Самый лучший ветер

– И сам Антоша не хочет, и варяги эти самые не дают, – повернулся в его сторону Саныч. – Враги мы с ними, понимать должен. Меня сюда поставили прежде всего для того, чтобы им жизнь мёдом не казалась, но по факту власть моя маленькая. Охране я командир, да. А вот аэропорту нет.

– Рассказывай, ага, – Далин лишь недоверчиво хмыкнул в ответ на эти неожиданные откровения. – Может, тебя ещё пожалеть надо?

– Рассказываю, – отмахнулся Саныч от язвительного гнома. – Недавно вот прижал одного, но как? Стыдно и сказать, и вспомнить – через интриги, ей-богу.

Арчи весело заржал, и комендант повернулся к нему всем телом.

– Ты вот эльф почти, – припомнил Саныч происхождение мага. – Значит, должен заценить, не то что эти обалдуи. Смотри, прислали нам из столицы одного год назад. Да такого потешного, сил не было никаких, чмо самое настоящее, высокомерное. Фигой было до носа не достать, ей-богу не вру. На нас смотрел как солдат на вошь, но при этом первые две недели, до получки, питался в столовой только в обед и только пшённой кашкой, самой дешёвой, на воде. Возьмет две тарелочки, хлебушка позавчерашнего, бесплатного, наберёт и сидит кушает так аккуратненько. Вся управа и наши бегали смотреть на этот цирк, до генерального история дошла даже.

– Криминала не вижу, – упрямо набычился Далин. – Кому какое дело, может трудно было человеку? Смеяться тут не над чем.

– Ты не видел просто, – примирительно подмигнул ему комендант. – Никто бы и внимание не обратил, но там понты зашкаливали с самого начала. А народу только дай повод зубы поскалить, сам знаешь. Но потом мне резко стало не до смеха, мутить он начал по всем признакам тут что-то очень мутное. Я сигнализировал куда следует, конечно, да только посоветовали мне не умничать и не лезть не в свои дела, вот и всё.

– А интрига когда будет? – не выдержал Арчи. – Как ты его съел-то?

– Да приехал этот придурок как-то раз на работу на машине, – смущённо улыбнулся Саныч, – не поверишь, в три раза круче директорской. Обтюнингована с ног до головы, вся сияет и сверкает. Дороже дирижабля, ей-богу! Ну, думаю, Сан Саныч, твой выход. Дождался, пока все не приедут, выскочил на парковку и скандал затеял на всю округу, мол, что это за мурло на моём месте машину поставило. По колёсам каблуком бил, помню. Этот придурок выскочил со мной на разборки, да ещё с таким видом боевым, вот умора, и на генерального нашего с замом и нарвался. Тот, когда увидел меня, машину и дурака этого, в момент всё просёк. Как заверещит, ты мол, такой-сякой, кашку эту пшённую ему при всех припомнил, и выгнал в тот же день. Чего улыбаетесь, не вру, ей-богу.

– Ну, Саныч, ты даёшь, – заржал Арчи. – Хотя так себе интрига, если честно. Нужно было чужими руками всеобщее внимание на машину обращать. Так что незачёт.

– Да я это потом понял, – кивнул ему комендант. – Но в тот момент обрадовался сильно, побоялся упустить. Но отношения с управой подорвал окончательно.

– Тьфу ты, – разочарованно сплюнул Далин. – Как-то мелко все. Не по-мужски.

– Здрасьте, – повторил Саныч за племяшом, – не ожидал от тебя, гноме. Это моя работа и моя ответственность, тут все средства хороши. Ты же лучше меня понимать должен, что если такая чайка голодная на хозяйстве заводится, жди беды. Всякие личности мутные неполнозубые начинают по периметру кружить как шакалы, дела у них тут какие-то образуются. Гниль-то они издалека чуют. Всем плохо может стать. Я в тот же день, когда того дурака сняли, троих его людишек из приблатненных на территории отловил. Им раньше ходу сюда сроду не было, но что делать, если он им пропуска выписывал. В общем, отходили их палками хорошенько, и пообещали, что если ещё раз тут увидим, то без затей кровь пустим и ночью через забор на внешнюю сторону перекинем, а там как повезёт.

– Ладно, – жестом руки прервал его Далин. – Про свои проблемы потом по синей лавочке расскажешь. По делу что?

