Проклятое место. Тропою мести

Так… странно!

Словно он и сам на место Лешки встал.

Разве что не срослось им напарниками стать.

Дорожки разошлись.

«– То, что ты сделаешь… обезглавишь “Удар”… сотрешь их в порошок… Мир забудет. На место этих отморозков придут другие. Зато ты этого не забудешь. Сможешь ли ты спокойно спать, зная, сколько на тебе крови?»

«МАЗ» темно-зеленой раскраски гнил на обочине.

Давно он тут стоял – колеса спущены, стекла выбиты. Но брошен он не во время эвакуации. Слишком свежо для этого выглядел.

Андрей обошел грузовик, заглянул в его крытый кузов – внутри машины лежал запыленный матрас.

– Передохнуть бы… еще и ревизию провести… оружие там почистить…

До КПП «Зимовище» остался час пути, если шагать по прямой. Андрей сбавил решительность и остановился, чтобы переварить то, что случилось за эти бесконечные сутки.

«Если Кирилл додумался спрятаться от Зарядки, но не вернулся в старый лагерь новичков, то автомастерская – это наилучший вариант для него. Лис с Вороном сожгли все строения дотла, это да, но никто же не отменял неплохо сохранившиеся подвальные помещения. Они не должны были сильно пострадать. Может, Кирилл нашел их? Плясать нужно от мастерской! Затем начну прочесывать местность, по ключевым секторам пройдусь. Передохнуть бы. Поспать. Лучше искать при дневном свете… Меньше вероятность, что кто-то нападет исподтишка…»

– Нет! Не вздумай! Ты и без того потерял слишком много времени! – выкрикнул Андрей, чтобы подбодрить себя, и задымил сигаретой. – Перекури десять минут – и продолжай! Кирилл, лишь бы ты живой был. Я не переживу же. Не могу же я завалиться к твоему отцу с радостным, сука, известием о том, что я, такой желанный гость в его доме, на корню загубил всех его родственников. Бляха… – Он положил перед собой «калашников» и отщелкнул магазин. – Но должно же повезти. Не бывает так, чтобы только одна мерзость сплошным потоком фигачила. – Патронов было – полный рожок, все тридцать. – Это тридцать смертей получается, если распоряжаться боеприпасами грамотно, если точно в цель их посылать. И несколько запасных. – Он защелкнул магазин обратно, отодвинул автомат в сторону и разложил пистолеты. – Так-с, приступим. Это мой. А вот пукалка Кота. Сколько тут? Четыре выстрела. Еще плюс четыре смерти, если не плошать. Заживем!

Музыкант собрал для Андрея сумку в дорогу. Немного – они с Лешкой сами налегке шли, так еще и отклонились от маршрута. Но что-то там было. Нашлись и довольно прочные веревочки, что сгодятся на заушные петельки. И тряпки мелкие нашлись – куда ж без них?

Андрей, откинув ветошь, извлек из кармана кусок ткани, что отрезал от комбинезона Богомолова.

– Теперь бы решить другую проблему… – С помощью боевого ножа он обкромсал материал, подгоняя его под наглазную повязку, проткнул кончиком лезвия две дырки и протянул через них веревочки. – Вот так. Интересно, продержится ли? И как я выгляжу? – Рэй развязал бинт, поглядел на него печально (вся марля была покрыта заскорузлой кровью), надел наглазную повязку. – А, черт с ним, потом в зеркало посмотрюсь, – и выплюнул сигаретный окурок.

Рэй почти никогда не разговаривал сам с собой, а теперь вот замолчать не мог – сказывалось, похоже, все то, что он пережил за эти мучительные, долгие дни.

Свист крутящихся вертолетных лопастей звучал совсем близко. Ничего необычного – военный патруль проводит рутинную зачистку местности у блокпоста после Зарядки. Уже который месяц солдатам службы безопасности приходилось в одиночку аннигилировать местную живность. С тех самых пор, как Зимовище обратилось в пепел, эти места стали дикими территориями. Редкий сталкер забредал сюда. И уж он-то точно не смог бы помочь военным выжечь вновь обосновавшихся на руинах псов или волков.

При воспоминании о деревне новичков, о тех годах, когда это была процветающая деревушка, что дарила кров и своеобразный уют всем молодым бродягам, захотелось выдавить из себя слезинку. Для приличия. Только из иссушенной души эмоций не нацедишь, как ни старайся.

– Это по-человечески же… заплакать… но по-человечески у меня ничего не выходит…

Как-то все стихло внутри, когда распрощался с Музыкантом, как-то стало все таким безразличным. Он будто бы превратился в Шатуна – мифическое создание из глубин Зоны, что по описаниям напоминало зомби из популярных фильмов. Одна цель его подпитывала, одна она заставляла его идти вперед, дарила какие-то силы, чтобы не сдаться.

– Они заплатят. Они все должны заплатить.

«А дальше-то что?» – прозвучал в голове голос Музыканта.

