Одиночный маньяк

Улица. Фонарь. Аптека. Квартира. Телевизор. Сон. «И это они называют жить…». Вечер прошел так же, как и всегда. По ящику показали новый сериал про полицейских. Одни и те же актеры, только вот сюжет немного разный, мне вообще кажется, что на «НТВ» актеры на ставке, работа с понедельника по пятницу и два законных выходных, может, из-за усталости они недоигрывают, а может, от безысходности…

Утро. День сурка в самом разгаре, но мне это даже нравится, сутки проходят быстрее, так и зарплата придет, так и фильмов можно больше посмотреть, красота. Теперь еще Даша появилась в моей жизни. Из-за мыслей я долго не мог уснуть, хотя чувствовал себя полным сил и решимости, по-моему, даже сон приснился про то, как я стал смелым, но это не точно, так как я его уже не помню. Работа снова обрела смысл, так как теперь это не то место, где я выключаю мозг и делаю все как раб, не думая, только подчиняясь, теперь хотелось творить, выделяться и просто получать наслаждение от общества прекрасной девушки.

«Смотри-ка, это же совсем рядом с нами!» – произнесла мать, когда увидела репортаж об убийстве в нашем городе. Отец включил погромче, вся семья уставилась в экран.

«…Предположительно удар был нанесен ножом в один раз в сердце, один в шею, у пострадавшего не было шанса выжить, смерть наступила мгновенно. Если кто-то стал свидетелем данного происшествия или что-то знает – просим обратиться в полицию…»

«Надо аккуратнее быть, Артем, не ходи тем путем, там темно, и мало ли еще что случится», – мама как обычно паниковала и примеряла самые худшие варианты развития событий. Отец молчал, а я думал. Я ведь проходил там же в это время… весь на взводе, ничего не слышал, даже хотел, чтобы меня избили, а если бы…

По коже стали бегать мурашки, неожиданно стало страшно от того, что на месте того парня из телевизора мог бы быть я. Вполне возможно: это кто-то из знакомых поссорился и один зарезал другого, а вдруг нет? Может, человек просто хотел убить другого, чтобы насладиться, или выплеснуть эмоции, да или банально ограбить…А там я… Точно, у меня же как раз спросили сигарету, а я быстренько убежал, может, стоит сообщить об этом в полицию? С другой стороны, зачем? Я же ничего не слышал, ничего не видел, а в очередной раз доказывать людям, что я не трус, несильно то и хотелось. Мысли смешались в одну большую кашу, и только хлопок отца по плечу возвратил меня в мир, и я понял, что уже опаздываю на работу.

Сегодня все были напряжены. Сонное лицо было только у Андрея, который как обычно собрался в спешке и не знал новостей, остальные же пришли грустные, даже немного встревоженные, и это не из-за работы. Произошло бы это где-то на окраине, никто бы и не заметил, а тут центр города, да еще и по телевизору показали, серьезный умысел, по крайне мере, так говорили коллеги, которые пристально следят за ситуацией. Даша пришла на работу безмятежно. Лицо было серьезным, но не выдавало никаких опасений. Она еще молода и еще не понимает волнение взрослых людей.

Чтобы отвлечься от негативных мыслей, я наблюдал за Дашей. Мне нравился ее стиль. Она носила одежду по два дня, а потом приходила в новом образе. У нее их было немного, и одежда начинала повторяться, однако красоты и оригинальности не терялось. Сегодня второй день джинсов и такого же материала курточки. Стиль, какой же у нее стиль…

Время шло, люди отходили от утренней новости. Посетители были такие же, как и вчера, и ничуть не отличаются от тех, что будут завтра. Много постояльцев, которых мы уже знали, чуть ли ни лучше некоторых родственников. Человек так устроен, что, выбрав один магазин возле дома, уже почти никогда не выберет другой, запомнив дорогу так, что мог бы пройти ее с закрытыми глазами, чувствуя каждую кочку на районе. То ли это боязнь чего-то нового, то ли обыкновенная лень.

Весь день не выходили мысли о том, как пригласить Дашу на прогулку вдвоем, что не могло не сказаться на моей работе. Не услышал покупателя и ушел мимо, напитки в холодильнике разложил не по стандарту, даже пару раз на кассе не предложил почти просроченный товар со скидкой покупателю, что было нормально для обычного продавца, но никак не для старшего.