Саныч в ответ лишь поморщился, загнул указательный палец и продолжил. – В-четвёртых, правильные вы, гм… люди. Я к кому попало тоже ведь не подошёл бы. Экипаж Кузнецова квасит сильно, не пойдёт. Ребята Элладана всё время на север лезут, как будто им там мёдом намазано, всё чего-то найти пытаются, слишком уж лихие. Команда Глоина сурова больно и по понятиям живет, а это лишнее, я считаю. Дерьма в жизни и так хватает. Остальные тоже со своими тараканами в голове, я имею в виду те экипажи, где недобор есть. А на регулярных линиях и в дружину не протолкнуться, сами знаете.

– Ну да, – Далин без всякого сочувствия посмотрел на Саныча, – знаем. Там должности по наследству передаются, и то на всех не хватает. И что? У нас не детский сад.

– А то, – даже рассердился Саныч, – не в лесу живешь, и одинокого волка мне тут из себя не строй. Молодняк учить надо, сами по себе они только в банды сбиваться умеют.

– Хорошо, – кивнул ему гном, – насчет этого понятно, жги дальше. Четыре причины ты уже привёл.

– Четыре? – переспросил Саныч и зачем-то пересчитал загнутые пальцы, – точно, четыре, пока сюда шёл, шесть было, две потерял, выходит. Ну да вам и четырёх хватит, притомили вы меня. А не хватит, сами придумаете.

Мы замолчали, начали переглядываться, и как только Далин открыл рот, чтобы начать высказываться, Саныч опять жестом руки ладонью вперед остановил его.

– Стой, гноме, так дела не делаются. – Комендант встал с дивана и приготовился на выход. – Вот я сейчас пойду, а вечером вы мне всё и скажете. Посоветоваться вам надо, перекипеть, подумать. С кондачка такие решения принимать не стоит.

– А племяша чего не зовёшь, – пожимая руку у выхода Санычу, спросил Арчи, который видимо уже что-то себе придумал, – на попрощаться, невежливо как-то.

– Далин зло глянул на мага, но неожиданно поддержал его. – Вот именно, зови давай, посмотрим ещё раз на родственничка твоего.

Саныч понимающе хмыкнул, пожал плечами и, открыв дверь, за руку втащил Антошу в ангар. Племяш встал перед нами, оглядел всех ещё раз и уставился на притаившуюся в глубине ангара «Ласточку». Все мы, как я понял, занимали его очень мало, иллюзий по поводу трудоустройства он не питал, дядя родной со своей заботой надоел хуже горькой редьки, а «Ласточка» наша была красотка. Даже в глубине ангара она выглядела очень внушающе.

Белоснежная гондола с широкими смотровыми окнами спереди-снизу была разукрашена эльфийскими и гномскими обережными рунами, тускло сиявшими в темноте золотом и серебром. Широкие короткие крылья держали на себе электродвигатели со здоровенными четырехлопастными винтами внутри серебристых импеллеров, ряд идеально круглых иллюминаторов по бортам фюзеляжа и выступающие за ними решётки радиаторов – всё было соразмерным и хищно-красивым. Грузовой отсек и кронштейны крепления подвесного контейнера не портили общую картину, а сложенный силовой каркас оболочки намекал на нехилую грузоподъёмность.

Саныч помялся и, кивнув на Антошу, спросил у нас. – Ну что, идём?

– Да, дядя, – не в такт отозвался племяш, не отводя от «Ласточки» собачьих глаз, – домой уже пора, мама ждет.

– Какая тебе мамка, – не сдерживаясь и побагровев заорал вдруг Далин, брызгая слюнями, – у нас всю жизнь казарменное положение! Забудь про мамку! Нет её здесь и не будет никогда! Это наш дом и твой теперь тоже, если не выгоним! Сидишь здесь до вечера и ждешь нас, понял?!

Шарахнувшийся от ора гнома Антоша уставился на нас диким взглядом и быстро-быстро закивал головой, не веря своему счастью.

– Ладно, пошли уже, мужики, – Арчи открыл дверь и рукой указал на неё Санычу, – а ты сиди здесь и никому не открывай, в случае чего говори, что мама закрыла, а у тебя ключей нет. Чай есть, вода есть, пироги тоже. Гадить сам найдёшь куда, если ума хватит.

Мы вышли за дверь и Далин со всей дури захлопнул ее так, что гул пошёл по всему ангару. Арчи вытащил ключи и закрыл замок, а наблюдавший за всем Саныч в некотором обалдении произнес. – Спасибо, конечно, друзья, но как-то странно у вас людей в экипаж набирают.

– А ничего странного, – ответил ему я, – и в экипаж его ещё никто не принял. На испытательном сроке он. И вот мы вернёмся вечером и посмотрим, что он тут делал. Не обижайся, Саныч, но если Антоша весь день проспит или будет свой нос совать куда не следует, то сразу домой. К мамке под юбку. Нам балласт не нужен.

