Лето на Цеоде

– Ну, сестрица, погоди! – возмущенно сказал брат.

Мы разбежались, и игра началась.

Рунмарион хорошо бегает, особенно когда этого хочет. Поэтому неудивительно, что через каких-то пару минут он догнал Амари, хлопнул по спине и умчался вдаль. Она быстренько сосчитала до трех и не задумываясь выбрала себе жертву – меня. Я кинулся наутёк, однако споткнулся о первую же корягу, кубарем перелетел через нее и грохнулся на землю. Голова закружилась, я даже встать не смог – не то что убежать. Амари подошла ко мне и взволнованно спросила:

– Не ушибся?

Я помотал головой:

– Все нормально.

– Тогда ты – во?да!

Она дружески похлопала меня по макушке, смахивая с волос комья земли, и умчалась.

Я встал и отдышался. Затем огляделся и в качестве цели выбрал мелькнувшую среди деревьев Ин.

Ин бежала ловко, прячась за кустами и резко поворачивая. Поэтому догнать ее напрямую было нереально. Однако теперь я был куда осторожнее и не забывал смотреть под ноги.

Итак, то почти саля Ин, то отставая, я бежал и бежал… Мы петляли меж деревьев, пока не добежали до озера. Я слегка сбавил ход, понимая, что она бросится мимо меня. Так и случилось.

Но я этого ждал и в последнее мгновение успел дотянуться и осалить Ин. Однако едва я коснулся ее мизинцем, как ослепительная вспышка боли затмила глаза, заставив повалиться на землю. Вспыхнула пронзительная резь в ладони и разлилась по всему телу. Боль не усиливалась – она просто ныла и ныла, резала и резала. Мне стало казаться, что я бегаю по крапивнику, жалясь эфирными волосками растения и тщетно пытаясь найти выход из этого ядовитого лабиринта. И что самое странное – Ин тоже упала рядом и сжалась от боли.

Мы лежали на траве минут пять, после чего Ин, сдерживая слезы, сказала:

– Дурак! У тебя в руках игла, что ли?

Заметив, что я тоже страдаю от боли, она перестала плакать:

– Издеваешься?

– Не-ет, – прошептал я. – У тебя плечо колючее.

Мы замолчали и лежали так не шевелясь и глядя друг на друга. Наконец боль отлегла. Внезапно и резко, как и началась.

Я встал и обессиленно прислонился к дереву. Перед глазами танцевали яркие искры.

– Больно? – спросил я у Ин сочувственно.

Она молча кивнула.

– Может, током ударило? – предположил я. – Наэлектризовались?

– Бегая по лесу? – фыркнула девочка. – О траву? Ты серьезно?

В этот момент к нам подбежали Рунмарион и Амари.

– Куда вы подевались?

– Мы тут, – все так же мрачно ответила Ин.

Амари подошла к подруге и, помогая ей встать на ноги, спросила:

– Упала?

Ин мельком глянула на меня и ответила:

– Да, ногу на траве подвернула. – Она посмотрела на часы: – Ой! Мне пора, папа рассердится. Пока!

– Ты завтра придешь? – спросила Амари.

– Конечно, приду!

Ин шустро побежала вокруг озера к своему дому.

– Странно она как-то ногу подвернула, – заметила Амари.

* * *

Подойдя к крыльцу, Ин заглянула в открытое окно кухни. Папа готовил ужин, что-то напевая. Девочка медленно открыла дверь, тихо вошла, сняла ботинки и босиком поспешила к лестнице.

– Где была? – послышалось с кухни.

Ин прикусила губу:

– Э-э… у Амари и Рунмариона.

Папа подошел, поцеловал ее в щеку и сказал:

– Они – бездельники и шалопаи.

– Может, и так, – Ин пожала плечами. – Только у меня других друзей тут нет.

– Ладно уж… – Отец похлопал дочку по плечу. – Ты пока поупражняйся сама.

Ин кивнула и поднялась к себе в комнату. Сев на кровать, оглядела плечо: никаких следов ожога не наблюдалось. Девочка подошла к окну и посмотрела на залитую щедрым золотым солнцем поляну у дома. Две каменные фигуры все так же стояли у крыльца, грозно посматривая застывшими глазами-рубинами в глубину леса.

Она подошла к тумбочке у кровати и достала из ящика большую тяжелую шкатулку, на которой был изображен цветной эмалью горный пейзаж. Ин открыла ее и задумалась. Шкатулка была разделена на отсеки, где покоились камни и минералы всевозможных цветов и форм – горные породы Цеоды. Ин взяла пестрый красновато-серый камень и положила его на пол. Затем отошла к окну.

Глубокий вдох, медленный выдох.

Ин закрыла глаза. Главное – сосредоточиться…

Она представила себе высокую гору с покрытой льдом острой зазубренной вершиной. Ощутила ее: каждый камушек, каждую песчинку.

Ин медленно подняла руку.

Гора… Годы проходят – камни осыпаются. Годы проходят – снова поднимаются ввысь. Вечность…