В таких мыслях я провел почти все время и не заметил, как дело подошло к вечеру, и сотрудники стали постепенно собираться домой, пролистывая внаглую ленту в социальных сетях, печатали смс родным, думали, что будут делать вечером.

Людмила хотела остаться с Ольгой наедине, чтобы что-то обсудить, это и сыграло на руку, так как она должна закрыть магазин, а я мог свободно уйти вместе со всеми. Когда мы закончили, Даша быстро схватила вещи и пошла в сторону выхода, я пошел за ней, мы попрощались с остальными, которые так же не были намерены долго засиживаться.

Я по-джентельменски открыл перед возлюбленной дверь и следом за ней вышел из магазина, мы прошли несколько метров и остановились, посмотрев друг на друга. Появилась небольшая пауза, в которой я должен был сделать предложение.

«Давай, не бойся, сейчас или никогда! Давай! Ты скажешь!» – думал я за доли секунды, от выхода из магазина до момента, когда мы встали друг перед другом, сердце забилось, опьянение ударило в голову, пот просочился по шее, пересохло во рту.

– Даш, слушай, может, я тебя до дома провожу? Поближе познакомимся… – сказал я с натянутой улыбкой, если это можно было назвать так. Страх сковывал чувства, и мышцы на лице не хотели слушаться. При этом я чувствовал, как у меня с души сошел груз, но не весь. Даша стояла скромно, стеснительно смотря вниз, и от волнения водила левой ногой по брусчатке, как будто что-то задумала и не давала ответ несколько секунд, что казалось вечностью. Я будто стоял на обрыве и ждал, пока решат, столкнуть ли меня с него или же помиловать и отдать в руки королевы.

– Знаешь, Артем…лучше не надо…как-нибудь потом… – ответила Даша и потянула голову вверх. Ее лицо изменилось, будто из милого создания она превратилась в меркантильную сволочь, которая сначала хотела вызвать чувства, а потом насмехаться над ними. Улыбка стала злой, будто она только ей могла отправить меня в нокаут, так и произошло, ноги стали ватными, душа ушла из этого сердца.

– Потом это когда? – до конца питая надежду, сказал я, глубоко в душе понимал, что выгляжу как маленький ребенок, который знает, что ему не купят игрушку, но все же до конца инфантильно верит, что она может достаться, просто упав с неба. Глаза тяжелели, как и тело, перед тем, как получить финальный выстрел в сердце.

– Наверное, никогда… – ответила Даша, эффектным маневром развернулась и пошла восвояси, дав лишь возможность мне, опустошенному, смотреть ей в спину и бороться с накатывающими слезами.

Слегка их вытерев, я повернулся назад и увидел, как три клуши с нашей работы пристально смотрят на разыгравшуюся сцену и готовят новый материал для сплетен. Догадавшись, что я их заметил, они резко отвернулись и пошли быстрее в машину. Я понял, что долго тут стоять не смогу, и пошел в третью сторону, чтобы ни с кем не пересечься.

Второй день потрясений, второй день я хочу напиться и уничтожить сам себя. Захотелось опять пойти тем путем, где убили вчера человека. Сейчас уже не страшна и смерть, лучше она, чем чувствовать эту боль. Меня растоптали, как и мои чувства, да еще так пафосно… так обидно…

В душе было настолько больно, что моральное чувство перешло в физическое: как будто мою грудь что-то сжимало. Я – мужчина и плакать на улице точно не буду, держа все в себе. Но от этого как будто еще рвет горло. Голова закружилась, все вокруг стало переливаться, и я побежал, быстро, не знаю куда, не помню…

