Следы сехметов

– С каждым днем все интереснее и интереснее. А про их города и полеты в космос правда?

– Да.

– А про то, что эти вампиры… Ну, как вампиры?

– Да, такие и есть, кровь пьют, днем не гуляют. Мутанты.

– Слушай, ты вот так рассказываешь все это, как будто кино посмотрел, – я вышел на берег. – И ничего где-то внутри не колет, нет?

– Послушай, Виктор. – Таурон встал и отряхнулся от песка. – Мне четыре миллиона лет. Я давным давно перестал чему либо удивляться и сопереживать. Сколько раз мы пытались учить их чему-то. Не помогает. Надоело. Пусть сами разбираются.

– Тогда другой вопрос. Почему ты решил вытащить меня из вампирского гнезда? Я же укушен. Ничего не изменить.

– Сехметы уже изменили. Их технологии это позволяют. А сеты бы тебя высосали и выбросили. Да и дело вообще не в этом. Тут есть один важный момент, почему ты должен, просто обязан жить. Причем ты сам об этом знаешь, просто еще не осознал.

– Я тебя не очень понимаю. Хотя мне батька с работой обещал помочь, не могу его подвести.

– Так. Не понял. Объясняю. Сехметы тебя выбрали не просто так, не из-за того, что ты полукровка, сехметочеловек. Ты – один из представителей того человечества, к которому мы шли на протяжении миллионов лет. Просто Первые знают это точно, а потомки нет. Кстати, тебя почувствовал Купидон, за это ему надо спасибо сказать.

– Это тот мелкий шкет? – Я сильно удивился.

– Да, это тот мелкий шкет.

Вы знаете, а я Купидона представлял себе этаким голопопеньким малышом с луком и стрелами. Ну не как подростка одиннадцати лет. Блин. У меня сейчас мозг взорвется. Пивка надо попить.

– Не возражаю, – подал голос Таурон.

– Не читай мои мысли, – отрезал я.

– Ты громко думал. Кстати, Первые могут менять внешность. Купидон – черный.

– Чурка что ли?

– Сам ты чурка! Негр он.

– Ну, ёперный валет! А инопланетяне есть?

– Есть.

– Бля. А кентавры?

– Были.

– А…

– Хватит.

– Подожди, – я с интересом посмотрел на своего собеседника. – А как тогда Первые появились?

Таурон призадумался. Он спустился к речке, присел и зачерпнул немного воды. Умылся. Потом посмотрел куда-то вдаль.

– Не знаю, – ответил он. – Эволюция, наверное. Когда мы были совсем юными, более старшие учили нас тому, что все вокруг – это единый организм, что любое появление живого существа – определенная задача. Весь мир, вся вселенная, знаешь, это как единый организм. Может быть, этот самый организм решил поставить такой эксперимент. Вывести себе подобных, так сказать, искусственный интеллект. Ведь мы появлялись на свет и уже все знали. Мы детьми обладали такими знаниями, о которых современное человечество даже и не догадывается. Правда, что-то пошло не так, как запланировано было.

– Что именно?

– Мы думаем, что в нашей системе не должно было быть взрыва планеты. С него ведь все и началось.

– Вроде такая мелочь, – пожал плечами я.

– Не скажи. Если все взаимосвязано, малейшее нарушение баланса может изменить условие задачи, а соответственно и результат. А результат такой – агрессивное человечество со своими войнами, вражда между нашими потомками и полное изменение всей системы. Как в компьютерной системе. Вирус.

– Я не совсем улавливаю суть, нет, я тебя понял, но вопросы еще есть.

– Не удивительно. Но лучше не заморачивайся.

– Послушай, Таурон, – я решил сменить тему разговора. – Как ты думаешь, стоит ли мне дать знать сехметам, что я не у вампиров?

– А ты этого хочешь?

– Ну, вроде как они мне помогли. И не раз.

– Да, стоит. Да и, насколько я знаю, там есть еще кто-то, кого бы ты очень хотел увидеть вновь.

– Да? И кто же это?

– 

Рада.

***

Реле в теплице было отремонтировано. Папа, конечно, поворчал, что я свалил на два часа, даже назвал меня лодырем, но я же вернулся. И починили мы это реле. Потом, уже часов в пять вечера, маму дернуло пойти на гору. Порвать заячьей капустки. А так как она мне нравилась с детства, я согласился. Батя идти отказался. Он решил затопить баню, у него с прошлого года остался запас отличных веников, он все хотел их распробовать. Поэтому, когда мы с мамой поперлись за капустой, он пошел на станцию, где был продуктовый магазин. Естественно, за пивом. Я попросил его взять и мне пару баночек светленького и не очень крепкого. Батька кивнул, а мама с укором на меня посмотрела.

За час мы добрались до склона, откуда любили стартовать дельтапланеристы. Это был такой небольшой утес, высотой метра в три. Вокруг росло очень много заячьей капусты. Набрав два полных мешка, мы с мамой сели на бревно, которое валялось рядом, и принялись смотреть на закат. Красиво.

– Слушай, мам, а помнишь, раньше были консервы такие, морской огурец, кажется, – вдруг вспомнил я.

– Кукумария, – мама кивнула. – Были, помню. Что-то их давно не было в продаже. А чегой-то ты вдруг про них вспомнил.

– Да что-то захотелось, – я пожал плечами.

– Наверное, возить перестали. А во Владике, скорее всего, есть. Там же море, рыбзаводов много.

– А ты во Владике была?

– Нет. Дед твой был.

– А что он там забыл?