитором была обращена к новому директору масложиркомбината.

– Ну, вот и вы? – Улыбнулся нам Американец. – Признаюсь, я вас заждался. Не мог места себе найти. – Не хотите ли чаю? Кофе? Wagon Wheels?

Американец достал откуда-то из-под стола цветастую упаковку с шоколадным печеньем. Извлек одно и вскрыл обертку. Раздев печенье наполовину, он откусил большой кусок. Стал мерзковато жевать.

– Нет, – сказал я. – Давай сразу к делу.

– Очень жаль, – Пожал Нойзман плечами и взглянул на надкусанное печенье. – Редкостное bull shit, но мне нравится. Сладкое помогает мозгу работать.

– И портит зубы, – гундосо заметил Шнепперсон, утер нос.

Юрист умудрился простудиться и теперь постоянно шмыгал носом и громко сморкался, раздражая всю контору.

– Это мне не грозит, – улыбнулся во все тридцать два американец. – Ну что? Вы согласны принять условия нового договора?

– Увеличение количества охраны на масложиркомбинате нецелесообразно, – покачал я головой. – Увеличение постов тоже. А пункт с тем, что мы должны взять расходы по содержанию дополнительного штата охраны на себя, только потому, что так написано в ваших внутренних инструкциях – бред сумасшедшего.

– Таковы наши условия, – пожал плечами Нойзман. – Вы вольны от них отказаться.

– Совершенно верно, – сказал я. – Прежде чем отвечу, разрешите копии этих ваших инструкций. Моему юристу нужно ознакомиться с ними.

– Это важно, чтобы решить-таки нашу конфликтную ситуацию, – поддакнул Шнепперсон.

– Инструкции только для служебного пользования, – проговорил Нойзман своим бархатным, каким-то заискивающим голосом.

– Тогда как мы могли знать о ваших требованиях по людям, когда подписывали первоначальный договор? – Нахмурил я брови.

– Это промах прежнего начальства, – беззаботно пожал плечами Нойзман. – Меня это не касается. Принимайте условия или отказывайтесь.

– Мы считаем, что ваши условия неправомерны, – покачал я головой.