– Насрать, что дальше. Пусть хоть убьют. Если за этой жизнью следует другая, то я даже обрадуюсь. Будет возможность извиниться перед всеми. За то, что подвел их… – Андрей растер лицо ладонью, хлопнул себя по щеке. – Так! Не раскисай! Тебе еще Кирюху домой конвоировать!

«Но что делать, если я найду его в канаве с пулей в башке? Или узнаю, что его растерзала местная фауна? А если увижу горсточку пепла, в которую он превратился, угодив в аномалию? Что же делать-то, а? И как тогда отцу его показаться? Что ему сказать? Речь, что ли, прорепетировать? Давай, начнем! Привет, Лесник, это я, Андрюшенька, твой дружок, который сгубил всю твою семью. Да-да, я отнял у тебя всё! Это я тебе так отплатил за то, что ты меня под свой кров пустил! За то, что заботился обо мне, как о родном сынишке! Я же с детства тебя знаю, дядь! Слушай, а помнишь Рахмана? Или память в старости подводить начала? Да-да, ты прав, тот, что за твоей дочерью приударил! Мы с ним еще не в ладах были на этой почве, он постоянно винил меня: дескать, я сделал всё, чтобы развалить их с Олей отношения! Вместо того чтобы разобраться в себе и вовремя принять решение! Помнишь? Я ему нужен был. Я всем им нужен был. Но я ушел. Бросил их. Меня не оказалось рядом. А теперь, дядь Паша, их нет. В лучшем мире они. Ну, а чего мы на пороге стоим? Давай зайдем, выпьем! Расскажешь, сам-то ты как?»

– Толик, мы с тобой не чужими же людьми были, раз после всего ты меня о помощи попросил. Раз мы тут вместе половину Зоны излазили. Раз ты мне доверился, когда «Анархистов» создавал. Раз замом меня своим назначил. Значит, стоила же наша дружба хоть чего-то? Помнишь те времена, Толя? Я помню, словно все это вчерашним днем проскочило. Ты только вдумайся! Пять лет назад мы с тобой затеяли создать «Анархистов». Целых пять лет назад! Солидный срок для «ловца удачи». Для многих продержаться здесь даже полгода – уже непосильная задача…

Разговор с мертвецом вынудил Андрея погрузиться в прошлое.

Шел две тысячи девятый год. Это был год настоящего «расцвета сталкерства», как его позже окрестили бродяги. Народ стекался в Зону с разных уголков света, искатели протаптывали новые, безопасные тропы, военные ужесточали контроль, велось освоение новых локаций, формировались первые серьезные группировки. Одной из таких и стали «Анархисты». В те славные деньки он, Рахман и еще десяток парней, включая Белого, решили стать не просто объединившейся командой боевиков-головорезов, как, например, наемники, а чем-то бо?льшим, чем-то поистине грандиозным. Так и зародилось их братство – братство людей, окрыленных свободой и возможностями, что открывало перед ними Проклятое Место. Целая сотня бойцов со своей идеологией! И это – только начало! У Андрея ушло много времени, чтобы собрать под одной крышей своих сторонников – бунтарей, свободолюбивых личностей, неудавшихся ученых и мечтателей. Всех, кого можно было сковать одной целью – стремлением к пониманию и изучению Зоны. Стремлением к знаниям. Она, Зона, – настоящее Чудо, а не смертельный капкан, если посмотреть на нее немного с другой стороны. Все зависит от точки зрения. «Анархисты» мечтали изучить ее, разгадать ее загадки, раскрыть все ее тайны, а также научиться гармонично сосуществовать с ней. Поделиться своими открытиями со всем миром. Это и стало камнем преткновения с «Ударом». Началась вакханалия. Каждую неделю – схватка насмерть. День за днем, бой за боем – свистели пули, воняло пороховой гарью, а улицы заливала кровь. Кто-то погибал, но на их место приходили другие – конвейер смерти, как во время боевых действий на Большой земле. Но никто из «Анархистов» не предавал идеалов братства, никто не бросал друзей в трудном положении, никто не сомневался в правильности этой войны. «Стоим до конца», – клялись они, когда хоронили своих товарищей, павших в мясорубке за идеологию и черт его знает за что еще.

«Глупая и бессмысленная бойня. Столько загубленных судеб. И ради чего? Ради наших с Толей амбиций? Ради того, чтобы в конце я, один из основателей, все это предал? Забыл обо всем? Смыл в унитаз все наши победы, все наши достижения, все наши потери и всю нашу боль утраты? Вы стояли до самого конца, как и поклялись, а я струсил и сбежал! Я придумал себе оправдание: мол, это для того, чтобы уберечь вас от раскола. Какой бред! «Анархисты» бы не раскололись из-за того, что два их лидера не смогли поделить одну бабу! Даже если бы мы с Рахманом вцепились друг другу в глотки…»

Но Андрей не мог не рефлексировать, не мог не обвинять себя. Он прекрасно понимал, что былого не вернешь, что кнопки «рестарт» в реальной жизни не существует, но успокоиться и перестать сожалеть о случившемся так и не смог. Оставалось пожинать плоды своих решений, что и привели к такому исходу. Пожинать их до самого последнего дня.