– И не вздумай предупредить его или ещё что, – добавил Далин, спокойно глядя на Саныча, – я первым делом вечером у Микешки узнаю, как оно было. Хоть мы с тобой и собутыльники, но не стоит. Давай-ка по чесноку.

– Справедливо, – почесав в затылке, признал Саныч, – в экипаже как в тюремной камере, не скроешь ничего. Лучше уж сразу.

– И вот ещё что, – добавил Далин. – Давай договоримся так. Я сестру твою, Анну, очень уважаю, но здесь ей делать нечего. Вот вообще нечего, запомни. Сам с ней разбирайся.

– И это справедливо, – кивнул Саныч. – Принимается, гноме.

– Ну тогда до вечера? – протянул ему руку Арчи. – Если всё будет пучком, отпустим парня на ночь домой, вещички собрать, а если нет, то тоже домой.

– Про казарменное положение не шутили? – уточнил Саныч. – Здесь жить будет?

– А ты как думал, – пожал плечами Далин. – Нам приходящие товарищи не нужны, у нас экипаж. Если хочет с девяти до шести припухать, пусть обратно в обслугу идёт.

– Справедливо? – засмеялся Арчи, толкнув коменданта рукой в плечо. – А то заладил одно и то же. У нас, Саныч, всё справедливо, на том стоим.

– Лады, – решившись, пожал нам руки Саныч, – до вечера, там видно будет. Пойду уже, – и, развернувшись, пошагал в сторону проходной.

– Что творится, мужики? – уставился на нас Далин. – Не успели обосноваться, на тебе. Классное приобретение, Кирюша да Антоша. Вы как хотите, а я эту тенденцию буду ломать. Хватит нам балласта.

– Не хватит, – я повернулся спиной к ветру, чтобы прикурить, и посмотрел на недовольного Далина. – Не хватит, сам знаешь. Может, ещё спасибо за Антошу скажем Санычу.

– Вот именно, – поддержал меня Арчи. – Тебе об этом раньше надо было думать, когда «Ласточку» нашим призом объявлял. Сидели бы сейчас в Новониколаевске и не чирикали. А то и Артёма чуть не угробили, и «Касатку» пришлось отдать.

– Ещё скажи, что мы не в плюсе, – нимало не смутился Далин. – Во-первых, из гадюшника этого свалили, а во-вторых, не пляшет «Касатка» супротив «Ласточки». Перспектив не видите. Хотя названия схожи, и там и там птичка.

«Касатка» много лет была нашим первым и единственным дирижаблем. Когда мы её увидели впервые на аэропортовской свалке, она уже была убита в хлам. Возраст её мы выявлять не стали, чтоб ещё больше не расстраиваться, но Арчи как-то признавался, что его бабушке «Касатка» навеяла какие-то романтические воспоминания молодости. Пришлось поверить, так как бабуля маразмом не страдала. Мы выкупили её за символические деньги, вбухав в ремонт все свои средства, и сумели восстановить. Грузоподъёмностью «Касатка» не отличалась, и экипажа из трёх человек на неё вполне хватало. Уютная была посудина. Но силовой каркас оболочки всё же был не вечен, как его не латай, и дни «Касатки» потихоньку подходили к концу.

– Всё мы видим, – не согласился я и выпустил струю дыма прямо поверх Далина. – Не придумывай. Только «Касатке» троих за глаза хватало, а у «Ласточки» грузоподъёмность в десять раз больше и пассажирский салон присутствует. Ты же сам понимаешь, что троих не хватит, так чего выёживаешься?

– Ещё раз так сделаешь, – Далин пальцем указал на дым над головой, – заберу сигареты и выкину. Надоели уже оба со своими пепельницами вонючими. Но только мы трое – это и есть экипаж. Остальные побоку. Если кого ещё жизнь заставит взять, гонять буду в хвост и в гриву. И вас предупреждаю – без панибратства.

– А представьте, парни, – мечтательно прищурился Арчи, – возьмем пассажиров, на все двенадцать мест. Антошу поставим сначала билеты проверять, а потом чай и кофе разносить. А в каждой каюте – сплошь нетрезвые разнузданные эльфийские блондинки.

– Не волнуйся ты так, – и я постучал рукой по спине поперхнувшегося от такой картины и закашлявшегося Далина. – Это всё ненаучная фантастика. В жизни будут сплошь нетрезвые разнузданные толстозадые купчихи, с рожами как блины на Масленицу. Вот тогда нам Антоша и пригодится.