Пришел в сознание только, когда понял, что стою как раз в том месте, которое показывали по телевизору. Немного покопавшись в воспоминаниях, я понял, что это именно тот куст, у которого у меня хотели позаимствовать сигарету… Может быть, как раз его и убили – спросил не у того. В душе, как ни странно, не возникло ни одной эмоции, возможно, только некая небольшая радость, что хулигана наказали. Хотя это мог быть не хулиган, а просто обычный парень… Но глубоко в душе я уже раздал всем ярлыки и переклеивать их не собирался, поэтому чувствовал нечто необычное для моих мыслей. Стало интересно, осталось ли что-нибудь, что бы говорило о событиях предыдущей ночи, – и залез в кусты. Там лежали только разные бумажки, оставшиеся от полицейских. После куста был небольшой бордюрчик, который прилегал к стене, а последняя, в свою очередь, вела к двум зданиями с разных сторон. В ближайшем углу даже осталось нечто вроде загара, так как частенько пьяные люди, чтобы справить нужду, залазили именно сюда и делали это в угол, от химии, которая выходила из алкашей, место окрасилось и приняло характерный стойкий запах. Пройдя чуть дальше от зло пахнущего места, я уже собирался выходить от места происшествия, как заметил темно-алую кровь на бордюре. И мне стало плохо: тошнота подошла к горлу и мне пришлось обратиться к столь известному углу, чтобы освободить свой организм от эмоций. Меня дико стошнило, от чего состояние стало еще более слабым, и я побрел тихим шагом в сторону дома, на мгновение позабыв о разбитом сердце.

Вечером я отказался от ужина, так как после увиденного ничего в рот не лезло, и пошел в душ. Сидел под струями воды и вспоминал о своих чувствах, своей неудаче и плакал, стараясь не издавать громких звуков при всхлипывании, так как родители могли бы услышать и начать задавать кучу ненужных вопросов. Просидел так минут тридцать, пока все чувства не ослабли, и пошел в кровать, притянув внимание мамы, которая почти сразу же среагировала на сигнал.

– Это что, ты так рано спать? Там же сериал новый по телевизору сейчас начнется! – проговорила мама, начиная издалека, села рядом на кресло и внимательно смотрела за моей реакцией.

– Я, наверное, пропущу… нехорошо себя чувствую, – соврал я, придумав самую простую и вместе с тем нелепую отмазку.

– У тебя что-то случилось? Ты сам не свой! – мама более серьезно навострила взгляд в попытке рассмотреть потайной смысл в моих ответах.

– Нет, мам, все хорошо! Просто, видимо, что-то не то съел, ты же знаешь наш магазин, вечно чего-то бракованного привезут, а мы потом травимся, – ответил я, и мать с задумчивым лицом ушла из комнаты, потирая подбородок, будто это действие поможет в поиске причин.

Я тем временем думал только о ней. От самых милых вещей – о том, как все могло бы быть – до самых плохих, в которых она будет страдать за свой отказ. В таких мыслях глаза сомкнулись только поздней ночью, закрывшись от полного бессилия.

Утро. Сегодня я проснулся разбитым. Это было то ли от пережитых эмоций, то ли от того, что лег спать поздно, то ли от всего вместе. Впервые на работу не хотелось идти, даже проскакивали мысли взять отгул, но мысль о том, что Даша подумает, что я струсил прийти, держала меня на ногах. Умывшись, я пошел на кухню, где родители, переместив глаза с телевизора на меня, странным образом глядели, с некой жалостью, будто все мои вечерние эмоции были записаны на видео, и теперь их показывают по всем каналам.

«Ты знал ее?» – спросила мать, когда в эфире появилась фотография Даши, на заднем фоне были кадры, на которых показаны машины скорой помощи, полицейские и до боли знакомый район.

Подпись: «Второе убийство за неделю, кто виноват?»

"…Следственный комитет еще не дал никаких комментариев по данному поводу, но как говорят люди, знакомые с ситуацией, дело может идти о маньяке…"

Я потерял дар речи… и полетел вниз… Повезло, что к этому времени встал рядом со стулом и приземлился точно на него. Родители не сказали ни слова, просто лишь с пониманием отнеслись к ситуации. Я им рассказывал про новую работницу, и, судя по моим эмоциям, они догадались, что была убита моя коллега, моя возлюбленная, моя Даша.

На работу идти не хотелось, так как понимал, что сейчас будет тысяча вопросов от коллег, от полицейских, ото всех, на них не было никакого настроя, я бы предпочел и вправду взять несколько отгулов, чтобы прийти в себя, но работа, есть работа.

