Эксперименты. Зловоние добра. Дневник Антихриста

Какая добыча залетит туда сегодня? Какую форму примет моя пища? Прелестные
Бабочки грёз, или навозные мухи обыденных мыслей? Не всё ли равно?
Кисть моей руки, словно паук уже крадётся, вооружившись жалом
Карандаша. Он сожрёт и переварит всё, он сплетёт для вас новые сети.

«Сегодня красота растворилась в безмолвии и…»

Сегодня красота растворилась в безмолвии и
Нам осталось одно безобразие. Ничего это тоже путь.
Страх и смятение впились своими белыми клыками, чтобы
Выпить живительную кровь образов. С каждой новой строчкой
Карандаш всё больше похож на лопату, роющую могилы.
Это безумие улыбается своей прелестной улыбкой.

«Адское чудовище ужасает своим спокойствием…»

Адское чудовище ужасает своим спокойствием
Прелестная девушка с ясными глазами, из которых струится кровь.
Оставайся спокоен, это твоё новое чувство стекает по щекам встревоженного искусства.

Эгоист

Тщеславие и горечь праздного стыда,
Забвение и сила новых отречений,
И мелочность обид, как мутная вода
И демон просветляющих мучений.
Звезда моя в пыли, но разве навсегда?

Так думал он, не зная сумрак или свет
Влечет его глаза, как бабочек, на волю
Не зная, что желать, хотел он лишь рассвет,
Порхающий по сумрачному полю.
О если б хоть одно стремление, но нет.

Рождённый не в то время, где б он нужен был,
Решался лишь на что растратить свои силы.
Желая угадать, когда горячий пыл
Спокойно охладит дыхание могилы
Он знал, что кроме старости хоть что бы пережил.

Но мелочностью дел прельститься он не мог
Достойный путь в мечтах пока лишь затаился,
В душе его расцвёл, как лилия, порок
И всеми ароматами дробился,
Что так его назвать он просто бы не смог.

Таилось в нём дерьмо и вечность, пустота
Но кем же был он сам, сказать бы не решился
Цвела, словно гнойник теперь его мечта,
Который лепестками испражнился.
Таинственная жизнь, какая клевета!

Имея всё затем, чтобы счастливым быть
Он расточал добро и пьян был от безумий
Глупец, тебе б свои видения забыть
И обрести покой, не жить посреди мумий,
Священной чистоты смирения испить.

Но чувствовал в себе он дух мятежный тот,
Что к гибели ведёт, не зная искуплений,
Что ищет лишь свободу, вечность и полёт
Гармонии без едких преклонений,
Но словно обреченный в хаосе живет.

Он верил, что когда б был каждый себе бог
И не влачил ярмо пустых ограничений,
Тогда бы этот мир наполнится лишь смог
Свободой без рабов и без мучений.
О как же этот миг был близок и далёк.

Но кто же он, кем был, кем будет?
Человек.

Достоин ли он так назваться, вам судить,
Хотя в нем что-то всех невольно привлекает
Вам ему близким лучше уж не быть,
Увы, надежды ваши он не оправдает,
Влекомый бог весть чем, возможно ли с ним жить?

Любитель прошагать по лезвию ножа
С ума сведет любого он явленьем бездны,
Сияющий, как ангел, где твоя душа
Или воззвания любимых бесполезны?
Что к славе не ведёт, не стоит ни гроша.

Быть может просто низки помыслы его,
Но если средь людей хотел он возвышаться,
То разве не платил за это ничего?
И перед богом не желая преклоняться
Божественное чтил превыше он всего.

Зловоние добра

CТИХОТВОРЕНИЯ

«Под тонким куполом, где феникс притаился…»

Под тонким куполом, где феникс притаился
Нежней  Офелии и в маковом венке
Смерть дарит поцелуй в трепещущем платке