Умереть, чтобы больше не жить. Часть первая

Мэтт схватился за раковину и блеванул кровью. Пищеварительная система восстановилась, но в ней было очень много свернувшейся крови, от которой она хотела быстрее избавиться. Проблевавшись, он умылся, почистил зубы, потом провел рукой по лицу, покрытому двухнедельной щетиной, присмотрелся слева и справа, затем взглянул на заросшие грудь и живот, дотронулся до них, осмотрел свои жилистые руки и нижнюю часть тела. Вновь взглянул на своё отражение и, шмыгнув носом, открыл дверцу с зеркалом и взял триммер.

Сначала он сбрил волосы с лица, потом со всего тела, затем помыл и убрал машинку на место, собрал веником все волосы и, вымыв пол и раковину, ещё раз помылся в душе и тогда уже пошёл одеваться.

Мэтт надел чёрные трусы, носки, которые каждый раз были разного цвета, (сегодня жёлтые), чёрные зауженные брюки, в левый карман – телефон, на правый кобуру с пистолетом Макарова, чёрную футболку-поло заправил в брюки, натянул плечевые ремешки из черной кожи, которые переходили в подтяжки и крепились ещё и на брюках; слева кинжал, справа запасные обоймы на восемь патронов калибра 9х18; поверх всего он надел длинную чёрную мантию, завязал кеды и, накинув капюшон, Мэттью вышел из квартиры.

Дом в пять этажей такой же серый, как небо в это время года. Опавшая листва у порога, лужи, полуголые деревья, разноцветные зонты. Скоро снова пойдёт дождь. Прохладный ветер приятно обдувает тело. Немного холодно, но приятно. Сигареты. Где же мои сигареты?

Хлопнув по карманам, Мэтт тут же вспомнил, что последняя пачка промокла и осталась дома.

Водитель уже ждёт. Давно он здесь?

– Не знаю. – ответила маленькая девочка, стоящая рядом.

Может Джеймс его вызвал? Снова стало слишком громко. Похоже, что из меня вновь вышло всё дерьмо. Нужно съездить и немного убавить звук.

1.5

Через тонированные стёкла небеса кажутся ещё темнее, а оставшиеся на деревьях листья не такими уж и разноцветными. Зеркальные лужи. Танцующая под прохладным ветром влажная листва на холодным тёмном асфальте. Бордюр… раньше они были белые.

– Всё из-за сырости. – сказала маленькая девочка в белом платье, сидящая рядом с Мэттью.

Дождливая осень.

– Раньше было по-другому?

Думаешь, я помню.

Чёрное старое такси марки Austin FX4, остановилось на полупустой небольшой парковке с трещинами в бетоне, из которых то там, то тут проглядывалась пожелтевшая, а местами и вовсе сгнившая трава. Мэтт вышел из машины, сладко зевнул, потянулся и, сняв с головы капюшон, ещё раз по привычке похлопал по карманам. После высморкался и пошёл ко входу. Не успел он дойти до домофона, как кованые, немного ржавые ворота распахнулись, он помахал в висящую справа камеру видеонаблюдения и пошёл к четырёхэтажному зданию психиатрической лечебницы, которая больше походила на ветхий особняк с выцветшими стенами из красного кирпича.

Мэттью наслаждался чудесным запахом сырой опавшей листвы и, аккуратно раздвигая тёплые, мокрые краски слегка промокшими кедами, неспешно шёл по багровой аллее. Все пациенты заведения были одеты одинаково чисто и опрятно: из-под тёплых пиджаков миндального цвета в тонкую белую полоску с белыми манжетами виднелись красные клетчатые рубашки, а на ногах были тёплые, той же расцветки, что и пиджаки, брюки, заправленные в чёрные резиновые сапоги.

Посетителя встречали радостными улыбками. Кто был вдалеке – махал руками, а кто поближе – подходил и жал ему руку, некоторые интересовались самочувствием, а один из приветствующих протянул Мэтту пачку сигарет. Он вытащил одну и, прикурив, вошёл в здание, распахнув деревянные двери.

Внутри было светло и чисто, повсюду приветливые лица медперсонала и довольные, хоть и не совсем здоровые, улыбки пациентов.

Люблю этот запах. Белые и бледно-розовые халаты, скрип кроватей, двери, лифт, каталки. Что это? Ностальгия? Но ностальгия – ложь. Но от неё почему-то так хорошо. И это тёплое желание вернуть всё обратно. Тогда мне было хорошо?

– Тебе никогда не было хорошо. Тридцать пять дней в состоянии овоща от целого букета всяких транквилизаторов и антидепрессантов – это не есть хорошо, Мэттью.

Не обращай внимания. Я расскажу Тебе о ней, но не сейчас.

Мэттью подошёл к ресепшену. За стойкой сидела девушка в бледно-розовом халате и что-то писала в журнал.

– Здравствуй. – устало улыбнулся Мэтт.

– Добрый день, – ответила девушка и подняла голову. – Мэттью, здесь же нельзя курить. – она привстала и вынула сигарету из его губ.

– Прости. А где…

А как её зовут? А как зовут тебя? Почему, зная в лицо почти всех людей в этой больнице, я не знаю их имён?

Вдруг Мэтт почувствовал, как небольшая ладошка шлёпнула его по жопе. И стоило ему обернуться, как его губы соприкоснулись с губами молодой медсестры. Когда девушка прервала затяжной поцелуй, то тут же вложила в рот Мэттью таблетку и, взяв его за руку, повела за собой. Она затащила Мэттью в кладовку и, усадив его на стул, расстегнула на себе халат.

– Даже так. Знала, что я приду? – улыбнувшись, Мэтт провёл пальцами по чёрному кружевному белью и, взявшись за резинку чёрных чулков, притянул медсестру ближе.

– Нет, но я надеялась. – возбуждённо ответила девушка и залезла к нему на

колени.

Мэтт немного поморщился от боли.

– В чём дело? – удивилась девушка.

Мэтт улыбнулся и поцеловал её грудь, она приподняла его футболку и осторожно дотронулась до ран на животе.

– Больно?

– Немного, но я потерплю.

Усевшись на нём поудобнее, медсестра взяла Мэтта руками за щёки и жадно впилась в его губы. Через пару минут она почувствовала под собой что-то твёрдое и, аккуратно расстегнув его штаны, запустила теплые руки Мэтту в трусы.

– Ты мне виагры дала? – оторвавшись от её губ, спросил Мэттью.

– О чём ты? – невинно удивилась девушка и вновь прилипла к губам Мэтта, попутно доставая его горячий пенис.

– Ну и лиса.

В ответ она лишь улыбнулась, привстала и медленно, с глубоким вздохом, опустилась на его член.

– Ах, как же я по тебе соскучилась.

С нежными стонами она начала неспешно двигать тазом, запуская пальцы в его волосы и крепко сжимая чёрные пряди.

– Тебе нужно подстричься. Сколько уже прошло? Полгода?

Мэттью держался за её талию и глубоко дыша, помогал ей двигаться.

– Кажется да, – прижавшись щекой к её шее, ответил он.

– И после меня не подстригался?

– Вроде нет.

Спустя пять минут она взяла его за плечи, прижала Мэттью к спинке, смотря карие глаза, крепко поцеловала в губы и начала двигаться быстрее.

– Я думал, сначала ты меня подлечишь. – с появившейся одышкой произнёс Мэтт.

– Нет, сначала я кончу. А то, получится как обычно, – продолжая двигаться сквозь вздохи и стоны, ответила девушка.