– Будь мужчиной! Смирись! И ответь за последствия!

«Как было написано в той древней книжке? “Время разбрасывать камни, время собирать их”. Чертовски хорошее высказывание…»

– Простите меня, парни. Я клянусь вам, вы умерли не напрасно. Я сделаю все, чтобы это доказать…

«Режим Турко больше никогда не причинит никому вреда. Я прослежу. Вадим, возможно, был прав, говоря, что мир быстро забудет меня и мою месть, а на место “Удара” придет кто похуже. Но, знаете, я буду спокоен. Потому что попытался что-то поменять. Потому что попытался изменить этот мир к лучшему, а не остался стоять в стороне. Все. Хватит лясы точить. Мне пора. Я найду тебя, Кирилл. И я позволю вам спать спокойно, братья…»

Собрав свои вещи, Андрей выпрыгнул из кузова на потрескавшийся асфальт.

На улице светало.

Рэй вдохнул, выдохнул, успокоил нервы и пошел вперед.

* * *

Изможденный долгой дорогой Кирилл вышел к первым попавшимся деревенским домам. Те были отгорожены от песчанки покосившимися гнилыми заборами, за которыми скрывались оставшиеся неухоженными сады, огороды и клумбы.

Подросток остановился у ржавой калитки, постоял, переминаясь с ноги на ногу и раздумывая, стоит ли идти дальше. Ночью оставаться на открытой местности было, мягко говоря, неуютно, и он толкнул металлическую дверку, которая заскрежетала несмазанными петлями – и этот скрежет показался в ночной тишине разрывом сотен бомб.

Мысленно матерясь, Кирилл шагнул на участок и примял подошвой пожухлую траву. Он отметил, как хорошо сохранился домик – вот, даже целые окна виднелись, голубая краска на стенах не до конца слезла и не сильно-то облупилась. Сооружение выглядело так, словно хозяева должны были вот-вот вернуться. Но парня это не насторожило, а совсем наоборот.

Прохудившееся крыльцо дома встретило человека приставленной к полуразрушенным перилам лопатой. Кирилл взялся за видавший виды, но еще вполне крепкий черенок. Осмотрел штык, уставился на него практически вплотную – он оказался тронутым коррозией, но не убитым ею. Годится.

Дальше его ждал подъем по скрипящим под ботинками ступенькам. Каждый шаг отдавался самым настоящим ударом по нервной системе. Кирилл наступил на что-то и машинально вскрикнул, но это оказалась всего-навсего советская игрушка: кукла-неваляшка. Отфутболив ее, парень покрепче вцепился в затертую рукоять. Лопата в руках придавала немного уверенности в своих силах, дарила мнимый эффект защищенности, вот только полностью заглушить животный страх так и не помогла.

Ручка двери провернулась, сыграв на натянутых, словно гитарные струны, нервах, и мальчик понял, что сейчас расплачется. Сделав глубокий вдох, он заставил себя переступить порог и зайти в полутемное и пыльное помещение. А полутемным оно было из-за светящихся по углам аномалий. Зеленоватые отблески выглядели завораживающе, но в то же время невероятно пугающе.

Воздух в коридоре был не таким, каким должен быть в пыльном и сыром доме. Наоборот, он был сухим, словно Кирилл оказался посреди африканской пустыни. Припоминая россказни искателей, которые он любил слушать в доме отца, подросток принялся подбирать с пола разнообразный бытовой мусор – от болтиков до мелких зеркальных осколков. Собрав, он стал разбрасывать все это в разные стороны.

Как оказалось, не зря: в трех метрах от него вспыхнул «камин». Так называлась эта ловушка, если он ничего не напутал. Огнедышащая аномалия одарила столпом пламени, что с гулом, напоминающим звук работающего огнемета в компьютерных играх, ударил в потолок. От подлянки Зоны исходил дикий жар, огонь выбрасывало в потолок, но доски даже не почернели от копоти.

Кирилл в мгновение ока вспотел, а спустя какие-то секунды все стихло. Человек, потревоживший покой дома мертвецов, еще добрую минуту простоял на месте, боясь пошевелиться.

Он приблизительно запомнил, где находится «камин», и продолжил изучать помещение. Зашел в первую попавшуюся комнату и закрыл за собой дверь, чтобы избавиться от ощущения, будто за ним кто-то пристально наблюдает. Рассмотреть убранство помогали все те же зеленоватые аномалии: в комнате стояла железная кровать с продавленным и покрытым плесенью матрасом, на стене же висел выцветший календарь с пейзажем города Припять и печальной датой: апрель, 1986 год.

«АТОМ – МИРУ! ПОСЕТИТЕ НАШ СОЛНЕЧНЫЙ ГОРОД!»

Цифры до 27-го числа были перечеркнуты карандашом.

И всё.