Выходя из-за привычного угла, я заметил, что магазин уже открыт, а рядом с ним стояла полицейская машина, возле которой выстроились несколько бабушек, и было не понятно, то ли они интересуются новым делом, то ли уже настроились атаковать магазин за то, что он откроется на несколько минут позже режима.

Дверь снаружи была открыта, а та, которая вела в сам магазин, нет, за ней стояли несколько полицейских, один мужчина в свободном стиле и наша управляющая – Людмила. Когда я сунул ключ в замочную скважину, то на звук обратил внимание только один жандарм, остальные внимательно слушали начальницу.

– Здравствуйте, вы Артем? – сказал тот, что был не в форме, когда увидел мое появление. Я испугался о такой осведомленность и со страха сразу же признался.

– Да, чем обязан? – ответил я, по всей видимости, оперу, который прощупывал почву.

– Вы в курсе, что произошло вчера вечером? – полностью забыв про Людмилу, опер переключился на меня, то же самое повторили люди в погонах.

– Кто же не знает… все телевизоры трещат об этом… – грустно сказал я, пытаясь отвести взгляд. Глаза напряглись, слезы попытались просочиться, но я их сдерживал.

– Ну тогда вы понимаете, что у нас к вам есть несколько вопросов… – буднично сказал опер и кивнул Людмиле, показывая ей тем самым, что она свободна, и та удалилась в подсобное помещение. Один из полицейских подошел к двери, то ли для того, чтобы поймать меня, если я решу сбежать. То ли для того, чтобы не пустить никого лишнего на допрос.

– В каких отношениях вы были с Дарьей Осиповой? – поинтересовался полицейский, достал небольшой блокнот и приготовился писать.

– Вы в этот блокнот все показания записываете? – удивился я, так как его могло бы не хватить для моих показаний, не то, чтобы всех остальных в магазине.

– Показания на диктофоне, – ответил полицейский, бросив взгляд на телефон, лежащий на столике. Видимо, блокнот для несостыковок, тем не менее ничего скрывать я не намеревался, так как ни в чем не виноват, если только тот разговор…

– В рабочих… Я старший кассир, а она молодая, ходил, подсказывал ей, хорошая девочка была… – сказал я и сфокусировался на слове «была», что-то странное коснулось в груди. Я посмотрел на место, где она периодически сидела и где мы соприкасались… слеза чуть не потекла по моим щекам, но я в очередной раз сдержался.

– Что вы можете сказать про нее? Были ли у нее враги? Может, кто угрожал ей? – настойчиво расспрашивал полицейский, который, видимо, уже знал про наш разговор. (То ли коллег опросил, то ли Людмила уже все рассказала). Я точно не хотел, чтобы все это обсуждалось напоказ, так как это могло бы вызвать большое количество нескончаемых подозрений.

– Не знаю, мы не так близко общались. На работе я такого не замечал… – ответил я и сделал небольшую паузу, посмотрев в сторону выхода, куда уже подходили наши сотрудницы. Перед тем, как продолжить разговор, мне важно было увидеть – пустят их или нет – так как в их присутствии я бы не хотел отвечать на все эти каверзные вопросы. Опер увидел это по моим движениям и приказал одному из полицейских выйти в холл и придержать женщин снаружи.

– А когда вы последний раз ее видели? – поинтересовался опер и пристально уставился на меня, будто он умел читать эмоции как Пол Экман (специалист в области психологии эмоций и межличностного общения) и пытался вывести меня на чистую воду.

– Да… Последний раз виделись вчера после работы. Мы раньше всех вышли с работы, так как Людмила хотела задержаться с одной из сотрудниц и могла сама закрыть дверь, я ушел раньше вместе с Дашей. Мы отошли на пару метров поговорить, потом она последовала в сторону своего дома, я в сторону своего… – полицейский что-то записал в блокнот, что вызвало у меня некоторые опасения. Я же самый идеальный подозреваемый. Как говорится: любил – убил.

– А о чем разговаривали? – опять подозрительно посмотрел на меня полицейский, будто уже видел, что закинул удочку, и поплавок трясется, оставалось только вытянуть рыбку на обед. Я немного помялся, будто мои слова могли вызвать не только насмешки опера и коллег по работе, но и что-то пострашнее.